Память — всё большая редкость в наши дни. Где-то она исчезает под мутными слоями неосознанного времени, где-то — последовательно и целенаправленно вымарывается из умов ради сытого спокойствия серых. Не помнить, не думать и не знать — вот истины возведённого на пьедестал большинства. Память для него опасна, она ему не нужна, потому что может породить сомнения в собственной святости.
Анну Политковскую — убитую в 2006 году журналистку «Новой газеты» — вспоминают 7-го октября во многих городах мира. Её именем в Риме, Тбилиси, Милане, Париже названы улицы и парки. В этом году коллективный акт воспоминания состоялся и в Самаре. Состоялся и, возможно, перерос в нечто большее.
7-го октября в самарском Доме журналиста и литератора прошёл круглый стол в память об Анне Политковской. В нём принимали участие сотрудники изданий «Парк Гагарина», «Засекин.ру», «Новая газета в Поволжье», ИА «Свобода», руководитель местного Роскомнадзора Светлана Жданова, гражданские активисты, блогеры. Участники поделились своими мыслями и воспоминаниями об Анне Политковской, а также обсудили вопросы свободы слова в России, Тольятти и Самаре.

Сергей Курт-Аджиев, главный издательства «Парк Гагарина»:

«Я хочу сказать о каких-то простых вещах… Что существует журналистика… Но, в первую очередь, занимающиеся журналистикой люди — журналистикой, а не пропагандой — они любую информацию, тем более общественно значимую, стараются опубликовать и донести до наиболее широкого круга людей. К сожалению, большая часть российской псевдожурналистики этим не занимается, а занимается пропагандой. А кроме того чтобы донести — попытка ещё что-то сделать, чтобы помочь каким-то конкретным людям. То, чем занималась Анна и Вячеслав Яковлевич Измайлов, и «Новая газета» вся,— они вытащили из чеченского плена порядка двухсот пятидесяти наших солдатиков, которых родина там бросила. Ну, в том числе и, наверное все в курсе, нашу кавказскую пленницу Светлану Ивановну Кузьмину. Непосредственно Вячеслав Яковлевич Измайлов извлекал оттуда… То есть Анька ж не только писала, она пыталась довести всё до логического конца, чтобы что-то происходило. Наверное, многие забыли: когда был «Норд-Ост», первые туда вошли — это была Аня и Ромка Шлейнов с «Новой газеты». Им разрешили пронести воду, и дальше, по сути, они начали переговоры по «Норд-Осту». Там потом примкнувший Рошаль и остальные выводили детей каких-то, кого-то спасали. И то, что происходит сейчас, потому что я знаю не понаслышке, из первых рук то, как происходит процесс над убийцами… То, что там второй процесс, и постоянно идут споры. Заказчика никто не собирается искать. Я думаю, «Новая газета» будет заниматься этим столько, сколько необходимо, потому что даже по первому потерянному «Новой газетой» журналисту Игорю Домникову они всё-таки дожали. Этих тагерьяновских всех посадили, правда до сих пор на свободе находятся заказчики и ими никто не занимается. По Ане будет то же самое, потому что Муратов сказал: «Мы не найдём правосудия здесь — будет идти дальше, дальше, дальше и дальше». Я не могу с пафосом и болью говорить. Я считаю, что в этот печальный день для российской журналистики наверное надо просто встать, чуть-чуть помолчать в память об Анне, и всё».

Сергей Лейбград, главный редактор портала «Засекин.ru»:

«Мне, я считаю, выпала честь тоже быть лично знакомым с Анной Политковской. Это был 2004 год, первый Гражданский форум в Москве, который проводила «Новая газета», Гарри Каспаров. Не помню, был ли кто-то ещё из организаторов. Была секция СМИ, и в течение где-то десяти часов мы находились рядом, сидели за одним столом, потом беседовали. Но дело совсем не в этом. Когда-то Мальденштам написал знаменитые строчки, которые потом постоянно вспоминали: «Мы живём под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны». Вот мне кажется, после того как не стало Анны Политковской, после того как она была убита, мы опять живём под собою не чуя страны, потому что именно она, даже не такие журналисты как
Анна Политковская, а прежде всего Анна Политковская давала возможность, давала вот этот звук, дыхание, информацию, понимание, ощущение того, как и где мы живём, над какой ямой и бездной мы парим, как от неё спастись. Вот в этом ряду — Курск, Беслан, «Норд-Ост», смерть Анны Политковской для меня, может быть в таком символическом смысле, в этом же ряду. Это вот такие похороные страны, того образа жизни, того образа мысли, того самовыражения, свободы и достоинства, о котором мы все мечтали, которое, казалось бы, появилось и приближалось в начале девяностых годов, и которое мы потеряли в том числе и по собственной вине. От того, что таких как Анна Политковская практически не было — были единицы. Мы сегодня говорим: есть у нас оппозиция, есть у нас сопротивление, но оппозиция — это не только декларации, манифестации. И это, но совсем не только это. Оппозиция — это прежде всего какое-то уверенное, цельное, честное, чистое, глубоко профессиональное, очень смелое решительное действие, деятельность. Кушнер говорил: «Поступок — вот она реальность, не меньшая чем гениальность». Вот Анна Политковская — журналист, где трудно развести, вот Сергей говорил, слово и действие — это была такая настоящая подлинная оппозиция. Именно поэтому мы сегодня вспоминаем седьмую годовщину со дня, когда Анны Политковской не стало. И, конечно же, такое разреженное пространство, в котором мы находимся, говорит о том, есть ли у нас оппозиция, есть ли у нас сопротивление, хотим ли мы знать правду. К сожалению, значительная часть нашего общества, в том числе представители СМИ, знать этого не хотят. Именно поэтому Анна Политковская и наша сегодняшняя встреча, хорошо, что она проходит в Доме журналистов, напоминает андеграундную какую-то полуподпольную встречу — такую вечерию днём, когда мы вспоминаем. Анна Политковская, я тоже очень не люблю пафос, но так как мы сидим, она и была настоящим апостолом свободы слова. Без каких-то излишних. Анна Политковская была очень сложным, резким, решительным, совсем не милым человеком. Если бы у нас была настоящая свобода слова и демократия, с ней бы велась полемика, жёсткая, мы бы думали, на чьей мы стороне. Но это было бы настоящее явление сопротивления, настоящий такой кусок свободной прессы, свободы слова, который был в нашей стране. Совершенно не умилительный, не декларативный, не такой вот очень удобный. Она была неудобна для многих и для всех, потому что пыталась, как она понимала, работать по максимуму, потому что действительно хотела свободы слова, которая была очень-очень неудобной. И я уже не говорю о власти, об этой бездне, об этой тьме, из которой она была убита. Я это говорю: она могла быть неудобной тем, кто хотел быть оппозицией, но ей не являлся, который играл на этом. Это было вот нечто настоящее, это действительно была та вот свобода слова… Знаете, есть понятие свободы слова «для» и свободы слова «от чего». Мы считаем, что всегда свобода слова должна быть для чего-то, так банально. Она может быть и для чего-то, но настоящая свобода слова — это вопреки всему, потому что она самодостаточна, она самоценна. Только так мы можем понять, кто мы, зачем мы, для чего мы, что происходит. Анны Политковской нет. Я всё-таки надеюсь, что каждое седьмое октября будет собирать всё больше и больше людей, которые не могут изображать, что они знают, что они чему-то сопротивляются, что они просто живут. И в этом смысле, конечно, Анна Политковская — нечто настоящее и символическое явление для нас, без которого, не опираясь на которое, не оглядываясь на которое, забывая которое мы не можем существовать и сегодня. Но вот мы не имея возможности существовать, существуем, потому что всё-таки Анна Политковская была, и вот эта энергетика, которая исходила из неё, потому что её жесты были, в самом позитивном смысле слова, радикальные, и журналистские, и человеческие. И мы находимся в этом поле энергетики, и мне вот кажется, до конца на многих она продолжает оказывать влияние и многие, желавшие бы замолчать,
промолчать, не сделать, впадая в это поле энергетики, совершают поступки, в том числе и благодаря Анне Политковской».

Александр Лашманкин, главный редактор СПИА «Свобода»:

«Я один раз только видел Анну Степановну лично. Я с ней не был знаком. Это было в такой обстановке абсолютно, так сказать, частной. Это был съезд Партии солдатских матерей учредительный. И она там присутствовала тоже, поскольку эта тематика ей была близка очень. Так я её увидел. Я не решился с ней заговорить, хотя мне очень казалось важным для себя познакомиться с ней, как-то пообщаться, но я почему-то постеснялся её тревожить. Видимо, зря, видимо, зря я постеснялся. Думаю, сейчас я бы мог вам что-то рассказать, если бы у меня был бы этот личный опыт. Вот, к сожалению, решительности не хватило, может быть, в тот момент. Я о чём хочу сказать и что считаю важным в данной ситуации? — Что журналисты, как показывает судьба Анны Политковской, они всегда на линии огня находятся, если это честные журналисты. Это люди, готовые работать с информацией так, как к этому стандарты профессии призывают. И ведь, отклоняясь от непосредственно этого события, ведь что мы видим? — Мы видим, что продолжается ситуация, когда журналисты становятся жертвами репрессий, не побоюсь этого слова, со стороны государства. Но вот последний случай, когда фотограф «Ленты.ру» Денис Синяков, который был на корабле «Arctic Sunrise», он задержан и обвиняется в пиратстве. С моей точки зрения, абсурдна со всех сторон ситуация, что он с одной стороны обвиняется в пиратстве, с другой стороны как бы журналист, который был обвинён в пиратстве при исполнении им своих профессиональных обязанностей. Вопрос о том, кем он был нанят, кем он был не нанят, вторичен по отношению к тому, что, будучи журналистом и действуя в рамках закона о СМИ Российской Федерации… о чём постоянно говорят — о том, чем руководствуется наша власть законодательная… Мы видим, что государство не защищает журналиста, находящегося при исполнении, а более того, препятствует ему в исполнении его обязанностей, и, кроме того, ещё подвергает обвинениям по совершенно диким и неразумным статьям. И случай с Анной Политковской он тоже может быть вполне в эту схему помещён, потому что мы не знаем, кто заказчик до сих пор, но участие в деле представителей государственных органов в качестве обвиняемых, то есть сотрудников ФСБ, МВД, оно заставляет предполагать всё что угодно. Особенно, если сопоставить некоторые её высказывания, например она что в своей книге «Путинская Россия» пишет: «За что я невзлюбила Путина? Вот за это и невзлюбила. За простоту, которая хуже воровства. За цинизм. За расизм. За бесконечную войну. За ложь. За газ в «Норд-Осте». За трупы невинно убиенных, сопровождающие весь его первый срок. Трупы, которых могло и не быть.» Имеется, с одной стороны, резко критическая позиция, с другой стороны — сотрудничество спецслужб, проходящих в качестве обвиняемых. Ну, выводы я представляю возможность сделать каждому. Хочу вернуться в Самарскую область опять, может быть, неожиданно, но у нас тоже есть два убийства журналистов, и не просто журналистов, а главных редакторов одного издания, которые были убиты последовательно один за другим, и эти преступления до сих пор не раскрыты. То есть мы тоже не знаем, кто заказчик, но мы тут, в отличие от случая с Анной Политковской, не знаем, кто исполнитель. Я думаю, что многие понимают, что я говорю о Валерии Иванове и об Алексее Сидорове,— редакторах газеты «Тольяттинское обозрение». Сколько времени прошло? — Очень много. Однако движение по этому делу отсутствует какое-либо в принципе. О чём это говорит: о нежелание государства расследовать это преступление или о его бессилии? Ну, это опять-таки вопрос риторический. Мы же помним случай, что был пойман какой-то слесарь, с «Куйбышевазота», что ли, Майнингер, быстро обвинён, признался, но в суде рассыпалось это обвинение, и с него были сняты подозрения, с Майнингера, и на сём поиск если и продолжается, то он безрезультатен.
Поэтому сейчас, конечно, те, кто осмеливается заниматься журналистикой так, как это вытекает из стандартов этой профессии, они, конечно, под угрозой. Что в этой ситуации делать? — Ну, я думаю, может быть наш круглый стол помог бы найти какие-то решения, если и не окончательные, то какие-нибудь ходы, какие-то движения в том направлении, чтобы всё-таки… Как известно, свободная пресса — это она из основ демократического общества… Чтобы хотя бы пресса, хотя бы какие-то её остатки, свободной прессы, которая несмотря на то давление, которое со стороны государства она испытывает, сохранились, чтобы они если не дали сейчас в самое ближайшее время бурных каких-то ростков, то хотя бы они не были бы ликвидированы окончательно как факт».

На ноте необходимости что-то решать для поддержки свободы слова в Самаре разгорелась живая дискуссия. Говорили об идее создания местной школы гражданской журналистики, о возможном правовом статусе и способах защиты от государственного давления для медиаактивистов, которые могут стать «выпускниками» такой школы, отсутствии достаточного количества действительно профессиональных журналистов, отсутствии желающих заниматься профессиональной журналистикой и журналистскими расследованиями, о необходимости некоего журналистского клуба, где заинтересованные люди могли бы регулярно встречаться. Присутствующие говорили и о том, что свобода нашего слова ограничена и в имеющихся условиях «по понятным всем причинам» не может быть подлинной, но всё равно нужно что-то делать. «Мы все знаем, что…» и дальше длинный список, а затем следует «но». И вот это «но», снова прозвучавшее и потребовавшее ответа, пожалуй, и стало главным результатом прошедшей памятной встречи.

«Новая газета в Поволжье»

комментариев (1)

1. In memory of Politkovskaya автор: bestro , дата: 10-05-2019 11:18 raise the voice on terrorism victims админу о комментарии

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved