Аркадий сразу обратил на себя внимание: маленький, взъерошенный с очаровательной добродушной улыбкой, он никак не мог усидеть на месте. Оказалось, что это проблема – высидеть целую пару (1,5 часа). И тогда мы с ним решили, что, когда он устанет, мы будем прохаживаться по коридору, чтобы он передохнул и мог дальше работать. Он выходил из класса, мы делали пару проходов из конца в конец коридора, и он возвращался на урок. Ему это помогало сосредоточиться. Правда ко второму полугодию в этих «прогулках» отпала необходимость, он постепенно привык к 1,5 часовым урокам, но это почему-то запомнилось…

Он удивительным образом умел расположить к себе. Почему-то сразу оказался в числе «любимых». Хотя это не педагогично, но я не скрывала своих симпатий. Он стремился быть везде, во всем участвовать, все ему было интересно. И самое главное: он не боялся задавать вопросы, он во всем хотел разобраться.

Мой любимый Заяц… Когда и почему я его так назвала – уже не помню. Но это сочетание стало для меня и для него привычным и родным уже тогда. И в классе его называли Зайцем. Говорят, что клички – это плохо, что у человека есть имя. Наверное, это правильно, но Аркашка не обижался на Зайца. В нем было что-то «белое и пушистое» в его отношении к людям, и это притягивало к нему, как магнитом.

1993 год. Первый серьезный поступок взрослого человека… Вы когда-нибудь пробовали в 14 лет объяснить взрослому учителю, что он не прав? А сделать это от имени всего класса у вас хватило бы мужества? Честно скажу: у меня бы не хватило… А Аркашка смог! Никто из сильных отличников не решился, только он – милый Заяц. Тогда я впервые поняла, что этот человек не предаст в трудную минуту, что он готов быть опорой.

1994 – 1995 годы. Запомнились многими походами. Насыщенное лето — первые пробы байдарок. Первые неудачи и огромное желание – научиться управлять этой лодкой! Уже тогда в походах проявилось ценнейшее качество Аркашки – он вставал раньше всех и разводил костер… Кто ходил в поход, тот знает, как трудно утром вылезать из теплого спальника, выходить из палатки по росе. И тем дороже то тепло, которое дает костер, разведенный Другом. Заяц всегда готов был поделиться теплом: накинет на плечи свою курточку… скажет пару теплых слов в трудную минуту… просто улыбнется…

1996 год. Выпускной класс… Помню ощущение того, что мне нечего делать на работе… Если не считать бумажной писанины, то как куратор я почти ничего не делала. Ребята были взрослыми, знали, что и как надо делать, им был не нужен куратор! И я очень отчетливо помню, как мне страшно было от одной мысли, что наступит день расставания, и больше я их не увижу, они уйдут…

В 11 классе был «свободный день», когда не было уроков в расписании, но когда ребята могли приехать в гости ко мне домой и попить чаю на кухне… Вот тут то и происходила основная работа, как я теперь понимаю. Эти «Кураторские пятницы» были расписаны далеко вперед. Приезжали группами и по одному, но обязательно с каким-то «больным» вопросом. Заяц был готов жить на кухне в Перово! Ему все было интересно и важно, но он тактично спрашивал всегда, а не будет ли он лишним при разговоре (особенно если предполагался разговор на двоих). Тогда он просто приезжал позднее, когда было можно. И его первым вопросом всегда был: «Ну, как тут у Вас дела? Может помочь надо?»

Самым грустным праздником был выпускной вечер… Если тебе кто-то дорог, то ты боишься его потерять. Я не знаю, как так получилось, но я боялась их всех потерять! Они стали родными. Хотя понимала (умом), что у них начинается новый этап в жизни, не менее интересный, что у них появятся новые друзья, что постепенно они уйдут… Но так не хотелось их отпускать!

Все лето, пока они сдавали экзамены, я была «привязана» к телефону: ждала оценок и итогов зачисления. Особенно переживала за мальчишек: им грозила армия. И вот лето заканчивается, все 19 гениев стали студентами, подтвердив свою гениальность. Это был самый лучший подарок Куратору.

Август… Лефортово…Стадион… Мы с Ириной Евгеньевной стреляем и никого не ожидаем увидеть. Вдруг появляется Аркадий радостно улыбающийся и явно чего-то замышляющий. Он торжественным голосом объявляет, что ему надоело отсутствие у куратора Дня Рождения, и он назначает его на сегодня! По этому поводу он дарит мне в подарок очаровательного мышонка с сердечком и предлагает отметить этот день. Восторженный писк двух Ирин, сбор вещей и тут… Приезжает Андрей на своем «Запорожце», чтобы отвезти нас домой. Это уже просто из области фантастики: мы всей компанией едем в Перово и устраиваем Настоящий Праздник! Это было 20 августа… С тех пор у меня вновь есть день рождения, который приносит мне радость. И это только благодаря Зайцу.

31 августа накануне нового учебного года. Когда в классе все было прибрано и вымыто к 1 сентября, вдруг слезы навернулись на глаза: как же так я завтра приду в класс и не увижу улыбающегося Зайца? Я не знаю, как такое может быть! Я не хочу этого!!!

1 сентября 1996 года, 8 часов 30 минут утра. Я с кислой миной прихожу в колледж, резиново улыбаюсь встречным, поднимаюсь на 4 этаж, захожу в класс и… НА ПЕРВОЙ ПАРТЕ СИДИТ ЗАЯЦ С ОГРОМНЫМ БУКЕТОМ ЦВЕТОВ И УЛЫБАЕТСЯ!!!

После Колледжа

Они не ушли! Они остались со мной, делясь своими радостями и печалями. Они помогали мне растить следующий класс! Особенно эти слова относятся к «любимой троице» – Аркадию, Андрею и Косте. Постепенно из выпускников они стали моими настоящими Друзьями. Они всегда были вместе со мной в трудную минуту. И здесь невозможно выделить кого-то одного: это была неделимая троица. Они дополняли друг друга так, что казались единым целым организмом. И если вдруг почему-то кого-то не было, то его отсутствие ощущалось очень остро. Тяжело было нам всем, когда Костя был в армии. И каждое его увольнение было для нас праздником.

Но при этом каждый из них был самостоятельной Личностью.

У Аркашки было удивительно развито «видение другого человека». Ему не надо было объяснять, что мне сейчас тяжело. Он видел это даже тогда, когда я старалась скрыть свою слабость от посторонних глаз. Как — то незаметно он оказывался рядом и делал то, что в данный момент было необходимо. И потом так же незаметно исчезал, как будто ничего не произошло. Ему можно было поручить самые деликатные просьбы, понимая, что он интуитивно сделает все так, как надо, и лучше других.

Заяц стал не только моим другом, но и другом моей семьи. Он после института забирал Ольгу из школы на Курской и отвозил ее домой в Перово в дни, когда я дежурила по Колледжу и не могла этого сделать сама. Согласитесь, не всякий на такое пойдет. Так у него появился свой ключ от нашей квартиры. И я была спокойна, зная, что с дочерью все будет в порядке. Если надо было копать картошку – Заяц готов помочь; надо собирать яблоки – и тут тоже он с рюкзаком и сумками.

Этой осенью, когда я с классом задумывала традиционный поход на пару дней по Подмосковью, и задала вопрос «Кто пойдет в лес?», то услышала от Настюшки встречный вопрос: «А Заяц пойдет? Тогда я тоже пойду!» Мы не пошли в поход из-за лесных пожаров. Но оказалось, что Аркадий любим и дорог в моем нынешнем классе, несмотря на уже заметную разницу в возрасте. Его продолжали волновать вопросы, связанные с жизнью Колледжа, он хотел сохранить тот Дух Колледжа, в котором вырос сам. Он вряд ли осознавал, что Дух Колледжа жил в тех людях, которые тогда работали. Но он сам настолько им «пропитался», что теперь этот Дух жил в нем самом. Вокруг него всегда было тепло и светло. Когда Заяц приходил в Колледж и, улыбаясь, проходил по коридору, то у многих поднималось настроение.

…Когда мы сидели в зале ДК, то не было страшно, потому что мы были вместе. Заяц как всегда шутил и старался поддержать народ. Было очевидно, что все очень серьезно. И я думала, что если суждено нам здесь закончить свой земной путь, то мы уйдем из жизни все вместе. Это было страшно, но спорить с судьбой не в наших силах. А если все благополучно закончится, то мы все вместе выберемся отсюда и будем лишь вспоминать этот кошмарный сон.

Но судьба распорядилась иначе… так, как я себе не могла представить в самом ужасном кошмаре…

ПО-ЧЕ-МУ??? ЗА ЧТО???

***

Зайца я знаю очень давно, наверное, как себя помню. Он всегда был нашим другом. И только теперь я понимаю, что не каждому человеку мама доверила бы забирать меня из детского сада. Мне всегда нравилось, что за мной приходили не только мама или папа, как за другими детьми. За мной приезжали Дрюша, Заяц, Шурик (Саша Рябова) и Крокодил (Костя) на машине! Были иногда и другие ребята, но редко. Крокодил очень серьезный. Он молчаливый, и я его сначала побаивалась (ведь крокодилом просто так не назовут), но он мне нравился. А Зайца я сразу не боялась. Он такой добрый, такой веселый и все время рассказывал что-нибудь смешное. Я их всех звала папами. И в группе, когда дети спрашивали, кто эти люди, которые за мной приходят, я объясняла, что они все мои папы! У ребенка не может быть столько пап – пытались мне доказать подружки. А я их убеждала, что может! И Заяц был самым добрым. Всегда, когда я видела Зайца, он улыбался, и мне становилось тоже весело, несмотря на то, что за 5 минут до его прихода мне было грустно.

Помню, как летом мама с Ириной Евгеньевной ездили стрелять в Лефортово. Если честно, то мне было скучно с ними. Им интересно, а мне хотелось убежать куда-нибудь, но мама мне не разрешала никуда уходить. Когда приехал Заяц, я очень обрадовалась, так как понимала, что больше скучать мне не придется. Он рассказывал мне разные смешные истории, анекдоты, и время пробежало незаметно. В конце тренировки вдруг он просит, чтобы ему тоже дали пострелять. Я совсем было расстроилась. Думала, что теперь они все про меня забудут. Однако это было очень весело. Он так забавно комментировал свои ощущения при натягивании лука, что я от души смеялась. А потом мы все вместе поехали к нам домой. Заяц гордо нес два лука на плечах, хотя они довольно-таки тяжелые. И мама называла его оруженосцем.

Если к маме приезжали ее выпускники, то они все, как правило, разговаривали с ней. И только Заяц обязательно заглядывал в мою комнату и иногда даже играл со мной. На день рождения дедушка подарил мне большого крокодила. Я назвала его Коськой (в честь одного из своих пап), и радостно хвасталась всем приходящим. Это и правда замечательный крокодил! Когда Аркадий его увидел, он пришел в полный восторг! Мне так нравилось, как он с ним играл и смеялся, совсем как маленький. Он разевал его пасть, щелкал зубами и рычал, но было совсем не страшно, а наоборот, очень весело и интересно.

В октябре 2002 года, когда мы пошли на «Норд-Ост» большой компанией, все места были на одном ряду. Я решила сесть с Зайцем, потому что с ним всегда весело. Он уже смотрел этот спектакль и мог рассказать мне то, что непонятно. Так и получилось, что мы с мамой оказались на разных концах нашей компании. Постановка была замечательная! Такие веселые песни, танцы.

Когда в начале второго действия начали стрелять, я со страху прижалась к Аркаше и вцепилась в его руку. Он обнял меня и сказал: «Не бойся, Птичка, я с тобой, все будет хорошо». Но мне все равно было страшно, потому что я никогда раньше не слышала настоящей автоматной стрельбы. Так, обнявшись, мы сидели до тех пор, пока террористы не объявили, что готовы отпустить детей. Я не хотела уходить, спросила его: «Может мне остаться?» Но он отправил меня к маме. Я пробралась к ней, села на колени, обняла ее за шею и сказала, что не пойду, что мне страшно. Но мама каким-то строгим голосом сказала: «Иди!» и буквально вытолкнула меня. Когда я спускалась по ступеням к сцене, то заметила, что у женщин в черном были страшные глаза. Нас строем выводили из зала, и в это время в голове пронеслось: «Не бойся, Птичка, я с тобой, все будет хорошо».

Нас вывели на улицу, не отдав куртки. Было холодно, но я этого не замечала. По щекам катились слезы, я думала о тех, кто остался в зале. Нас встретил милиционер, посадил в милицейский фургон, чтобы мы не замерзли. Некоторые дети плакали. Старшие пытались успокоить и как-то поддержать младших. Через какое-то время дверь машины приоткрылась, и в проеме показалась голова Вовки Хотеенкова. Я вышла к нему. Он спросил: «Кто там в зале, кроме ЧИВа?» Я всех перечислила. Он сказал, что меня с ним не отпустят, т. к. детей отдают только родственникам. Тогда Вовка стал звонить моему папе, а меня отправил в машину, чтобы я не замерзла. Через какое-то время он опять заглянул в машину и сказал, что папа выехал за мной. Вскоре приехали разные корреспонденты с камерами и фотоаппаратами. Один из них дал нам листок бумаги и попросил записать свои имена и фамилии, а другой в это время снимал нас на камеру. Потом пришел водитель, сел в машину и куда-то повез нас. Выгрузили нас в какой-то школе, где мы должны были дожидаться родителей. Почти за всеми уже приехали, а моего папы все не было. Наконец я его увидела и очень обрадовалась. Он обнял меня, и я чуть не расплакалась, т. к. вспомнила о маме и ребятах, которые остались там. После этого меня допрашивал следователь. А потом нас забрали Ирина Евгеньевна с Костей и отвезли всех домой.

Дома мы смотрели телевизор. На все уговоры идти спать я отвечала, что не смогу заснуть. Но вскоре папа все же отправил меня спать. На следующий день ко мне домой приехали Катя (моя подруга) и Сергей Леонидович. Они рассказали, что весь Колледж переживает за наших ребят и за маму. Катя меня успокаивала, а я ей рассказала, как страшно там было и как Аркаша мне сказал: «Не бойся, Птичка, я с тобой, все будет хорошо». На следующий день вместо Кати приехала Соня, чтобы как-то поддержать меня, и осталась у меня ночевать.

На следующее утро мы с Соней проснулись оттого, что Саня заглянул к нам в комнату и сообщил: «Здание взяли штурмом!» Мы побежали на кухню к телевизору смотреть новости.

Потом мы обзванивали больницы. Первой нашли маму. На душе стало немного легче. Потом нашли Андрея. И я почти успокоилась, уверенная, что вот-вот и Аркадий найдется. Я же помню, что он мне сказал: «Не бойся, Птичка, я с тобой, все будет хорошо».

На следующий день мама вернулась домой. Я очень обрадовалась, но мы все были сосредоточены на поисках Аркаши. Братья не отходили от телефона, кому-то отзванивали, передавая информацию. Список больниц уменьшался, но его почему-то не находили…

Я долго не могла поверить, что его больше нет… Даже когда его хоронили, не верилось, что это правда. Мне казалось, что он просто спит, ведь он обещал, что все будет ХОРОШО…

Этим летом мне и другим детям, бывшим в «Норд-Осте», досталась поездка в Грецию. Аркаша когда-то мне рассказывал, как он жил в Греции, когда был маленький. Ему там очень нравилось. И я часто его там вспоминала. Мне очень хотелось, чтобы он был рядом со мной, с ним обязательно было бы очень весело…

Мой друг сидит на парте и болтает ногами… я еще не знаю, что его зовут Аркадий, что все его будут звать Заяц, что это самый мой близкий друг, это все я узнаю потом, просто сейчас первое сентября, и мы оба пришли учиться колледж.

Мой друг изучает карту, смотрит на компас… мы всем классом сидим в болоте. Это наш первый поход, ДБ знает, что мог бы выбрать путь попроще, но дорогу выбирает Заяц.

Мой друг рисует… Рисует человечков, монстриков, зайцев… Ему нет дела до того, что идет семинар по пониманию лекций Громыко – все равно их никто не понимает.

Мой друг рубит дрова… Он очень любит рубить дрова, он делает это для развлечения, для отдыха, для зарядки, для разрядки… Он делает это, чтобы было тепло, чтобы все могли согреться, чтобы было уютно.

Мой друг поет… Он поет громко и с удовольствием, он умеет подпевать даже те песни, слова которых не знает. Я люблю петь с ним вместе.

Мой друг открывает «Шампанское»… он не умеет это делать, мы никто не умеем открывать «Шампанское» – мы только знаем, что пробка должна вылететь, а вино, по возможности, остаться в бутылке или в бокалах, мы – выпускники: у нас выпускной вечер, нам весело.

Мой друг чинит машину… мы любим чинить машины нам нравится разбирать и собирать разные механизмы, мы всего-навсего мальчишки. В нашей компании нет ни одной машины, которую бы не чинил Заяц.

Мой друг собирает рюкзак… Он ходит в походы в большой компании, в маленькой компании, в компании близких друзей, иногда даже один. Он любит ходить пешком, на байдарке, на машине, в Подмосковье, на Кавказ, в Карелию. Мы собираемся сходить на Алтай на катамаране.

Мой друг пьет пиво… только с Зайцем мы встречаемся попить пива. Вдруг понимаешь, что давно не виделись, что есть свободный вечер, что хочется поговорить… Он сидит напротив меня с кружкой, мы разговариваем… разговор идет ни о чем – о погоде, о машинах, о работе, о походах, но на душе тепло и спокойно.

Мой друг работает… вообще-то он делает мою работу. Иногда он заходит ко мне на работу и помогает мне, когда у меня совсем завал. Ему нравится то, чем я занимаюсь, в глубине души я горжусь этим.

Мой друг смеется… он смеется легко и радостно. Он находит в интернете шутки и приколы и рассылает всем друзьям и знакомым, чтобы они тоже посмеялись. Он находит повод для шутки даже в самых тяжелых ситуациях. Я видел его и грустным, и усталым, но никогда чувство юмора не изменяет ему. Иногда мне вспоминается картинка из какого-то нашего похода – он идет по свежевыпавшему снегу прорубаясь через густые ветки, уверенно и твердо. Мы привыкли преодолевать трудности.

Он погиб, и мне нечего этому противопоставить.