|
Page 1 of 2 Age 46; Russia, Moscow.  Elena Anisimova graduated from the Moscow state teaching institute, specializing in Russian language and literature. She worked as a middle school teacher for ten years, and then for 14 years taught Russian to foreign cadets at the Kuibyshev military academy of engineering. We think about Lena all the time, and I still remember her, as she was when she was little. My mother took care of ‘Lenulya’, and taught her to read and took her to the theater. At five years of age she could already read book, and since her early years Lena was always playing at teacher. Her choice of a profession was no accident. It was likely, since she turned out to be not a bad one.
But when Lena was smiling and happy, and knew how to rejoice in life, she hurried, perhaps, because she feared that she would not succeed, and so all her students and friends, who were in contact with her, received positive emotions from her.
As a daughter she was ideal, and as a mother to her sons she was good. Lena would kiss Seryozha so much, and many said that one should not be so gentle to a boy, but he grew up into an affectionate and very good fellow. And there is her other son, Egor, who would say: “if only things were fine with mama, then everything for us would be in order”. One evening at the dacha, on Lena’s last birthday, we were all sitting in conversation, and Egor arrived late from work. Everyone said to him: “Toast, make a toast!” He got up and said: “To the best mother in the world!”
The memory of you is bright, my darling daughter!
Written by her mother, Albina Georgievna Ivannikova.
Lenochka! Dearest! You were our clever girl! We remember you as one so young and fresh, when you came to our school after you finished teaching school. You looked like a senior in high school. But with such zeal, so desire, and persistence you took on our difficult tasks. And everyone soon found out that this school was yours. Two or three years later you were no longer simply a teacher, but a teacher and a creator.
You were a talented teacher, and a remarkable person. Your students fell in love with you, and they even played this game with you: the Queen and her subjects. The subjects would not disobey — they showed only unconditional obedience. But obedience not out of duty, or out of fear of punishment, but obedience out of respect and love.
They adored you and believed that all that you taught them was what they needed to know and understand. You taught them literacy and culture, you taught them goodness and light. And they will carry this light and goodness to others all for the rest of their lives. We are certain that you will forever be in the hearts of your students. As you are in ours.
You could calm down anyone, helping them with advice and deeds. Your heart was kind, sympathetic, and generous. People like you, Lenochka, are impossible to forget.
We still cannot believe that you are no longer with us. We cannot! One wishes to think that they simply have not seen you around for a long while, and that you, Lenochka, are still just as kind, pretty, and full of life as before. Within all of us lives and sounds your unique, gentle, and enchanting voice, and your sincere and infectious laughter.
You are always with us.
Written in the name of School #1229 by A. S. Titova, Y. N. Sutyrina, O. P. Galkina, and E.I. Povolotskaya.
Poems dedicated to Elena Anisimova, here.
Views: 22850 | E-mail
1. Воспоминания об однокласснице
Written by Вера Ильина, on 13-05-2007 21:07
Это было почти 40 лет назад. В 4а класс вошла девочка- косички-бараночки вокруг головы, серьёзный взгляд серых глаз – Лена Иванникова. Девочка оказалась славной, весёлой и большой выдумщицей. Мы вместе катались на санках с заснеженных горок на школьном дворе – на корточках, спиной, боком, даже стоя пытались, не вышло только, а потом бежали к ней домой, ели бабушкины пирожки и играли в школу. Лена точно знала, что будет учительницей русского языка и литературы, поэтому у неё был почти настоящий школьный журнал, толстый такой, со списком придуманного ею класса, и мы забавлялись, представляя учителей и наставляя на путь истинный наших шалунов.
Это было давно, и хорошо мы тогда дружили с Леной.
|
2. Прошло почти пять лет, как нет тебя
Written by Мама, Иванникова А. Г., on 16-05-2007 09:04
Мы, Ленуля, с твоими сыночками Егором и Сережей очень старались выжить и пережить это страшное для нас время. В чем-то нам это удалось: ты представляешь — я жива!!. И жизнь мне дали твои мальчики — не могла, видимо, я их оставить, нужно было вести дом, учить Сереженьку, ведь при тебе он только поступил в институт, проучился меньше двух месяцев. Еще, конечно, помогали твои и мои друзья, и вот я как-то выкрутилась. Ты бы была очень удивлена, т. к. знала, как я безумно любила тебя, как ты говорила на моем последнем юбилее, что нас связывает ниточка, которая не разорвалась при твоем рождении. А 26 октября того страшного года — разорвалась…
Конечно, лапушка моя дорогая, жизнь без тебя — это совсем другая жизнь. Все эти годы мы учились (это точное слово — учились) жить без тебя.
Если бы ты знала, сколько людей — твоих учеников помнят о тебе!
Знаешь, деточка, два раза в год у нас в доме большие сборы -день твоего рождения и день этой нелепой, необъяснимой, глупой какой-то твоей гибели.
Как бы ты радовалась, если бы ты была на этих встречах!!! Столько любимых тобой и любящих тебя людей приходят к нам -к тебе! Сколько слов хороших говорят о тебе, ты бы порадовалась.
А знаешь, все эти годы я получаю звонки от твоих учеников — бывших курсантов, которые не знают, что случилось с тобой и
бывая в Москве, просят тебя к телефону… Представляешь, что я испытываю, сообщая им страшное известие, что тебя нет, совсем нет…
Недавно звонила девочка из Германии, она привезла двух своих детей и хотела, чтобы ты научила их твоему любимому русскому языку.
Как же мы прожили эти годы без тебя? Мальчики стали большими, красивыми. Я уревываюсь, когда смотрю на них, и все думаю, как бы гордилась, моя девочка, ими.
Ты, моя ласточка, не знаешь, что следом за тобой, через одиннадцать месяцев умер Толя (твой отчим). Не вынес твоей гибели и моих слез. Я при мальчиках стараюсь не плакать, а по ночам в подушку реву по сей день. Ты у меня стоишь перед глазами постоянно. Вот проезжаю Чистые пруды и вижу тебя там с коляской, в ней Сереженька, а рядом Егор, тоже еще маленький. Мы любили там гулять, а я все фотографировала на слайды. Какое же хорошее время было — тогда все еще были живы! В твоей комнате, хотя там и живет Егор, почти ничего не изменилось. Твоя большая библиотека, даже твои очки лежат… А что мне делать с твоими конспектами? Боже! Лучше не думать обо всем этом…
Моя хорошая, ты с нами и будешь всегда. Страшно подумать, что ты не увидишь внуков. Но уверена, мальчики научат их любить тебя. У нас есть три фильма о тебе, ты там живая.,,
Обещаю тебе, что буду стараться жить и дальше, помогать ребятам, пока я им еще нужна, сохранять память о тебе. Ну а дальше, как судьбе угодно будет…
|
3. Памяти друга — Леночки Анисимовой
Written by Владимир Зубцовский, on 18-05-2007 00:38
Не каждому человеку суждено в жизни встретить настоящую дружбу, которая — с детства и навсегда, до последнего вздоха. Дружбу, которая сначала связывает родителей, потом сближает детей, и, я надеюсь, продолжится во внуках. Дружбу, которой не страшны расстояния, семейные обстоятельства и перерывы в общении.
Мне в жизни очень повезло: Бог дал мне возможность обрести такую дружбу и встретиться с замечательным человеком – Леночкой Анисимовой. Эта встреча произошла почти 45 лет назад, благодаря встрече наших родителей на отдыхе в солнечном Крыму. Встреча, которая давно стала доброй легендой в наших семьях, которая практически сразу и на долгие годы сделала всех нас — бабушек, родителей и детей — по-настоящему и по-родственному близкими людьми.
Это было как озарение, когда совсем еще недавно незнакомые люди, вдруг обнаруживают глубокую общность взглядов, интересов и мироощущений. Как я сейчас понимаю, этот «электрический разряд» в детстве поразил и нас Леной, и что-то замкнул в наших душах. Это короткое замыкание в последующие годы позволяло нам одинаково чувствовать и сопереживать, понимать друг друга с полуслова после долгих разлук.
В детстве Леночка была очень эмоциональным ребенком, веселым и общительным. В те годы каждое лето мы с Леной вместе с бабушками жили на даче недалеко от Новосибирска на берегу Оби. Жили в одном дачном домике практически одной семьей. От того времени в памяти сохранились ощущения беззаботного счастья и радости
А потом пришла разлука. Маму Лены перевели в Москву, а мы оставались в Новосибирске. Встречи стали редкими, и детская дружба ослабела.
Тем более удивительно, что в зрелые годы к нам вновь пришло осознание необходимости общения, душевной взаимозависимости. Этому способствовало и близкое соседство: от Москвы до Нижнего Новгорода, где мы теперь живем, – всего несколько часов пути. Мы, как раньше наши родители, стали дружить семьями. Стали дружны и наши дети. Встречались на отдыхе и по праздникам, а совместная встреча Нового года на долгие годы стала нашей доброй традицией.
В зрелые годы у Лены к детской непосредственности и эмоциональности добавились тонкая душевная организация, глубокая интеллигентность и эрудиция, обаяние и искрометный юмор. Ее веселость и страсть к жизни заводили нас всех и давали постоянную радость от общения. Гостеприимный дом на Чистых прудах стал нашим любимым местом встречи, вторым домом.
Казалось, что так будет всегда. Нет, что будет еще лучше и радостней. Строились ближние и дальние совместные планы, жизнь и удача улыбались…
Почему жестокий рок сражает людей в момент их подъема, в преддверии счастья, в радостную пору? За что эта чудовищная несправедливость?!
Тяжелая, невосполнимая потеря. Потеря для всех нас. Для меня это потеря большой части души и жизни, которую невозможно исправить и восстановить.
Остаются только память о добром и надежном друге, удивительном и прекрасном человеке, радость и счастье от того, что Леночка была с нами, и ужасные боль и горечь утраты.
|
4. Written by Тетя Элла, on 18-05-2007 00:41
Дорогая Леночка, Солнышко мое!
Ты встречала меня всегда с улыбкой и радушием, и не только меня: ты со всеми была одинаково приветлива и доброжелательна. Особенно вспоминаю наши встречи на даче. Меня всегда поржало твое отношение к маме: любовь и дружба, постоянная забота и внимание. Всем бы такую доченьку! А твоя любовь и забота о мальчиках, они выросли в хороших парней. А маме, было чем гордиться, твои знания, профессионализм отмечали все. От лучшего преподавателя в школе до доцента преподавателя в академии это ли не высший класс! Сколько ребят ты подготовила в вузы – дала им путевку в жизнь. До сих пор звонят желающие с тобой заниматься.
Память о тебе всегда будет в моем сердце.
|
5. Воспоминания об Анисимовой Елене
Written by Кузнецов Александр Петрович, on 18-05-2007 16:22
Лена
23 октября я, моя супруга, мой двоюродный брат с женой (школьная подруга моей жены) и школьная подруга этих двух женщин, все мы отправились на спектакль мюзикла «Нрод-Ост» во Дворце культуры на Дубровке. Сейчас весь мир знает, что случилось 23 октября 2002 года в этом московском музыкальном театре.
Однако тогда никто из нас, и всех кто пришел на этот спектакль, еще не знал, что этот спектакль затянется почти на целые трое суток, и не все вернутся живыми….
Школьная подруга наших жен почти одиннадцать лет назад уехала жить в Израиль и приехала увидеться со своими друзьями. Живя в Израиле, ее семья практически последние годы нигде не бывала в собственной стране из-за непрекращающихся террористических актов. Кроме того, жуткая изнуряющая жара. А здесь холодно, спокойно, друзья, гуляй – не хочу.
И вот она приехала в Москву. Конечно, надо посетить как можно больше театров, посмотреть как можно больше спектаклей. Мы с супругой любим классический репертуар или бардов, поэтому обычно посещали консерваторию, концерты классической музыки и уютные бард-кафе, рассчитанные на камерные представления.
В качестве исключения все мы решили посетить нечто новое, мюзикл, сюжетом для которого послужил роман «Два капитана», на котором было воспитано ни одно поколение советских людей. Билеты были приобретены на 23 октября, ряд 10-й, места с 24 по 28.
Мы подъехали к театру примерно за 30 минут до начала, пошли в холл, что-то съели в скромном буфете. Вообще обстановка была скромная и простая, на входе женщины отрывали билеты, молодые люди в гардеробе принимали верхнюю одежду. Никаких турникетов для проверки оружия и иных предметов, отсутствие широкоплечих секьюрити, проверяющих специальными приборами все складки твоего тела, как в концертном зале «Россия», например.
Спектакль нам не особенно понравился. Это были уже не те герои, которых мы знали по книге и кинофильму. Было какое-то проамериканское действо, замешанное на наших родных героях. Создавалось впечатление, что герои и действующие лица известной книги и сами случайно попали на этот мюзикл.
Я смотрел несколько рассеяно, у меня предполагалась деловая встреча и, возможно, мне потребуется уйти до окончания спектакля. После театра мы договорились поужинать у моего двоюродного брата, находившегося здесь же в зале с женой.
В антракте я позвонил своему коллеге, и он предложил мне подъехать к нему домой около 10 часов вечера. Я был в раздумье – что мне делать; или ехать сейчас же, хотя еще не было девяти часов вечера, или посмотреть еще часть спектакля, затем тихо выйти и отправиться на встречу.
Все же я решил посмотреть часть спектакля во втором отделении, а затем уехать. Прозвенел последний звонок, мы прошли в зрительный зал. Я решил сесть в этом же ряду с краю, чтобы не особенно мешать зрителям к моменту, когда мне придется уйти. Еще не погас свет и я подумал, что уходить будет неудобно, через весь зал, и я сказал своим, что уйду сейчас, а встретимся уже на ужине. Так и порешили.
Я вышел, когда в зале погас свет, заиграла бойкая музыка, и на сцене появились действующие лица. Я прошел в гардероб, подал свой номерок, и гардеробщица посочувствовала мне, узнав, что я вынужденно покидаю театр, дескать, вторая половина спектакля будет наиболее интересной. Как в воду глядела!
Я вышел на улицу, сел в машину, завел двигатель. Я обратил внимание на то, что к театру подтягивались несколько джипов с затемненными окнами. Ого, подумал я, действительно вторая часть будет интересной, раз подъезжают такие «крутые» хлопцы! Никогда бы в жизни я не догадался, что в этих авто сидели чеченские боевики. Я хотел пропустить, машины, но они вежливо помигали мне фарами, чтобы я отъезжал первым. Я поехал, проехал мимо двух микроавтобусов, стоявших вплотную к ступеням театра, на одном было написано что-то типа «Пицца-хат», доставка на дом, на другом цветные полосы. Никогда бы в жизни я не догадался, что в этих авто тоже сидели чеченские боевики, а машины были загружены взрывчатыми материалами.
Итак, я подъехал к угловому светофору. Я не спешил по двум причинам. Во-первых, мне нужно было ехать примерно к Храму Христа Спасителя, это по ночной Москве максимум 20 минут от Дубровки; во-вторых, через этот перекресток я часто ездил к брату, и здесь всегда стоял «гаишник» и если что-то не так, приходилось платить.
Милиционера не было. Я проехал дальше, на перекрестках у «Пролетарки» и после «Пролетарки» постовых тоже не было. Какая благодать! Я доехал почти до «Таганки», ни одного постового! Вот это да!
Когда я доехал до Храма Христа Спасителя, раздался звонок мобильного телефона, звонила жена из театра. Она прямо ошарашила меня: «Саша, в зрительном зале чеченские боевики, они требуют, чтобы мы звонили всем своим родственникам и знакомым и сообщили, что театр захвачен боевиками, что все мы заложники». Я попросил дать телефон кому-либо из боевиков и спросил его: чего вы хотите, каковы ваши требования, я юрист-международник, готов довести эти требования до сведения, кому укажите. Резкий, с небольшим акцентом голос отчеканил: «Мы требуем, чтобы война в Чечне была немедленно прекращена, мы требуем, чтобы российские войска были выведены из Чечни». Я ответил, что передам эти требования властям России.
Резко тормознув, я остановился возле павильончика постового милиционера, расположенного непосредственно у Храма Христа Спасителя. Я сказал офицеру все, что знал к этому моменту и попросил незамедлительно информировать оперативного дежурного. Он позвонил, дежурный ответил, что в городе все спокойно. На вопрос дежурного видимо обо мне постовой ответил, что человек, который передал ему эту информацию (он перед этим записал обо мне все сведения) вполне нормальный, пожилого возраста, человек не похож на невменяемого.
Перед этим я позвонил двум моим знакомым (одному товарищу, с которым должен был встречаться и второму – своему деловому партнеру) и просил их также со своей стороны проинформировать власти. В тот момент я был взволнован и чрезмерно возбужден. Может быть, это помешало моим товарищам сразу осознать в полной мере опасность происшедшего.
Раздумывать времени не было, и я во весь опор помчался обратно на Дубровку. Когда я подъехал к месту событий со стороны Пролетарки, там уже находилось милицейское оцепление, и меня дальше не пропускали. Я решил объехать и подобраться с другой стороны, но бензина в баке машины оставалось очень мало, и нужно было заправиться. Я подъехал к заправке, у меня было только сто долларовая купюра, заправщик отказался брать иностранную валюту и требовал рубли. Я позвонил дочери и ее мужу, и попросить подвезти мне деньги. Они быстро приехали, я заправился, и мы помчались в объезд.
С противоположной стороны уже было много народу и телевизионных корреспондентов, выставлено оцепление из милиции и спецназа. Стояла неразбериха, и царило общее напряжение. Что делать, у кого просить защиты, как освободить заложников – вот те первые мысли, которые лихорадочно бродили у меня в голове.
Мне постоянно звонили мои заложники, так как у них было несколько сотовых телефонов и сообщали об обстановке в зале, о своем самочувствии, передавали свои впечатления, рассказывали о чеченцах. Они сообщили мне, что боевиков было человек около 50-ти, среди них много молодых женщин и даже девушек, все в черной одежде с черными повязками по глаза.
Эти люди в считанные минуты разложили по периметру зала взрывчатые материалы и привели их в полную боеготовность для взрывов, особенно опасные они поместили в центре зала. Женщины-чеченки взрывчаткой опоясали и себя, приготовившись взорваться в крайнюю минуту.
Начало штурма проходило следующим образом. На сцене второе действие спектакля открывалось пением и диалогами летчиков и иных военных в форме. Не прошло и нескольких минут с начала второго действия, как на сцене появились двое или более боевиков с автоматами в руках и раздались автоматные очереди. Никто из зрителей в первые секунды, а может быть даже минуты, не принял их всерьез, многие считали это продолжением спектакля. Через мгновения все стало ясно из резких и вспыльчивых объяснений чеченцев: это захват заложников, звоните свои родным и знакомым по телефонам и сообщайте, что все вы заложники; наши требования – прекращение войны в Чечне и вывод войск из Чечни.
Однако вернемся к текущим событиям.
Подъезжали и высаживались какие-то войска в специальной экипировке и оружием для штурма, военные боевые машины, много милиционеров. Вокруг бегали с камерами журналисты, и корреспондент из CNN спрашивал окружающих, не говорит ли кто на английском языке. Меня осенила мысль: у меня по делам зарубежного бизнеса есть много знакомых влиятельных людей, в том числе и мусульман, которые наверняка смотрят сейчас репортажи этой известной американской информационной телекомпании. Если они увидят мое выступление по CNN, то наверняка позвонят мне быстрее, чем я дозвонюсь до них, и я смогу обратиться к ним за помощью.
Я подошел к корреспонденту и выразил готовность дать интервью на английском языке. Что я говорил, сейчас просто не могу вспомнить, я думал лишь об одном, как освободить близких.
Дома я организовал своеобразный штаб, которым руководил мой старший родной брат. Через него я получал информацию, кто звонил и что предпринимал для того, чтобы выручить из беды.
Не помню, каким образом, но я связался с моим партнером в Лондоне – генеральным секретарем международной ассоциации мусульманских банков, с моим однокурсником, являвшимся нашим представителем в ООН, другими людьми. Мои друзья за пределами страны и мои партнеры по бизнесу непосредственно в Москве делали все возможное, чтобы помочь мне.
Я хотел лишь одного – любой ценой войти в зрительный зал и забрать оттуда своих родных четверых людей, как это делали некоторые в процессе разыгравшейся трагедии. Мне удалось попасть в штаб ФСБ, который располагался в госпитале для военных пенсионеров напротив театра. Я договорился с оперативниками о том, что могу подготовить и предложить чеченцам проект соглашения. На самом деле я намеревался огласить этот проект перед представителями СМИ, предварительно предложив чеченцам пригласить их в зал и направить через них в ОНН это соглашение, потребовав созыва чрезвычайного заседания Совета Безопасности. У меня были приготовлены портативные компьютер и принтер для осуществления задуманного.
Оперативники написали записку лидеру чеченских боевиков с просьбой принять меня и отправили записку с человеком, который доставлял заложникам воду и соки. Моя жена в зале также подходила к боевикам и тоже передавала им записку с тем же содержанием. Кстати на ее предложение подключить юриста-международника чеченцы отреагировали весьма сдержанно.
Наступил уже третий день трагедии, точнее ночь. Я ждал ответа, оперативники выпроводили меня из штаба, я и поддерживал с ними телефонную связь, находясь рядом со всей аппаратурой и готовый в любой момент приступить к осуществлению задуманного.
Если бы мне удалось составить и передать проект соглашения с чеченцами, то в соответствии с международным правом я стал бы настаивать на том, чтобы Совет Безопасности ОНН предоставил мандат на ведение переговоров и подписание соглашение нейтральной стране. Кроме того, можно было бы предоставить мандат войскам ОНН на то, чтобы они взяли чеченцев под стражу. В этом случае, как я надеялся, боевики изменят свои позиции и освободят заложников, хотя бы женщин, стариков и детей. А может быть и всех.
Итак, я ждал ответа, но ответ все задерживался. Вначале оперативники говорили мне что вот-вот, сейчас они получат ответ, потом вдруг они перестали отвечать на мои звонки, а затем и вовсе я не мог установить с ними связь. Я чувствовал, что-то произошло, появились какие-то новые планы, в которые мое предложение явно не вписывалось.
От отчаяния я связался с BBC, радио «Свобода», НТВ. Я просил их помочь мне осуществить задуманное, предлагал выступить по телевидению с предложением своего план мирного урегулирования трагической проблемы. На НТВ прямо сказали, что им запретили предоставлять эфир без согласования с ФСБ. Но Федеральная Служба Безопасности молчала…
Только Свобода записала и передала мое обращение, но это не возымело никакого действия. Вконец измотавшиеся и уставшие, мои добровольные помощники, в том числе и корреспондентка английской газеты Times, приехали вместе со мной в мой дом часа в 2–3 ночи и заснули, едва добравшись до постелей. Я проснулся утром со странным предчувствием чего-то случившегося, зашел в комнату, где спала корреспондентка газеты Times, но она уже уехала.
Не помню, каким образом мы узнали, что состоялась газовая атака, если так можно выразиться, за которой последовал штурм театра специализированными подразделениями. Мы срочно выехали в театр на Дубровку и, оказавшись там, узнали, что отравленных газами и потерявших сознание заложников, развезли по разным больницам Москвы.
Вскоре мы нашли наших троих, моя супруга оказалась в 53 больнице, ее израильская подруга и мой двоюродный брат – в 13 больнице. Мой брат, человек высокого роста и крепкого телосложения, пришел в себя довольно быстро, сбежал из больницы и принялся искать свою жену. Он уже связался со мной и знал всю ситуацию. На следующий день я забрал из больницы супругу, еще через день мы уже вместе забрали из больницы ее израильскую подругу.
Мои близкие рассказали, как все произошло. Около 6 часов утра 26 октября они почувствовали незнакомые запахи и услышали крики чеченцев – газы! Действительно неприятные запахи присутствовали в воздухе и распространялись они через вентиляцию. Женщины потеряли сознание достаточно быстро, в течение нескольких секунд, мой брат потерял сознание последним и, учитывая могучее телосложение, он несколько раз приходил в себя: когда его волокли на улицу, затем в больнице. Наша израильская гостья также довольно быстро пришла в себя, и ее тут же в больнице окружили заботой сотрудники посольства, обеспечили отдельный номер и самое внимательное отношение.
Моя супруга оказалась в труднейшем положении. Она поступила в больницу в 8 часов 15 минут, несмотря на то, что бездыханные тела отравленных газом заложников начали выносить в начале 7-го часа утра, вводя уколы противодействующего газам средства, без которого они просто не вернулись бы к жизни. Учитывая, что от театра до больницы на скорой помощи езды не более 10 минут, можно предположить, что она около двух часов пролежала где-то, может быть на ступенях у входа в театр.
Медицинский диагноз поражает своей бесхитростностью: «Жертва терроризма 23.10.02 г.» В описании не было ни слова о газе.
Когда я забирал ее из больницы 27 октября, главный врач сказала: мы никакого лечения провести не можем, так что если вы решите забрать пострадавшую, мы возражать не станем. У моей супруги были обожжены ноги, по пояснению врачей эти ожоги были нанесены горячими грелками при выводе пациентки из комы, в которой она пролежала, судя по записям, не менее 10 часов. Об этих ожогах также не было сказано в диагнозе ни слова. Позже ей пришлось делать пересадку кожи в Ожоговом Центре Института имени Склифосовского.
Жену моего брата мы разыскать среди живых не смогли. Она погибла при невыясненных обстоятельствах. С ней произошла странная история. Она была на концерте в темной одежде. Сразу же после атаки по радио и телевидению были сообщения о том, что среди зрителей нашли чеченку в темной одежде со светлыми волосами (у жены брата были светлые, окрашенные волосы). Как только мы начали активный поиск и стали показывать ее фотографию по телевидению, особенно на втором канале, то сообщения о чеченке со светлыми волосами исчезли.
Брат и дети погибшей постоянно дежурили в штабе, просматривали фотографии, которые стали поступать из морга, но все было безрезультатно. И уже 28 октября вечером, когда они собирались покинуть штаб, принесли несколько фотографий погибших, в одной из них мы опознали нашу погибшую. Ребята тут же проехали в морг и осмотрели тело, слабые сомнения были развеяны окончательно.
Это была она – Анисимова Елена Леонидовна – сорока шести лет отроду, прекрасная, красивая женщина, мать двоих великолепных сыновей, гражданская жена любимого человека, с которым она провела два самых лучших года своей жизни.
Выяснились весьма странные обстоятельства. Ее привезли в морг, куда свозили убитых террористов, там вскрыли, и затем срочно перевезли в другой морг, где находились тела погибших заложников.
В свидетельстве о смерти в графе – причина смерти – не было никакой записи. Я не берусь обвинять кого-либо, случилось то, что случилось ….
Александр Кузнецов
Юрист-международник
|
6. Written by Коллектив Военно-инженерной ак, on 24-09-2007 21:20
Прошли года, но не исчезла боль утраты.
С портрета смотришь ты, чуть голову склоня.
От нас внезапно навсегда ушла ты,
Оставив всех, кто так любил тебя…
Неумолимо летит время, с каждым днем отдаляя нас от трагических событий в Театральном центре на Дубровке. В те страшные для все страны дни погибла наша Лена.
Лена проработала на кафедре русского языка Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева около 15 лет. Она пришла в академию в возрасте чуть более тридцати. За плечами уже был опыт работы в средней школе, и специальность"русский язык как иностранный" стала для нее совершенно новой.Через некоторое время, очень быстро поняв, в чем состоят особенности этой специальности, Лена выработала свои собственные авторские методические приемы.
Молодая, обаятельная, очень энергичная и талантливая, она никого вокруг себя не оставляла равнодушным. Мир вращался вокруг нее. Многие молодые преподаватели нашей кафедры учились преподавательскому мастерству у Лены. Руководство поручало ей работу в особенно трудных группах.
Лена обучала русскому языку иностранных слушателей из разных стран: Сирии, Эфиопии, Йемена, Алжира, Китая, ГДР и др. После распада СССР этот список пополнился обучаемыми из ближними зарубежья: Армении, Грузии, Киргизии, Таджикистана и др.
Многие выпускники долго помнили свою преподавательницу и при случае передавали ей приветы, поздравления, сувениры.
В течение ряда лет Лена входила в состав приемной комиссии Военно-инженерной академии по русскому языку. С сентября начиналось преподавание нашего предмета вчерашним абитуриентам. Лена были преподавателем по призванию, из года в год совершенствуя свое мастерство. Вспоминается такой случай. Российские курсанты прослушали курс нашей дисциплины, и когда закончилось последнее занятие, они встали и аплодировали старшему преподавателю Е. Л. Анисимовой стоя.
Леночку знали в академии и как одну из немногих женщин-автомобилистов.
После гибели Лены коллектив кафедры русского языка долго не мог привыкнуть, что ее нет среди нас. Она унесла с собой что-то очень ценное и важное, то, что коллектив кафедры не смог восстановить до самого закрытия академии.
Бывшая заведующая кафедрой русского языка
Военно-инженерной академии Г. Кузьмина
|
7. Written by Марина Мешковская, on 21-05-2007 15:09
Вспоминая наш класс, Лену, я вспоминаю не только её готовность всегда прийти на помощь, но и то, что особенно завораживало меня в ней – её смех. Когда смеялась она, невозможно было не рассмеяться в ответ, и многие проблемы после этого решались проще.
Мы, её одноклассники, скорбим вместе с её родными о такой потере, таком зажигательном, весёлом, жизнерадостном человеке, рядом с которым было легко и хорошо. Пусть земля будет ей пухом, пусть её черты воплотятся в её сыновьях.
|
8. Written by Tanya Ignatenko, on 30-05-2007 11:56
Dear Lenka,
You did not have to pass away in order to learn how much people adored you,
Now when you are far away, I am sure, you still feel this love.
You were a big part of my life, we have been close friends since 1982.
We worked in the same school, we had our “dachas” in the same place – Monino,
we even started thinking about our second children at the same time. Your Seryozha was born on October 13, 1984, and my Nadya was born on November 30. You were the first one I called from the hospital to share the news. Later when our families visited each other, and we used to put our babies across the sofas and could talk for hours. I still remember the tiniest sneakers you bought in Checkoslovakia for my 2-year old Nadya.
I remember a day when our moms stayed with the babies in Monino, and they let us go to the movie theater. It was a rainy day, and we were running across the potato field with our boots and umbrellas feeling absolutely happy.
We needed each other. I was, probably, the only person in Moscow who did not mind when hot water was turned off in June. Why should I? It was a good chance to visit you
because you had hot water at this time. You used to cook your famous pelmenys and treat me with all kinds of the tastiest stuff which was so hard to get at that time.
I cannot forget our trip to Riga with the schoolchildren aged 12 to 17, when we stayed in a dom otdykha and there was a new French comedy on. We were so scared that the children might be lost, and the movie theater seemed to be a very safe place, and you said “Everybody will go!” When the movie started we realized that it was a big mistake, because there were many sexual scenes, but that was too late. The audience was laughing, and we were dying with laughter. We just imagined that the children would share this movie with their parents and they would say, ”Elena Leonidovna told us to go”.
I remembered our performances in school, and though we worked with seniors, and all of them had to go to the Preparatory courses, they could not deny you when you said,
“Please, for my sake, go over the song again” And they did it over and over for you.
I am sure that you were a wonderful starting point in their life and a powerful driving force.
It just occurred to me that we never quarreled. I remember you every day. I still wear the clothes and the jewelry you gave me as presents, your voice is still in my ears,
I even hear your intonation. I often think, “What would Lenka say to that?”
Life is so unfair! A big tragedy happened almost five years ago…
Yours,
Tanya Ignatenko (Los Angeles. 2007)
|
9. Памяти Леночки
Written by Ирина Рогоцкая (Кузьмина), on 06-09-2007 23:26
Я познакомилась с Еленой Леонидовной по телефону. Дело было летом 1989 года. Накануне своего вступительного экзамена по литературе на филологический факультет МГУ, я обнаружила, что совершенно не знаю вопросов по программе литературы конца ХХ века, на тот момент современной советской литературы. У меня была замечательная преподавательница по литературе, но свой акцент она все же делала на литературе 19 века. Современную советскую литературу — литературу соц. реализма — она не считала классикой. Обнаружив пробелы в своих познаниях накануне важного экзамена, я обратилась к маме с просьбой посодействовать. Мама позвонила своей коллеге Елене Леонидовне, о которой я уже много слышала, и затем передала трубку мне. Уже не помню точно, сколько мы проговорили, час или полтора, но в конце нашего разговора у меня сложилось четкое мнение, что все эти произведения я прочитала сама, причем прочитала вдумчиво, настолько хорошо Леночка объяснила мне содержание, проблемы и художественных особенности всех программных произведений. Я была потрясена тем, как быстро и четко молодой преподаватель смогла изложить и донести до меня информацию, на изучение которой пришлось бы потратить долгое время.
Помню, в конце того телефонного разговора я пожаловалась Леночке, что боюсь на экзамене вопросов по Достоевскому, на что она мне сказала, что Достоевский — это один из ее самых любимых писателей и что все ее ученики в школе любили и понимали творчество Федора Михайловича. «В начале урока я влетала в класс со словами „нас ждет Достоевский“,— рассказывала Леночка. И я себе сразу представила картину, как молодой, красивый, талантливый педагог стремительно входит в класс, в котором сразу же воцаряется тишина, и десятки горящих глаз готовы внимать словам своей любимой учительницы.
После этой телефонной консультации я постаралась представить себе, как могла бы выглядеть эта внутренне интересная женщина. Когда мы наконец встретились, мои впечатления превзошли все мои заочные ожидания. Стройная и молодая, стремительная и одухотворенная, веселая и жизнерадостная, готовая дать консультацию в любое время дня и ночи, такой запомнилась она мне и, наверное, всем, кто ее знал.
С того самого телефонного разговора и началась наша дружба. Вспоминается чувство радости праздника, которые охватывали меня при каждой встрече с Еленой Леонидовной. Мы не переставали хохотать. Леночка была актрисой, мастером рассказывать, шутить. Она никогда не боялась посмеяться над собой и всегда с юмором и легкой самоиронией рассказывала о некоторых, даже не очень веселых событиях своей жизни.
После знакомства с Еленой Леонидовной я стала называть ее Леночкой. Когда бы я ей ни позвонила, даже, если она была сильно занята, она всегда находила время для меня. С Леночкой можно было поделиться всем, и все проблемы после разговора с ней всегда казались незначительными. Наверное, помимо дара преподавателя у нее был дар психолога или даже экстрасенса.
Казалось, наша дружба и общение продлятся всю жизнь.
Время постепенно стирает из памяти воспоминания о тех страшных днях октября 2002 года, когда вся страна с замиранием сердца следила за событиями в Театральном Центре на Дубровке. Я помню, как, качая на руках своего новорожденного сына, я не могла отойти от телевизора, внимательно слушая все последние новости оттуда. Я была уверена, что все кончится благополучно, что она обязательно вернется и спустя некоторое время будет рассказывать нам о том, что это случилось именно с ней, потому что она всегда оказывалась в гуще самых значимых событий.
Я не хочу верить, что Леночки нет. Для меня она жива, только куда-то далеко уехала, поэтому я не могу с ней встретиться и пообщаться. Не прошло ни одного дня с тех пор, чтобы я не вспомнила о ней. Елена Леонидовна оставила неизгладимый след в моей душе и в душе каждого, кто имел счастье быть с ней знаком…
|
10. Перевод комментария Тани Игнатенко (Лос-
Written by Кузнецов Александр Петрович, on 19-09-2007 22:00
Дорогая Ленка!
Тебе не надо было умирать для того, чтобы почувствовать, как много людей обожает тебя.
Сейчас, когда ты далеко, я уверена, ты ощущаешь эту любовь.
Ты занимала большое место в моей жизни, мы являлись близкими друзьями с 1982 года.
Мы учительствовали в одной школе, наши „дачи“ располагались в одном и том же месте – Монино, мы даже в одно и то же время принимали решение завести второго ребенка. Твой Сережа родился 13 октября 1984 года, а моя Надя родилась 30 ноября того же года.
Ты была первой, кому я позвонила из роддома и поделилась своей радостью.
Позднее, когда мы ездили в гости друг к другу, мы оставляли наших детей ползать по диванам, а сами могли говорить и говорить часами. Я до сих пор помню прекрасные тапочки, которые ты привезла из Чехословакии для моей двухлетней Нади.
Я помню тот день, когда наши матери остались с детьми в Монино и отпустили нас в кино. День было дождливый, мы мчались под зонтиками через картофельное поле с туфлями в руках и были совершенно счастливы.
Мы были нужны друг другу. Возможно, я была единственным человеком в Москве, кто не знали проблем с отключением горячей воды в июне. Почему? Да потому что я всегда могла придти к тебе, помыться, у тебя всегда в это время была горячая вода.
Ты готовила свои знаменитые пельмени и угощала меня разными кулинарными изысками, которые были большой редкостью в то тяжелое время.
Я не могу забыть нашу поездку в Ригу со старшеклассниками, как мы останавливались в доме отдыха и ходили на французскую комедию. Мы все боялись, что потеряем кого-нибудь из ребятишек, и кинотеатр казался нам лучшим спасительным местом, а ты командовала „Идут все!“
Когда фильм начался, мы осознали, какую большую ошибку совершили, потому что в кино было много сексуальных сцен, но было уже поздно. Зрители смеялись, и мы тоже умирали от смеха. Мы только на миг представили, что дети пошли бы на этот фильм вместе с родителями и сказали им: „Елена Леонидовна посоветовала нам посмотреть этот фильм“. Я вспоминаю наши школьные чудачества и, несмотря на то, что мы занимались со старшеклассниками, и все они должны были ходить на Подготовительные курсы, они не могли отказать, когда ты говорила: „Пожалуйста, ради меня повторите это еще раз“
И они это делали снова и снова для тебя. Я уверена, ты была прекрасной отправной точкой в их жизни и мощной движущей силой. Мы настолько ладили с тобой, что никогда между нами не возникало никаких недомолвок. Я помню каждый день. Я по-прежнему ношу одежду и украшения, которые ты мне дарила, твой голос еще звучит в моих ушах, я даже слышу твои интонации.
Я часто думаю, „а что бы сказала Ленка на это?“
Как несправедлива жизнь! Почти пять лет назад случилась огромная трагедия …
Твоя Таня Игнатенко (Лос-Анджелес. 2007 год)
|
|
Comments (14)
