«Новая газета»

… Она подходила, показывала фотографию, спрашивала: «Ну скажите, мог такой человек погибнуть?..». На фотографии статный красавец, гораздо моложе своих 48, похожий на американского киногероя, – смесь Тома Круза, Кевина Кестнера и Гарри Купера.
       Она говорила: «Он был необыкновенный, вот вы почитайте его тексты — и увидите…». Немало женщин о любимых, особенно погибших, говорят: необыкновенный. Прочтя написанное, и прежде всего главный труд его жизни — «Эквитологию», могу повторить вслед за Людмилой Киселевой: он был необыкновенный.
       Просто красивый мальчишка, потом студент (сперва высшей мореходки во Владивостоке – имени Невельского, после в Питере – имени Макарова), потом штурман, ходивший в рейсы по всем морям-океанам; потом научный сотрудник института СоюзморНИИпроект. Изобретатель, охотник, рыбак, художник, вовлеченный в знаменитые социопсихологические игры философа Георгия Щедровицкого, Анатолий Киселев увлекся философией, досконально изучил Гегеля, Бэкона, Локка, Маркса, других зарубежных светил, отечественных Мераба Мамардашвили и Эвальда Ильенкова (на работе у него было прозвище Гегельянец, а дома его звали «ходячая энциклопедия») и – написал книгу «Эквитология».
       Эквитология (слово, изобретенное Киселевым от латинского aequitas – равномерность, соразмерность, пропорция, равенство перед законом) – исследование симметрии социальной системы как подсистемы физики. Долгие плавания, долгие часы наедине с природой на охоте и на рыбалке и такие же часы за столом выключали из суеты, позволяя уму (умозрение – его любимое понятие) взглянуть на вещи не предвзято, не стандартно, а почти по-детски свежо, доискиваясь до истины, которая может показаться шокирующей и быть воспринята далеко не сразу.
       «Увы, ничто не смогло спасти Джордано Бруно от судилища властей и толпы, когда тот апеллировал к умозрению, а толпа, тыча пальцем в полуденное светило и крутя пальцем вокруг виска, подкидывала хворост в его костер. Очевидность в умах малообразованной толпы одержала победу над умозрением, но насилие над инакомыслием свидетельствовало о поражении» (здесь и далее цитирую «Эквитологию»).
       Не один час проговорили мы с Людмилой Александровной…

       – Несмотря на то что мы прожили 30 лет, я все время любовалась им.
       — Что-то чувствовали?
       — Нет, просто смотрела.
       — Почему он пошел на «Норд-Ост» один?
       — Вы так решили, потому что я говорю только о нем?.. Нет, мы были вместе. Но я почему-то выжила.
       — Вы часто бывали в театре?
       — Нечасто, потому что он почти каждую свободную субботу уезжал на охоту — такая страсть, не могу передать, посмотрите на книжные полки: книги по охоте, оружию… Я оставалась одна. Мальчики уже взрослые — одному 30, другому 28, живут отдельно. Чтобы не обижать меня, он и согласился посмотреть этот мюзикл…
       — А вы на охоту с ним не ездили?
       — Крайне редко. Он бывал счастлив: и когда уезжал, и когда возвращался. Собирается на охоту – все у него лучшее: и жена, и дети, и снаряжение. Возвращается, рассказывает: «Сижу в засидке, поворачиваю голову – мышка, глаза-бусинки, смотрит не отрываясь, тепло, снежочек…». А тепло, потому что ноги в камусах. Сам шил из меха лося. Выделывал шкуру и шил. Мясо всегда было в доме, даже когда мы бедствовали, как все. Он прекрасно его готовил. Он и кофты мне тогда шил. А детям сколько перешил — и брюк, и курток! Все он умел. Он умел быть счастливым… Места себе не нахожу, что уговорила его пойти… Билетерша еще говорит: «У меня только 22-й ряд». Я спрашиваю: «Это не последний?». Она говорит: «Я не знаю». Я говорю: «Не хотелось бы последний». Оказалось, последний.

       Маркс и объяснение в любви
       Движение его мысли было таково: есть естественные науки и есть общественные, а почему, собственно, они отделены друг от друга, разве не действуют в тех и других одни принципы? Отталкиваясь от природных законов, он задумался над новыми общественными законами, полагая, что предыдущая наука допустила ряд оплошностей. И в первую голову допустил Маркс.
       Вслед за уникальными Мамардашвили и Ильенковым он изучит Маркса от корки до корки.
       «Теперь я представляю, что значит прочесть «Капитал». Но чтобы такое написать?! Поистине нужно быть Человечищем».
       Эта оценка не помешает ему найти ошибку в тезисах автора «Капитала» и показать, почему советская цивилизация, строя себя по Марксу, зашла в тупик. Он сам, по его убеждению, вышел на верную дорогу. Нарисовав путь денег и введя новые понятия вместо Марксовых (скажем, Ценности, а не Стоимости, с иным значением, нежели у великого немца), он открыл не только Закон сохранения ценности, но и Закон движения прибыли.
       «Сегодня ученые-экономисты, конечно, гадают на кофейной гуще. Не зная закона движения прибыли и того, что же это за явление и чем оно вызвано, они прибегают к теории вероятностей, что, по сути, есть то же бросание монеты наугад. Практическая ценность такого метода хорошо известна, так что современные бизнесмены чаще обращаются за предсказаниями к гадалкам-цыганкам, астрологам, хиромантам и прочей ясновидящей публике, чем к удостоенным академических званий экономистам…».
       Заглянув в далекую историю, он находит в ней не только рабов и свободных людей, но и богатых рабов и бедных свободных людей – пролетариев. Всемирная цивилизация пошла, по его мнению, по пути, выгодному элите: освободила людей от рабства в пользу найма, ибо это давало возможность экономить на оплате жизненных средств. Таким образом возникала прибыль. Суть прибыли проста: нам недоплачивают наши работодатели и за этот счет богатеют.
       «Но абсолютно все свободные наемные трудящиеся являются сегодня филантропами и занимаются благотворительностью, вкладывая в производство себя и свои жизненные средства и получая лишь частичную компенсацию, обогащая этим своих нанимателей».
       — Как вы познакомились?
       — Я окончила медучилище, работала медсестрой и поехала за туманом, в полном смысле слова, в Саянскую биологическую экспедицию. Приехала, села на берегу горной реки и просидела часа два — оторваться не могла. Сказочная долина. Ну а потом мальчики пришли. Я работала с энтомологами, они — с зоологами: школьники, подрабатывали летом. Мне было 25. А он просто 16-летний мальчик, окончивший 9-й класс. Я уже побывала замужем и была разведена. Всегда думаю: какое счастье, что так случилось… А потом приятельница, пригласившая меня, — она уже оканчивала биофак МГУ — поехала в Зейскую экспедицию и пишет мне: «Ты будешь последней дурочкой, если не побываешь на Байкале — он рядом». Собралась целая компания. И распалась. Остались он и я. А у меня строгая начальница, и она говорит, надо спросить у его родителей. Я сказала ему. Он нахмурился: я такие вещи сам решаю. Я побоялась ослушаться начальницу и купила себе авиабилет на Москву. И вдруг получаю телеграмму от этой самой приятельницы: жду тебя в Иркутске в три часа на Главпочтамте. Отправляюсь в поселок, откуда автобусы ходили на Абакан, чтобы там поменять билет на Иркутск. Вижу: идет Толя. «Ты куда, можно, я с тобой?». В итоге поездом поехали в Иркутск. Вместе. Приятельницу не нашли, она познакомилась с двумя молодыми мужчинами и уехала на остров Ольхон, потом за одного вышла замуж.
       — И что на Байкале?
       — Байкал — это было как в кино. Но мне все было неловко. Что у нас один спальный мешок. Что нет палатки. Нет продуктов, в лавке одна ржавая селедка и вермишель. Он нашел грот, и мы в гроте спали. Роман начался, когда в Москве я получила первое письмо.
       — Объяснение в любви?
       — Да, но совсем особенное. Оно меня поразило. После письма что-то случилось.
       — Что же дальше?
       — Я собиралась в экспедицию, была еще зима, с тех пор мне всегда кажется, что в какой-то один зимний день уже пахнет весной. Мы встречаемся — и начинается бурная любовь. А он всего лишь оканчивает 10-й класс и ему надо ехать во Владивосток сдавать экзамены. Я хочу к нему, но получаю от мамы письмо: Люда, оставь эту затею. И потом все были против: моя мама, его. Его мама приезжала ко мне вместе с его сестренкой уговаривать, чтобы я его оставила. Все это было ужасно. Но это после. А тут, когда он уехал, я дошла до какого-то сумасшествия. Мне все казалось, что он везде, за каждым поворотом, за каждой елкой, за речкой. И когда он умер – то же самое было… Я думала, мы проживем года два и разойдемся. А прожили всю жизнь.

       Римское правило и смерть
       О значении того, к чему пришел, сам Анатолий Киселев пишет так:
       «…Закон сохранения ценности и понимание явления прибыли оказываются весьма актуальными знаниями…».
       Практическим смыслом его теории, полагал он, должны воспользоваться как государство и его предприятия, так и отдельный предприниматель и нанятый им работник.
       «Да и как отличить законное требование государства платить налоги от государственного вымогательства и рэкета? Как определить тот предельный размер налогов и податей, превышение которых давало бы подвластному населению право на мятеж и свержение властей, представляющих национальную угрозу? Только на основе знания Закона о сохранении ценности!».
       Выведенное им Римское правило позволяет рассчитать «справедливую» прибыль капиталистических предприятий, что поможет предотвратить неизбежные при ином раскладе возмущения масс и прийти к настоящему социальному миру и благополучию всех граждан. Это правило, как и все формулы, он выводит математически. В математике я не сильна. Но меня заворожили литературный классический слог, ясность понимания и изложения, многознание, любовь к парадоксальному мышлению, которое тренирует мозг. Как известно, красота мысли есть один из признаков ее истинности. Так или иначе все говорило о том, что передо мной человек незаурядный.
       Да нет его передо мной…
       Его вообще больше нет.
       …Бессмертие, считал он, обеспечивают творческий гений и культура – явления, необходимейшие для человечества:
       «Отнимите из человеческой памяти все изобретения, все представления, литературные образы, стихи и сам язык, все, что создано творчеством людей, — и мы получим несколько миллиардов совершенно одинаковых зверей, которые быстро пожрут друг друга, уменьшив свою численность до доисторической».
       — Сидя в зале, вы боялись смерти?
       — Особенно страшно было два раза. Один — когда они на сцене поставили два стула и стали монтировать взрывные устройства на спинки стульев, а позже кто-то из них принес канистру и поставил на стул. И второй — когда они стали устанавливать эту бомбу в зале, рядах в пяти от нас. Тогда меня начало трясти. Я думаю, как себя успокоить, посмотрела на зал и говорю: «Толь, мы все-таки уже немножко пожили, а смотри, сколько молодых…»
       — А он боялся?
       — А я не знаю. Он всегда говорил, что ничего страшнее смерти нет. В 95-м году он поехал в командировку в Измаил, пришел на судно договариваться о перевозке груза, там сидела какая-то женщина, и капитан говорит: «Она — жена матроса, мы всегда спрашиваем у нее, что будет, послушай ее». И вдруг она сама взяла его за руку и начала быстро-быстро говорить. Ему стало интересно. И он спросил: «А что со мной произошло 11 октября 94-го года?». Она говорит: «А вы встретились с НЛО, но вы же очень плохо себя повели, агрессивно, в следующий раз попросите что-нибудь у них». А он действительно на охоте встретился с летающей тарелкой. Она вылетела из леса и была настолько близко, что у него возникло состояние шока. И первое, что он сделал — инстинктивно вскинул ружье.
       — Это все, что она ему сказала?
       — Нет, не все. Она сказала, что жить ему осталось очень мало. Он приехал, рассказал мне, я начала рыдать, говорю: «А сколько — десять лет?». Он говорит: «Ну прямо, размечталась». И так и не сказал…
       — Когда пошел газ, вы потеряли сознание?
       — Я возвращалась из туалета, когда увидела, что зал спит. И какой-то голубой дымок над залом. Я решила, что мы горим, намочила шаль и шарф, шарф протянула Толе, он взял как-то вяло, не открывая глаз… и потом я уже ничего не помню. Я очнулась только в Склифосовского. Там у меня часы украли, которые он мне подарил. Лучше бы у меня шубу украли. Мне ничего не жалко так, как жалко эти часы фасолинкой; Толя купил мне в Испании, когда мы вышли из музея Дали… В Склифосовского я все спрашивала: где мой муж, где мой муж? А мне не отвечали. Я слышала, как они говорили, что я тяжелая больная. На следующий день я спросила, чем вызвана тяжесть. Они сказали: остановкой дыхания. Ничего этого в выписке не было, а было: постгипоксическое состояние. А что такое гипоксия? Вам плохо на улице — у вас гипоксия.
       — Сейчас есть проблемы со здоровьем?
       — Большие — с печенью.
       — О чем вы думали на Дубровке?
       — Все время было чувство, что нас сейчас взорвут и мы все здесь умрем. Но мы бы умерли от чеченской пули или взрыва, а не от своих, понимаете? Я ненавижу это государство. Я нигде больше не могла бы жить, ни в одном другом государстве, но я его ненавижу.
       — Вы не подавали иск?
       — Днями подала. Со злости. Меня не деньги волнуют. А все их вранье. Должен же кто-то ответить за его смерть!   

комментариев (2)

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved