|
Страница 6 из 10 Я спрашиваю у чеченки: «Можно, я пройду туда?». Мне говорят: «Да, иди». Чеченцы разгромили буфет, все эти напитки, соки, какие-то шоколадки, конфетки, печенье — эта еда раздавалась в зале. Последней на сцену в зале принесли коробку с деньгами — как я поняла, это была выручка из буфета. Предложили в зал — кому нужны эти деньги. Люди промолчали, эту коробку бросили на пол. Позже я видела эти деньги на полу в оркестровой яме (когда ходила туда в туалет). Мужчины-чеченцы раздавали еду, потому что женщины стояли, как правило, на местах, а мужчины перемещались по залу. Чеченцы взяли из зала нескольких мужчин, которые принесли из буфета соки, напитки и поставили их вдоль стен в нескольких местах, а часть сложили прямо на сцене. И, если мне хотелось пить, я могла подняться и взять. Я обычно брала упаковку напитков, подтаскивала к себе.
Одну бутылочку напитка оставляла дочери, все остальное отдавала по рядам. Когда соки в зале закончились, чеченцы нашли ведра, стали в этих ведрах приносить водопроводную воду из туалета. А 25 октября с Анной Политковской в зал передали большое количество соков и напитков, так что от жажды мы не страдали. …Когда в очередной раз по радио говорили о том, сколько чеченцев захватили Театральный центр, Бараев проходил мимо нас и говорил: «20, 30, 40… Они даже не могут узнать, сколько нас пришло в театр! Пятьдесят четыре человека нас здесь, пятьдесят четыре!». Я слышала и видела разговор двух чеченцев — один вытащил из карманов и показал другому деньги и сказал при этом: «Вот все, что осталось. Остальное по дороге раздал ментам — кому 50, кому 100 рублей».
…Когда в очередной раз началась стрельба где-то за пределами зала, чеченцы сказали, что опасно сидеть с краю, поэтому нас пересадили. Свободные места были только в центре зала, возле бомбы (она стояла в кресле 9-го ряда). Сесть прямо за ней у меня не хватило сил, поэтому мы сели в 11-й ряд. Мне эта бомба очень не нравилась, опасная штука. И я все на нее косилась, а чеченка, которая сидела рядом с бомбой, спросила меня: «Ты ее боишься? Не бойся. Не думай, что тебе от нее достанется больше, чем кому-нибудь другому. Этой штуки хватит на три таких здания». …Периодически начиналась какая-нибудь стрельба, и тогда весь зал прятался под кресла. В зале чеченцы стреляли короткими очередями (3—4 выстрела) в боковые двери и еще вверх по каркасу. …В какой-то момент в наших краях поговорить по мобильному мог практически каждый. Рядом с нами стояла чеченка лет около 45, которая, несмотря на запрет, давала всем желающим телефон. Она рассказала, что у нее убили мужа, братьев, ее 12-летнего сына увели из школы в неизвестном направлении — он пропал без вести. Женщина сказала, что она не может так больше жить, оставила свою 5-летнюю дочь сестре и пришла сюда. Были две сестры: одной—16 лет, другой — 18 лет. И их родители не знали, куда они ушли, но они тоже решились на такой шаг. По радио говорили, что в зале были вдовы убитых чеченцев — нет, там было очень много молодых девчонок 16—18 лет, которые замужем еще не были. Их смешило то, что их называли вдовами. …Вечером 25 октября пришел с улицы мужчина. Его точно так же, как Ольгу Романову, затащили в зал. Его потащили к Бараеву, тот спросил: «Откуда ты взялся?». Мужчина ответил: «Я волнуюсь. Здесь мой сын Рома». …Поискали Рому. Поскольку никто не отозвался, мужчину утащили наверх к выходу. Полагаю, что его расстреляли, потому что сразу были слышны выстрелы. Вечером 25 октября парень, у которого, видимо, не выдержали нервы, вскочил и начал бежать по спинкам сидений с бутылкой из-под кока-колы. На вид я бы ему дала лет 25, может быть, 29. В сером тонком свитере, в очках. …Чеченец, сидевший на стуле на сцене, вскочил и выстрелил.
…Парня за ноги стащили вниз, а очередью ранило мужчину и женщину. Женщина была с семьей, с мужем и с дочерью. Муж истошно закричал: «Убили, убили! Лиза, доченька, нашу маму убили!». А парня чеченцы уже скрутили. Бараев таким почти плачущим голосом спрашивал: «Зачем ты это сделал?». Тот сказал: «Я хотел быть героем, хотел спасти всех». Бараев: «На рассвете будем судить его по законам шариата». Парня вывели из зала, выстрелов не было. После этого Бараев стал сразу звонить в Красный Крест, в штаб. Там никто не брал трубку. Он спросил у сидящих в зале, есть у кого-нибудь родственники рядом с театром, чтобы можно было позвонить и вызвать представителей Красного Креста. Девушка, она сидела двумя рядами ниже, сказала: «Да-да, у меня тут муж». Он говорит: «Говори номер». Она продиктовала номер. Бараев сам набрал этот номер: «Эй, мужик, сходи там в Красный Крест, скажи, что нам нужен хирург».
|
