|
Page 9 of 10 Я Зауру регулярно звонил и интересовался положением дел. Но изменений не было.
Ночь с 24 на 25 октября мы с Талхиговым провели вместе. В какой-то момент он мне сказал, что ему надо в интернет-кафе на Манежной. Я поинтересовался, как он поедет без документов. «Мне Патрушев такую бумажку подписал, что ни один мент не арестует, — ответил он. — А поскольку денег нет, пойду пешком». Я ему предложил деньги на такси, а он мне: «У тебя не возьму. А то ты подумаешь, что я помогаю тебе из-за денег». «Дурачок, — говорю я, — ты единственный, кто в этой ситуации что-то может. Я тебя вообще отпускать боюсь». В итоге я его все-таки уговорил взять деньги на такси, и через час он вернулся обратно. Эту бессонную ночь мы провели вместе в разговорах о том, как можно помочь освободить заложников.
Я его опять спрашиваю: «Как можно установить контакт с Бараевым?». Талхигов пристально посмотрел и говорит: «Ты знаешь, Олег, они очень хорошие мусульмане. С заложниками они ничего плохого не сделают. Я думаю, у них другие цели. Но они мне не доверяют. Они думают, что я из ФСБ, и на откровенный контакт со мной они не идут». Тогда у меня родилась идея. Я опять позвонил жене. Попросил подозвать кого-нибудь из боевиков. Сказал, что с ними хочет пообщаться чеченец. Потом мне сын рассказывал, что подошел террорист в маске, взял телефон и о чем-то долго в углу зала говорил на чеченском с Талхиговым. Чеченец даже пытался передать трубку Бараеву, но тот отказался.
Как только мы поговорили, мне тут же на этот же самый телефон перезвонили: «Ой, извините. Я журналист российский, я не туда попал». Я думаю, какой русский журналист будет звонить на мой голландский номер??? Как оказалось позже, в этот момент мой телефон поставили на прослушивание. Тут снова звонит Наташа. «Олег, нас пересадили в первый ряд. Сказали, что если завтра к 9 утра придет голландский посол с журналистами, то нас отпустят». Обсудив эту новость с голландскими журналистами и политическим советником голландского посольства, я снова набрал номер Наташи, но трубку снял чеченец. С тех пор телефон жены находился у чеченцев — и Заур мог обсуждать с ними детали освобождения. Утром 25 снова приехали дипломаты. Ястржембский сказал, что иностранцев будут отпускать всех вместе. Хотя это была неправда, так как Бараев сказал, что каждый сотрудник посольства может забрать только представителей своей страны. Со стороны власти опять злоупотребляли дезинформацией. Кто-то упорно не хотел освобождения иностранных заложников.
{mospagebreak} Когда во второй половине дня дипломатов отпустили, к Зауру обратились представители украинской власти. Они сказали, что им посоветовали через него договориться с Бараевым об освобождении украинских заложников. В полдень Заур смог договориться об освобождении украинских заложников. А спустя некоторое время я снова попросил его связаться с Бараевым и обсудить детали освобождения с Бараевым, пообещав при этом Бараеву через мою жену разместить через голландское информационное агентство РУСНЕТ информацию, которую они стремились донести до внешнего мира. Я набрал номер Наташи, и, к моему удивлению, она сняла трубку. Это был наш последний разговор. Мне казалось, что ее и моего сына вот-вот отпустят. Я передал трубку Зауру, и вот тогда-то он что-то и наговорил лишнее. Помню, среди чеченской речи проскальзывали русские слова: «ОМОН», «снайперы», «БТР» и так далее. Впрочем, то, что он говорил, слышал каждый, кто стоял на Дубровке. Вскоре после этого разговора его арестовали. Вместе с его арестом прервались все переговоры об освобождении заложников, а ФСБ получила возможность вести переговоры с террористами напрямую.
Через Заура мы два раза договаривались об освобождении иностранных заложников, приезжали послы. Их отводили в отдельное здание, где они сидели и ждали, а потом Ястржембский сообщал дипломатам, что Бараев якобы не ведет переговоров. А это абсолютно не соответствовало действительности. Так как в это время Бараев лично просил Заура: «Пусть придет посол Голландии, и я отпущу голландцев. Придут другие послы — отпущу других».
Кто-то очень не хотел освобождения иностранцев. Поэтому арестовали Заура, прервали переговоры и провели штурм. Впоследствии, выступая главным свидетелем обвинения Заура на суде, я рассказал об усилиях Заура. Но, по словам прокурора, у ФСБ, по иронии судьбы, случайно осталась только одна звукозапись телефонного разговора Заура. И именно та, где он говорил о расположении ОМОНа, БТРов и спецназа. Все другие телефонные переговоры Заура об освобождении заложников, согласно справке ФСБ, были уничтожены. В связи с чем доказать невиновность Заура было невозможно. Его осудили. Утром 26 октября сына Диму я нашел быстро, а вот жену Наташу не мог найти никак. Официально погибших иностранцев до 9.00 утра 27 октября не было. И может быть, их бы еще долго не было… Но ночью с 26 октября на 27 октября я снова обратился к брату, который работал в ФАПСИ, за помощью. И он с начальником штаба операций «Альфа», его старым студенческим другом, начал поиски жены, имея допуск во все закрытые для обычных людей места. Через пару часов он нашел Наташу среди мертвых в морге. Мы приехали 27 октября в 8.00 утра в больницу для опознания, но к тому времени в больнице уже Наташи не было, ее отвезли в больницу им. Боткина. По дороге в эту больницу, слушая радио, узнали, что опознан первый труп иностранца — Натальи Жировой… В больнице им. Боткина нас уже ждали представители ФСБ, которые сказали, что если мы хотим быстро и без проблем забрать и похоронить Наташу, то мы не должны задавать лишние вопросы. Я согласился. Согласно протоколу, она погибла в зале. Но, как выяснилось позже, она умерла в больнице из-за неоказания помощи. За содействие в поиске моей жены моего брата после этого из ФАПСИ уволили.
После штурма меня допрашивали два молодых следователя, один из ФСБ, другой — из прокуратуры. В протокол они записали только то, что им выгодно. Я им тогда сказал, что не тем они занимаются. …До сих пор я не получил официального письма или соболезнования ни от российского правительства, ни от российского посольства. …Во время моего участия в судебном процессе над Зауром российское посольство отказывало мне во въездной визе, до тех пор пока по НТВ, в российской и голландской прессе не прошла информация о том, что «главному свидетелю не открывают визы». Позже я участвовал в других судебных процессах по «Норд-Осту». Дважды был вызван судебной повесткой. Впоследствии суд отказался возместить мои расходы, связанные с приездом в Россию для участия в судебных заседаниях. Это судебное беззаконие является лишним подтверждением того, что происходит с делом Норд-Оста в России…».
|
