«Новая газета»

Что осталось за кадрами знаменитого сюжета

Пейджер сообщал о захваченном у шведского посольства заложнике. Мне надлежало со съемочной группой срочно ехать на место события. Туда уже отправлена машина с запасными кассетами, аккумуляторами, ручным светом и мобильным телефоном для прямых включений. Тогда у нас еще не было микроавтобусов, оборудованных «тарелкой», питающим генератором и телевизионной станцией. Зато на всю службу информации полагалось целых четыре мобильных телефона. Наши отечественные конкуренты тогда не имели и этого.
Новичок оператор, узнав о предстоящей внеплановой съемке, притих. Видимо, погрузился в несбыточные мечты о большом кино. На Мосфильмовскую улицу успели прорваться еще до того, как милиция блокировала этот участок проезжей части.

Почти все прибывающие к посольству — пишущие и снимающие корреспонденты, фотографы, поприветствовав друг друга, с усмешкой добавляли: «С Днем чекиста!». Захват заложника действительно прервал застолье, полагавшееся после официальной части по случаю ежегодно отмечаемой 20 декабря годовщины создания ВЧК.

За решетчатым забором посольства мрачно волнилась стена из спин недогулявших руководителей спецслужб. Каракулевые папахи, выходные шляпы, модные кепи, шевелюры и лысины — все это поворачивалось, выдавая бурное общение. Судя по всему, план спасения заложника рождался у празднично одетых начальников непосредственно в момент наблюдения за всем, что происходило метрах в семидесяти от них, прямо у стен шведского посольства.

Торговый представитель Ян Улоф Нюстром был захвачен высоким человеком в шапке-маске. Захватчик угрожал шведу гранатой и требовал сначала 10, потом 30 миллионов долларов и самолет, готовый к отправке в страну, которую он сообщит только пилотам.

Мы заняли очень удачное место, расположив камеру так, что можно было хорошо разглядеть раритетный даже по меркам 1997 года двухдверный автомобиль «Вольво-343». Заложник сидел за рулем, террорист расположился на пассажирском месте.

Время от времени к забору подъезжали и останавливались микроавтобусы, сквозь неплотные шторы в боковых окнах этих машин виднелись сосредоточенно склонившиеся в изготовке снайперы. Бойцы с винтовками залегли и на крыше проходной посольства. Вдоль мерзнувших операторов и репортеров ходили омоновцы, громко предупреждая, что террорист неадекватен, в любую минуту он от слов может перейти к делу — и тогда осколки гранаты обязательно нас заденут. Выручал черный юмор. Оператор остался на прежней позиции. Омоновцев удалось убедить, что чекистское начальство не допустит нашей гибели, так как уже в прямом смысле встало на нашу защиту. То ли от природного бесстрашия, то ли от оставшейся с праздника удали, но выстроившихся по ранжиру руководителей как-то не беспокоило, что они первыми примут огонь на себя.

Текст наговаривал по телефону после регулярного оттаивания в машине. Пижонство приговорило меня мерзнуть в осенних замшевых ботинках. В режиме «что увидел — о том пою» нужно было каждый раз наговаривать две-три минуты текста. Потом мой записанный телефонный голос монтажер в «Останкине» перекрывал картинкой с кассет, доставленных с места события резервной машиной.

Мне нужно было поговорить с оператором. Я не имел права требовать от него, чтобы он снимал, когда прогремит взрыв или начнется беспорядочная стрельба. Но как-то надо ему намекнуть, что мы приехали сюда не спасаться от пуль и осколков, а снимать, как спасают других. Он хоть и одет теплее, но замерз не меньше меня. Повезло парню с первым в жизни новостным репортажем. Настоящее телевизионное крещение. Все, медлить нельзя, необходимо произнести какой-то пароль, ответ на который даст знак, что мы понимаем друг друга и будем снимать до последнего, что бы ни случилось.

— Когда начнут стрелять, я возьму штатив, а ты снимай с плеча. Запасной аккумулятор и кассеты — у меня в сумке.

Все, теперь он знает правила. Первый день его работы может стать последним не только благодаря излишнему геройству, но и из-за обычной трусости. Молчит. Похоже, выбрал что-то среднее.

От папах отделился силуэт, в свете фар обернувшийся коренастым человеком в короткой куртке. Рукава открывали манжеты белой праздничной сорочки. Человек шел к машине. Остановился возле водительской двери. Облокотившись о крышу, он начал о чем-то разговаривать с сидящими в «Вольво» через опущенное стекло.

К зданию посольства, не включая габаритных огней, подъехала «скорая помощь» и остановилась чуть поодаль от спин руководящего состава Лубянки.

Внезапно водительская дверь машины с заложником распахнулась. Швед уступил свое место человеку в куртке и, заметно суетясь, через мгновение засеменил по застекленному коридору посольства, спеша оказаться на территории своего государства, оцепленной российскими бойцами «Альфы» и снайперами.

Минут через пятнадцать репортеры знали, что заложника удалось обменять на полковника контрразведки Анатолия Савельева, который известен своим умением убеждать террористов сдаться. Медсестра «скорой помощи» шепнула мне: «Врачи заняты изготовлением сильнодействующего снотворного коктейля, который затем будет добавлен в бутылку с коньяком». С детства верил докторам… По толпе разнесся слух, что террорист и переговорщик попросили коньяка и кофе.

Скользя по обледеневшему асфальту кожаными подошвами туфель, к машине засеменил подчиненный Савельева с пакетом в руках. Удаление было приличное, и рассмотреть во всех подробностях то, что происходило в «Вольво», не удавалось. Савельев расстегнул куртку. Мрачный салон автомобиля словно освещался его белой рубашкой. Мирная с виду беседа под коньячок вдруг насторожила какими-то странными объятиями.

Савельев стал ложиться на грудь сидящего рядом.

Как по команде, операторы засуетились у камер и начали напряженно снимать происходящее.

Террорист жестами звал на помощь врачей. Савельев терял сознание.

Пытаясь опередить снайперов, захвативший «Вольво» человек стал кричать, что он уже выдернул чеку и рукой удерживает запал гранаты, поэтому, если к машине подойдет не врач, а переодетый представитель спецслужб, прогремит взрыв. С необычайной для своего веса пластикой подбежал крупный медбрат, который демонстративно нес перед собой металлический чемодан с характерной краснокрестной эмблемой. Медик пытался что-то сделать, но потерявший сознание в себя не приходил. Нужно было как минимум перенести полковника, уже лежащего возле машины на асфальте, в «скорую помощь». Террорист предложил следующее. Он поможет медбрату переложить Савельева на носилки, затем займет его место за рулем, и только после этого к носилкам сможет подойти еще один врач.

Время уходило. Савельев по-прежнему был без чувств. Начальники согласились с предложением террориста. Медбрат вновь побежал к машине. Резко открылась пассажирская дверь. Террорист начал обходить «Вольво» со стороны багажника. Лучшей мишени для снайперов придумать было нельзя.

Ни одной команды, ни одного выстрела. Террорист, уже заметно успокоившийся, приближается к лежащему на земле. Наклоняется, вытягивая руки. И в этот момент шквал хорошо заметного трассирующего огня открывает группа альфовцев, которые все это время стояли неподалеку от «скорой помощи». Террорист упал сразу же, но ярко-оранжевые сполохи еще мелькали какое-то время, поочередно упираясь в лежащих на земле…

Окровавленные носилки с не подающим признаков жизни Савельевым тут же погрузили в «скорую помощь». Включив сирену, машина отъехала, оцепление потеснилось, и к прессе вышел тогдашний директор контрразведки. Была дана высокая оценка проведенной операции. Вопрос об усыпляющем коньяке и его странном воздействии остался без комментария. О Савельеве вообще не было сказано ни слова.

Весь следующий день, который пришелся на субботу, событие у шведского посольства было главной новостью. Поспать не удалось — с шести утра и до вечера все как один ведущие хотели получить сюжет от очевидца происшедшего. Рассказывал то, что увидел. Кадры, которые снял оператор, не оставляли сомнений — часть пуль, предназначенных террористу, досталась беспомощно распластанному полковнику контрразведки.

Ближе к вечеру в корреспондентской комнате из смеси телефонных разговоров, табачного дыма и бряцания компьютерных клавиатур возникла редактор программы «Итоги». Вкрадчиво произнеся: «Ну ты завтра это…», она предпочла раствориться в моем уже затуманенном воображении.

Над «Итогами» тележурналисты работали по-разному. Некоторые предпочитали готовить репортажи накануне, но многим плохо работалось до той поры, пока стрелки часов не начинали отсчитывать приближающуюся неминуемость эфира. И вот в самый разгар такого мгновения у меня за спиной появился работавший тогда в телекомпании корреспондент. Сейчас он трудится на самом безопасном, то есть полностью защищенном самоцензурой, государственном канале. Фамилию называть не стану. Скажу лишь, что при взгляде на него у меня всегда появляется мысль: лучшего двойника для прокурора Устинова не сыскать. Подмени их — заметят в лучшем случае через неделю. Начал этот корреспондент по-свойски. Сперва он представил мне своих друзей — двух поджарых мужчин лет тридцати. Как пропустили сюда этих людей, стало понятно после объяснения, что они из спецназа и я должен был их видеть у шведского посольства.

Приехали они, чтобы поговорить со мной. Общий смысл сводившихся к одному просьб был прост: не надо писать про то, как погиб Савельев, потому что всей правды не знает никто, а официальная версия не связана с усыпляющим коньяком и беспорядочной стрельбой. Вдове уже сообщили, что полковник умер от сердечного приступа. Через слово произнося, как заклинание: «Будь ты мужиком» — сотрудники спецподразделения убеждали меня не говорить лишнего.

Оставалось мало времени до эфира. На дипломатию не было ни минуты. Сухо попрощавшись, буркнул просителям: все, о чем напишу, они услышат в эфире. Альфовцы, сопровождаемые их приятелем-корреспондентом, похожим на генерального прокурора, перешли в соседнюю комнату и устроили короткое совещание. Буквально через пару минут атака повторилась. Дабы вытолкнуть набухающий конфликт из корреспондентской, пришлось прикинуться подневольным писакой. «Правдоискатели» были отправлены к главному редактору с пояснением, что только руководство может изменить фактологию текста, который прозвучит в эфире. Не думаю, что они куда-то ходили: ассистирующий им корреспондент понимал, что ничего, кроме начальственного раздражения, своим поступком не добьется.

Третий подход к снаряду — решающий. Зазвучали угрозы. В перепалку не вступал, нужно было дописывать. От мысли, что можно позвать охрану, которая и пропустила этих людей по их вседозволяющим корочкам, становилось как-то неловко. И тут сидевший через ряд от меня и до этого вроде бы безучастный телеобозреватель, фамилией которого заканчивались лучшие новостные репортажи, ринулся к надоевшей мне троице с явно воинственными намерениями. Щуплый, невысокий, нервозно покручивающий начатую сигарету. Мне показалось, что он их будет бить. Но удар словом может нанести нокаут в любой драке. После напряженной паузы пришедший мне на помощь отчетливо спросил у слегка обескураженных альфовцев: «Вы понимаете, что убили своего товарища?». Нет, к такому повороту они были не готовы. И все же из здания в тот вечер я на всякий случай вышел через другой подъезд.

Примерно через два года в эфире передачи «Независимое расследование» вдова полковника Савельева показала справку о смерти мужа, и стало понятно, что не только ко мне тогда приезжали сотрудники спецслужб. Напротив графы с указанием причины смерти стоял прочерк…

комментариев (1)

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved