3.3.Отсутствие непредвзятой оценки событий, проведения эффективного расследования обстоятельств дела

Об отсутствии непредвзятой оценки событий со стороны властей свидетельствуют:

- необоснованные отказы в удовлетворении ходатайств потерпевших о дополнении следствия;

- неустраненные противоречия в позиции представителей государственных структур, ответственных за проведение спасательной операции;

- непривлечение к ответственности всех лиц, виновных в трагедии;

- недопуск заявителей в качестве потерпевших в процесс над пособниками;

- неспособность завершить расследование по делу и сделать его результаты достоянием гласности в течение более 3,5 лет.

Пострадавшие неоднократно обращались с ходатайствами о проведении дополнительных следственных действий для установления фактических обстоятельств гибели их родственников, возбуждении уголовного дела и проведении расследования по фактам применения спецсредств и неоказания своевременной медицинской помощи, а также с ходатайствами о проведении повторной комиссионной экспертизы как в прокуратуру г. Москвы, так и в Генеральную прокуратуру. Однако эти обращения не дали результатов, поскольку ответа на вопросы, поставленные в обращениях, не были представлены. Кроме того, на обращения в Генеральную прокуратуру РФ пострадавшие получали ответы из прокуратуры г. Москвы, действия которой и были предметом их жалоб.

Неполнота следствия, непринятие мер к установлению действительных обстоятельств дела, отказы в удовлетворении обоснованных ходатайств затрудняет потерпевшим доступ к правосудию и нарушает их конституционные права:

- статья 24 Конституции РФ, гарантирующая право на информацию, которое в данном случае не имеет оснований для разумных ограничений,

- статья 20 Конституции РФ, гарантирующая право на жизнь.

3.3.1. Неполнота следствия и противоречия в постановлениях прокуратуры

Ознакомившись с заключениями комиссионных судебно-медицинских экспертиз, потерпевшие установили их неполноту и наличие противоречий. Для установления фактических обстоятельств смерти их близких потерпевшие неоднократно обращались в прокуратуру с ходатайствами о проведении дополнительных следственных действий. Однако прокуратура в проведении каких-либо дополнительных действий отказала, мотивируя свой отказ тем, что проведение повторной комиссионной экспертизы на предмет ответа на вопросы, связанные с гибелью, «следствие считает нецелесообразным».

На ходатайства о возбуждении уголовного дела и проведения расследования по фактам применения спецсредств был получен ответ о вынесении 16.10.2003 постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников спецслужб «поскольку их действия были признаны совершенными в состоянии крайней необходимости».

Общероссийским общественным движением «За права человека» в адрес Генерального прокурора РФ были направлены заявления (от 21.01.2003 г.) в целях защиты прав обратившихся в эту организацию потерпевших. В заявлении было указано на необходимость возбуждения уголовных дел и проведения надлежащего расследования по следующим фактам:

- ненадлежащей организации медицинской помощи заложникам и их эвакуации из Театрального центра на Дубровке 26.10.2002;

- убийства (отравления) заложников неизвестным химическим веществом (веществами);

- незаконного использования правоохранительными органами наркотического вещества (веществ) при проведении специальной операции по освобождению заложников 26.10.2002;

- неправомерной ликвидации (убийства) 26.10.2002 лиц, захвативших заложников и находившихся без сознания, что привело, в конечном счете, к отсутствию по делу обвиняемых в совершении террористического акта и дало возможность не передать данное дело в суд;

- халатности должностных лиц, проводящих расследование в связи с захватом заложников.

Из ответа прокуратуры г. Москвы от 19.04.2004 года следует, что 31.12.2002 г «в отношении медицинских работников в возбуждении уголовного дела отказано… за отсутствием в их действиях состава преступления».

Указанные выше постановления прокуратуры об отказе в возбуждении уголовных дел содержат целый ряд противоречий и свидетельствуют о неполноте проведенного следствия. Подробный разбор этих противоречий сделан в приложении 19 «Критика постановлений прокуратуры г. Москвы об отказе в возбуждении уголовных дел от 31 декабря 2002 г. и 16 октября 2003 г.». Авторы позволят себе остановиться здесь на некоторых из них.

- Количество погибших при штурме заложников не определено однозначно и достоверно: официально число жертв — 129, однако в результате сложения приведенных в постановлении данных число жертв составляет как минимум 174.

- Неустановление как примененного вещества, так и наличие или отсутствия противоядия к нему, а также противоречия по поводу роли антидота для спасения жизни заложников после поражения следует расценивать как неполноту следствия и бездействие прокуратуры по установлению важнейших обстоятельств дела.

В постановлениях сделана неубедительная попытка обоснования принятия властями силового решения состоянием крайней необходимости «для отвращения опасности реально угрожающей интересам, здоровью и жизни огромного числа людей, удерживаемых в замкнутом пространстве, заминированном мощными взрывными устройствами». В соответствии с ст. 39 УК РФ «действия в состоянии крайней необходимости для устранения опасности» предусматривают обязательное условие — «когда опасность не могла быть устранена иными средствами». Однако власти не только не пытались использовать ресурсы бескровного разрешения чрезвычайной ситуации, но и препятствовали этому процессу. С другой стороны, предпринятые действия должны, как минимум, устранить угрожающую опасность: взрыв и уничтожение заложников. Как указывается в материалах постановлений, примененное средство не только не обезвредило террористов, но и активизировала их сопротивление, а следовательно, не предотвращало, а провоцировало взрыв.

В связи с этим действия сотрудников спецслужб не были обоснованными и не могут быть признаны совершенными в состоянии крайней необходимости, а причинение вреда — «125 человек погибли при действии сотрудников спецслужб» — должно быть расценено как преступление.

- Основной аргумент для оправдания начала спецоперации — утверждение следствия о расстреле террористами заложников 26 октября 2002 года — является ложным. Как отсутствие имен заложников, погибших от рук террористов перед штурмом, так и свидетельства выживших заложников, отрицающих факт расстрелов, опровергают это утверждение, не позволяя считать достоверными и объективными сведения, приведенные в материалах постановления в целом.

- В постановлении в качестве одной из причин, по которым было принято решение о проведении штурма, назван отказ «террористов, осуществить ранее намеченное освобождение всех детей и иностранцев». Однако категорически отказавшись от переговоров, заняв жесткую позицию, публично заявив о невозможности выполнения требований террористов о поэтапном выводе войск с территории Чечни, власти, начав штурм, свели на нет договоренности послов об освобождении иностранных граждан, сорвав их освобождение: восьмерым из них это стоило жизни.

Все вышеупомянутые обстоятельства, противоречия по делу, умышленное сокрытие важных для дела фактов в совокупности с наступившими трагическими последствиями приводят потерпевших к следующим выводам:

а) во время штурма было применено опасное, высокотоксичное вещество, приведшее к отравлению потерпевших и их последующей гибели;

б) надлежащей медицинской помощи не было оказано и не могло быть оказано в связи с отсутствием необходимого противоядия и непринятия заблаговременных мер по организации своевременной медицинской помощи и транспортировки пострадавших.

3.3.2. Фальсификация судебно-медицинских экспертиз о причинах смерти заложников

Ознакомившись с медицинскими документами, представленными прокуратурой г. Москвы, потерпевшие установили их неполноту, предвзятость и наличие противоречий.

1. В материалах представлены копии трех постановлений о назначении судебной медицинской экспертизы — от 26–28.10.2002, от 12 ноября 2002 от 25 декабря 2002. Однако в деле в наличии только два заключения экспертов — по первому постановлению и по третьему от 25.12.2002.

2. В постановлениях о назначении судебной медицинской экспертизы от 12 ноября 2002 года в пункте 3 указано: «Представить в распоряжение экспертов материалы:

- труп (ФИО погибшего заложника)…» (приложения 23)

Однако это НЕ МОГЛО БЫТЬ ВЫПОЛНЕНО по той причине, что к моменту назначения этой экспертизы многие заложники были уже похоронены, и эксгумация не проводилась. Этот факт свидетельствует о фальсификации.

3. В протоколе осмотра трупа № 2575, опознанного как Карпов Александр Сергеевич, время начала осмотра указано 12.20 (приложение 24). В карте регистрации вызова 06909 от 26.10.02 время принятия вызова машины 03 на Мельникова, 10 для перевозки трупа Карпова А. С. в морг № 10 — 12.30 (приложение 25). Согласно этим данным осмотр трупа Карпова А. С. в морге начат раньше, чем был доставлен туда. Этот факт также свидетельствует о фальсификации.

4. В том же постановлении от 12 ноября 2002 г. появляется заранее продуманный вопрос о негативном воздействии на организм стресса, физического истощения, голодания, обезвоживания, обездвиживания, на который впоследствии экспертная комиссия дала точно такой же, по сути дела скопированный ответ.

Более того, выводы о воздействии «крайне опасного для здоровья комплекса факторов (длительный психоэмоциональный стресс;… гиповолемия в связи с длительным обезвоживанием и голоданием, нарушение привычных биоритмов — сна-бодрствования; наличие хронических заболеваний)» сделаны в Постановлении от 31.12.2002 г. (приложение 21) до того, как были получены заключения судебно-медицинских экспертиз. Это свидетельствует о предвзятости заключения экспертов, сделанных 08.01–15.04 2003 г.

5. Все обстоятельства дела, показания свидетелей, работников медицинских учреждений, куда доставлялись пострадавшие, говорят о том, что смерть наступила либо на месте происшествия, либо они уже доставлялись в стационар в состоянии клинической или биологической смерти; и работники СМП, и врачи стационаров говорят об отравлении пострадавших.

6. В комиссионный экспертизах при описании обстоятельств дела, показаний свидетелей во многих случаях отсутствуют показания медицинских работников, проводивших первичный осмотр непосредственно на месте происшествия, данные об оказании доврачебной медицинской помощи, показания медицинских работников, непосредственно проводивших реанимационные мероприятия (если таковые проводились), а также время прекращения реанимационных мероприятий. Например, в экспертизах всех погибших, смерть которых констатирована в ГКБ № 1, приведены слова врача этой больницы Сухова С. Б. от 12.03.2003г., адаптированные к каждому конкретному случаю.

7. Заключения о причинах смерти заложников не зависимо от возраста, места жительства полностью идентичны, что говорит о фальсификации и предвзятости, поскольку не может быть абсолютно одинакового вывода о причине смерти, например, 13-летнего ребенка, 31-летнего мужчины и 49-летнего мужчины (приложения 26).

8. Ни в одном постановлении о проведении медицинской судебной экспертизы или другом каком-либо официальном документе не говорится о природе примененного газообразного вещества, поэтому такая уважаемая и солидная комиссия, не указав у себя в заключении на характер (физико-химические свойства, особенности его действия на органы человека и т. д.) не имеет никакого права говорить об отсутствии прямой причинной связи между действием данного вещества и смертью пострадавших.

9. Заключение о том, что фоновые болезненные изменения, такие незначительные, как бронхит, арахнофиброз, панкреосклероз, способствовали смерти не соответствуют действительности, поскольку прогнозы для жизни при таких заболеваниях благоприятны.

10. Общеизвестно, что без еды человек может прожить до 30 дней, а обезвоживание организма достигает критической точки на 9–10 день. Теракт продолжался 57 часов (то есть менее 2,5 суток), а, следовательно, даже при полном отсутствии еды и питья человеческий организм не достиг бы критического состояния.

Также известно, что на момент захвата театра в буфете имелось какое-то количество продуктов питания — соков, напитков, молока, шоколада, мороженого, печенья и т. д. Кроме того, 25.10.2002 Анной Политковской была организована доставка соков и напитков в захваченный театр в таком количестве, что бывшие заложники, не успели до штурма все выпить. Об этом свидетельствует видеозапись, сделанная службой ФСБ, на которой четко видны стоящие у стены упаковки и соками. Об этом же свидетельствуют показания заложницы Кругликовой В. В., приведенные в заключении комиссионной экспертизы, и протоколы осмотра места происшествия. Поэтому заявление прокуратуры об отсутствии питья и еды безосновательны, а заключение экспертов об обезвоживании погибших фальсифицированы.

Выводы о длительном лишении сна безосновательны. Конечно, спать сидя в кресле не так удобно, как в собственной кровати, но заложников никто не лишал сна принудительно.

11. Выводы о негативном воздействии стресса не соответствуют действительности. По последним исследованиям ученых стрессы на самом деле способствуют выработке в человеческом организме огромного количества защитных веществ, по подобию которых даже создали лекарства, которые помогают людям пережить стресс. Об этом, в частности, рассказала кандидат медицинских наук, ведущая программы «Здоровье» Елена Малышева в передаче на радио «Эхо Москвы» от 11. 11. 2005 г. (приложение 27).

12. Вывод экспертов, исключающий прямую причинно-следственную связь между воздействием на организм погибших заложников примененного вещества и смертью фальсифицирован. В тех случаях, когда члены семьи сидели рядом в зале театра, после газовой атаки выжившие заложники поступили в больницы с диагнозом «отравление неизвестным веществом», в то время как у погибших отравление отрицается.

Таким образом, каждый отдельный фактор не может стать причиной смерти, а влияние их совокупности не раз проверялось в условиях природных катаклизмов, когда их жертвы оставались живы.

Кроме того, в течение 57 часов вплоть до начала газовой атаки, от совокупности этих факторов не погиб ни один заложник. И лишь с появлением нового фактора — примененного при штурме «спецсредства» — началась массовая гибель заложников.

Все вышеупомянутые обстоятельства, противоречия, умышленное сокрытие фактов приводят к выводу о предвзятости, фальсификации заключения судебно-медицинской экспертизы, которое так и не выяснило истинных обстоятельств и причин смерти заложников.

3.3.3. Судебные рассмотрения заявлений потерпевших

Статья 17-я «Закона о борьбе с терроризмом» РФ обязывает государство (субъект федерации) взять на себя компенсацию вреда, причиненного людям произошедшим на его территории террористическим актом. Наличие такого закона дало возможность потерпевшим, не дожидаясь окончания расследования по «Норд-Осту», обратиться в суд с исками по защите своих прав — теракт оставил после себя 69 детей-сирот, и большое количество стариков-родителей, потерявших единственного кормильца.

Наряду с требованиями материального характера, люди надеялись в ходе судебных заседаний добиться ПРАВДЫ о случившемся в «Норд-Осте», зафиксировать показаниями свидетелей факты, которые могли бы пригодиться в уголовном преследовании виновных в гибели людей.

К концу 2002 года было подано несколько десятков исков от потерявших в теракте своих близких и от бывших заложников, пострадавших от газовой атаки. Основная масса исков (61) подавалась через адвокатское бюро И. Л. Трунова в Тверской районный суд. Иски потерпевших граждан России в соответствии с вышеупомянутым законом были поданы к субъекту федерации — правительству Москвы, а иностранных граждан — непосредственно к правительству Российской Федерации.

Средства массовой информации, замалчивая суть Закона, принятого еще в 1998 году, прибегали к нападкам на потерпевших и адвокатов, обвиняя их в желании обогатиться. При этом выплаченная по решению Правительства Москвы единовременная материальная помощь была переименована в компенсацию за причиненный вред.

Поскольку в исках присутствовали вопросы: почему террористы смогли беспрепятственно захватить театр в центре Москвы; почему не была оказана своевременная помощь освобождаемым заложникам и др., судья Горбачева предприняла все меры, чтобы эти вопросы в заседаниях не рассматривались и не попали в протокол. Не было принято ни одного (!) ходатайства адвокатов. Судья также неоднократно грубо прерывала потерпевших (приложение 28.12):

«- Карпов, сядьте! Я сказала!

- Я тоже хочу высту…

- Сядьте! Вы прогуляли стадию исследования документов…

- Но мне не прислали повестку!

- Вы прогуляли! Сядьте! Или я вас удалю!

- Я хочу подать…

- Ничего я у вас не приму!..

- Карпов, больше не тяните руку!

- Я прошу наконец разъяснить мне мои права!

- Никто вам ничего разъяснять не будет!..» (23.01.2003 г. Тверской муниципальный районный суд г. Москвы)

Представители правительства Москвы предлагали переадресовать претензии потерпевших к непосредственным причинителям вреда — т. е. уничтоженным террористам, а председатель Московской городской думы Платонов заявил, что теракта не было, потому что взрыва здания не произошло.

Поскольку проводимое следствие не является ни беспристрастным, ни всесторонним, для защиты своих прав пострадавшие были вынуждены обратиться в суд. Предметом жалоб являлось бездействие прокуратуры, а также постановления прокуратуры об отказе в возбуждении уголовных дел от 31 декабря 2002 года (приложение 21) и 16 октября 2003 года (приложение 22).

В ходе судебного разбирательства Замоскворецким районным судом г. Москвы заявители и их представители неоднократно указывали на содержащиеся в постановлениях прокуратуры недостоверные, противоречивые и неполные сведения. И хотя ни одно из этих противоречий не было опровергнуто представителем прокуратуры, суд не признал эти постановления необоснованными, указав лишь, что «обжалованные постановления вынесены уполномоченным на то лицом, соответствуют требованиям уголовно-процессуального закона, мотивированны и обоснованы».

Что касается доводов о том, что в результате бездействия следствия не были установлены такие важные обстоятельства как:

- примененное спецслужбами вещество, его природу, характер (физико-химические свойства, особенности его действия на органы человека и т. д.),

- наличие антидота к примененному веществу,

- время начала штурма,

- количество погибших заложников,

- фактические обстоятельства и причины гибели заложников,

- количество террористов, захвативших театр,

то эти утверждения заявителей и их представителей не были опровергнуты ни представителем прокуратуры города, ни судом.

К процессу было привлечено внимание прессы, и в некоторых изданиях были дословно приведены реплики следователя Кальчука В. И., оскорбительные для заявителей и их адвоката («Новая Газета», 18.04.2005 г.) (приложение 28.14):

«… МОСКАЛЕНКО: А следствие делало свои запросы, чтобы идентифицировать вещество?

КАЛЬЧУК: Че вы меня тут будете учить? Что вам еще надо? Я больше ничего вам говорить не буду!

МОСКАЛЕНКО: Но вы же перед судом.

КАЛЬЧУК (уже покрикивая): Не буду отвечать. Экспертиза говорит: не было вещества — значит, не было.

МОСКАЛЕНКО: Объясните для протокола, быть может, это тайна следствия?

КАЛЬЧУК (сдержанно, когда для протокола): Да, это тайна следствия. А оно продлено до 19 июля.

МОСКАЛЕНКО: Могут ли появиться к 19 июля основания, что вы измените свое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников спецслужб, применивших газ?

КАЛЬЧУК: Нет. Не могут.

МОСКАЛЕНКО: Но в этом постановлении, я опять напомню, вопросы о месте и времени смерти Саши Летяго места не нашли.

КАЛЬЧУК: Че там? Я вопрос чёй-то не понял? Я такой тупой, что не пойму.

МОСКАЛЕНКО: Хорошо, я помогу вам. Как так произошло, что Саша Летяго погибла? Где она оказалась после штурма? Это не раскрывает ваше постановление.

КАЛЬЧУК: Я больше вам ни на чего отвечать не буду. Встану — и буду молчать.

МОСКАЛЕНКО: Седьмой вопрос ходатайства к вам Губаревой был: почему к Сэнди Букеру была вызвана бригада врачей в 8.30, то есть только через два с половиной часа…

КАЛЬЧУК (перебивая): Не буду отвечать.

МОСКАЛЕНКО: Но вы обстоятельства смерти потерпевших изучали?

КАЛЬЧУК: Я больше с вами на эту тему говорить не хочу.

МОСКАЛЕНКО: Но вы же в суде. Вы не отвечаете суду…

КАЛЬЧУК (откровенно хамит): Да, не отвечаю…»

Из материалов уголовного дела № 229133 было выделено в отдельное производство дело по обвинению Заурбека Талхигова в пособничестве террористам. Расследование дела закончено весной 2003 года, а рассмотрено судом летом 2003 года.

Заявители по неизвестной причине не были признаны потерпевшими по указанному делу, в судебное разбирательство они не приглашались, скудную информацию о самом деле почерпнули случайно из средств массовой информации.

Заявителями предпринимались попытки в судебном порядке признать незаконными действия прокуратуры г. Москвы по отказам в признании потерпевших по уголовному делу № 229133 потерпевшими по выделенному уголовному делу в отношении З. Талхигова. Однако Замоскворецкий районный суд г. Москвы, а затем и Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда отказали потерпевшим, мотивировав это тем, что предварительное следствие по делу З. Талхигова окончено и передано в суд.