«Новый вестник»

Светлана Николаевна вернулась на прошлой неделе из Москвы, куда ездила на траурные мероприятия в память о трагических событиях на Дубровке, где погибли ее дочь и жених.

— По традиции на годовщину теракта в «Норд-Осте» мы объехали все кладбища, — рассказывает карагандинка. — Потом отправились к ДК на Дубровке. Все траурные мероприятия проходили у доски с фамилиями погибших. Я почти не видела людей, которые бы проходили к памятнику, установленному московским правительством. Мы между собой его называем памятником бессилию. С ним получилось как в том анекдоте: куда бы еще сходить, пока тортик свежий. В октябре 2002 исполнялся год, как мюзикл шел на сцене. Планировали установить скульптурную группу к годовщине мюзикла. Но тут произошли трагические события. Деньги уже были выделены, памятник немного подредактировали и переадресовали погибшим заложникам. При этом московское правительство отказалось делать мемориальную доску на памятнике. Получился безликий монумент. Мы долго добивались, чтобы мемориальная доска была. В конце концов Москва отказалась ее делать, а префектура того округа, где расположен дом культуры, пошла на уступки. Мемориальная доска сделана, но висит она на самом здании ДК. Поэтому все наши траурные мероприятия проходят именно у здания ДК, не у этого памятника… На митинге памяти погибшим было зачитано открытое письмо Путину. Мы требуем, чтобы с ложью наконец было покончено, чтобы было проведено качественное беспристрастное расследование, чтобы виновные были наказаны. Там же и на нескольких сайтах в интернете был организован сбор подписей. Когда Татьяна Карпова начала читать наше открытое письмо Путину, было очень смешно смотреть на представителей администрации. Женщина-чиновница раздала своим гвоздики. Они спустились со ступенек, обошли нашу большую компанию и гуськом направились к монументу положить цветочки. Надо же отметиться у государственного памятника. Не все же внимания нам…

После траурной акции у ДК, 27 октября Светлана Губарева вместе с другими пострадавшими в «Норд-Осте» поехали к зданию генеральной прокуратуры поддержать бесланцев. Это была первая акция комитета «Голос Беслана». Женщины недавно вышли из комитета «Матери Беслана», в котором произошел раскол из-за того, что часть потерявших детей женщин вошли в секту целителя Грабового, обещающего «воскресить детей Беслана». В новой организации «Голос Беслана» уже 50 человек — кроме женщин сюда вошли и мужчины, потерявшие близких в школе № 1..

Светлана Губарева (в центре) на пресс-конференции, организованной общественной организацией «Норд-Ост» в доме журналистов на Арбате.27 октября к генпрокуратуре пришли четыре женщины из Беслана: Элла Кесаева, у которой погибли два племянника и зять, ее сестра Эмма Бетрозова, лишившаяся мужа и двух сыновей, Марина Меликова, не дождавшаяся с первого сентября сестры и племянницы, и Альма Хамицова, потерявшая сестру. Они протестовали против заместителя генерального прокурора, присланного в Беслан президентом Путиным, который не нашел нарушений в действиях следователей, ведущих дело о теракте.

— 27 октября к 12 часам я пришла на Большую Дмитровку, — продолжает Светлана Николаевна. — Там были уже бесланцы с подготовленными плакатами. Мне понравился один со словами: «Народ России, а не Путин должен знать правду о терактах». Я предложила Павлу Финогенову (потерял в трагедии на Дубровке брата, — авт.) подержать плакат, по смыслу он нам очень подходил. Мы стояли рядом с бесланцами, возле забора генпрокуратуры. С «Норд-Оста» был еще Дима Миловидов (у него погибла дочь, — авт.). Простояли так полчаса. Потом я обратила внимание, как суетятся милиционеры. Я поняла: что-то будет. Тут подходит к нам милиционер и начинает выяснять, кто разрешил и где организаторы. Заявку подвала Элла Кесаева на проведение митинга именно у здания генпрокуратуры. А выяснилось, что им разрешили митинговать совершенно в другом месте — у следственного управления, которое находится достаточно далеко от самой генпрокуратуры. Однако бесланцев об этом не предупредили. В пикете участвовало человек восемь. Гораздо больше было журналистов. Было забавно, когда к такой небольшой группе подошел милиционер с рупором, включил его и пытался нам что-то сказать. Оглушил нас, не возможно было понять ни слова, только гул в ушах стоял. После этого милиционеры стали активнее, им уже стало не так стыдно нас задерживать. Крайним стоял Павел, потом я, потом Элла Кесаева и остальные бесланцы. Стояли молча держали плакаты и отвечали на вопросы журналистов. Меня с RenTV спросили, почему я туда пришла. Я объяснила: считаю, что Беслан — результат того, что не было нормального расследования по Норд-Осту, сейчас точно так же замалчивают Беслан, и никто не гарантирован от того, что случиться еще что-то страшное, как в Нальчике, а, может, еще страшней. Милиционер стал требовать, чтобы мы свернули плакаты, я ему объяснила, что не могу даже руку опустить: мы с ним стояли почти вплотную, а сзади подпирали журналисты. Он сделал два шага назад, мы свернули плакат. После этого он потребовал документы у Павла. Павел предъявил свой паспорт. Милиционер паспорт забрал, велел Павлу пройти в машину. Потом прошел мимо меня к Элле Кесаевой. Ее, еще одну женщину и Диму Миловидова — четверых посадили в машину, а я осталась на улице. Не знаю, почему. Сначала я подумала: не справедливо, почему меня обделили. Но потом решила, что, наверное, я не очень хочу в отделение милиции. Связалась со своим адвокатом. Объяснила ситуацию. Около двух часов их продержали в ОВД «Тверской»…

В милиции на задержанных составили протокол, после чего извинились перед пикетчиками и отпустили их.

Сейчас «Голос Беслана» и «Норд-Ост» объединяются вместе с другими организациями пострадавших в российских терактах. Родственники погибших во время взрывов и штурмов хотят вместе бороться за свои права и добиваться от Кремля правды о случившихся трагедиях.