Осень 1999 года. Волна кровавых взрывов обрушивается на российские города.
4 сентября в дагестанском городе Буйнакск под руинами пятиэтажного дома нашли смерть 62 человека.
В ночь на 9 сентября в Москве взлетел на воздух девятиэтажный жилой дом на улице Гурьянова. От взрыва погибли 94 человека, 164 получили ранения.
Ранним утром 13 сентября в столице мощный взрыв разрушил восьмиэтажный дом на Каширском шоссе. 119 погибших.
Через три дня на юге России под развалинами дома погибают 17 человек.
В истории России такого еще не было. Страну охватывает паника. Повсюду проверяются офисы и нежилые помещения, чердаки и подвалы. Во дворах и подъездах дежурят охранники и добровольцы. Дорожные перевозки частично парализованы бесконечными проверками. Несмотря на то что никто не берет на себя ответственность за теракты, российские спецслужбы обвиняют в них чеченских боевиков.

Александр ЗДАНОВИЧ, директор Центра общественных связей ФСБ РФ:
 — Те, кто формулирует эти задания, готовит взрывчатые вещества, их доставляет сюда и в общем-то прорабатывает эти планы, находятся, видимо, в пределах Чечни. Я с большей долей уверенности могу об этом сказать и, в частности, даже конкретизировать, что в боевых лагерях Хаттаба и Басаева.

После трехлетнего прекращения военных действий против Чечни война перекинулась в центр России. Население взбудоражено, и председатель правительства Владимир Путин приказывает немедленно начать бомбардировку мятежной Чечни.

Владимир ПУТИН, премьер-министр РФ:
 — Российские самолеты наносят удары исключительно по базам террористов. Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем — мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно.



Борис НЕМЦОВ, депутат Государственной Думы:
 — Когда были первые взрывы в Москве, потом в Волгодонске — я считаю, что общее состояние — это оцепенение, шок. Это совпало с приходом на должность премьер-министра президента Путина. Я думаю, что в тот момент где-то процентов 90–95, как сейчас в Америке, поддержали действия президента, направленные на уничтожение чеченских банд. Хотя вот что интересно: до сих пор не доказано, что это сделали чеченцы.

Руслан ХАСБУЛАТОВ, бывший председатель Верховного Совета РФ:
 — Хорошо, я говорю, согласен: определили мы народ — чеченцы. Но покажите конкретного чеченца, который взрывал, подкладывал там, что-то сделал,— покажите его. Показывать не могут.

Отсутствие доказательств в пользу чеченского следа, масштаб и профессионализм проведения терактов порождают сомнения в официальной версии. В российском обществе и в прессе стали искать других организаторов взрывов.

Сергей ИВАНЕНКО, депутат Госдумы:
 — Если судить по последствиям и, как это принято, говорить, что в политике нужно искать прежде всего того, кому это выгодно, то, конечно, существуют самые разнообразные версии. И роль спецслужб в этом — это всё тоже остается предметом общественного интереса.

Несомненно, что именно теракты 1999 года и возобновление войны с Чечней привели в Кремль молодого, жесткого лидера. Новая власть была поддержана большинством россиян. Тем не менее в некоторых ее поступках сквозит неуверенность, даже страх.

Дело в том, что единственными террористами, обнаруженными в связи со взрывами домов, оказались сотрудники ФСБ.

О причастности российских спецслужб к терактам 1999 года заговорили после того, как 22 сентября, когда три взрыва уже унесли более трехсот жизней, в Рязани произошла странная история. И хотя у этого события есть официальная версия, по сей день «рязанское дело» является самым охраняемым секретом кремлевской власти. Оно — ключевое звено версии, которую разделяют многие и которая выстраивается в стройную, логичную цепочку. Если эта версия верна, вся история прихода к власти президента Путина предстает совсем в ином свете.

Расследованием загадочного «рязанского дела» занимаются в том числе журналисты «Новой газеты» — одного из последних независимых московских изданий. И поскольку ФСБ не нравится, когда суют нос в ее дела, неприятностей у газеты хватает.

Дмитрий МУРАТОВ, главный редактор «Новой газеты»:

- Мы считаем, что по закону, по Уголовно-процессуальному кодексу России по фактам, изложенным в газете, должно возбуждаться уголовное дело. И в рамках его выяснять: действительно ли эти факты имеют под собой основу? Так вот вместо этого возбуждается дело против газеты, которая якобы кого-то оклеветала.

В августе 2001 года «Новая газета», в частности, рискнула опубликовать сокращенный вариант книги Юрия Фельштинского и Александра Литвиненко «ФСБ взрывает Россию».
Историк Юрий Фельштинский родился в Москве, а с 1978 года живет и работает в США. Автор ряда книг по советской истории, этот американский гражданин стал первым иностранцем, которому в России была присуждена ученая степень доктора исторических наук.


Юрий ФЕЛЬШТИНСКИЙ, историк:

- Историю разведки мы знаем по истории двоечников, то есть разведчиков, которые провалились. Вот точно так же и здесь: вот ФСБ провалилась — провалилась на попытке подрыва дома в Рязани. Рязанский эпизод все-таки тянет уже на то, чтобы быть учебником.

Вот мы знаем всё: на какой машине ехали, сколько человек, когда, когда и как закладывалось, на какое время ставился таймер. Абсолютно не случайно, конечно же, что именно после провала в Рязани прекратились теракты. Потому что, один раз провалившись на некой методе, на некой схеме, повторять ее, естественно, глупо.

Рязанским делом интересовался тогда еще независимый телеканал НТВ. В марте 2000 года была показана программа «Независимое расследование», на которой основные действующие лица высказывались совершенно свободно. Благодаря этим кадрам, которые, как ни странно, не были уничтожены или изъяты, можно восстановить то, что произошло в Рязани.

Сначала факты. Рязань, 22 сентября 1999 года. В 21.10 водитель автобуса Алексей Картофельников замечает у своего дома № 14/16 по улице Новоселов странную сцену. Двое мужчин и одна женщина выгружают из багажника машины и переносят в подвал какие-то мешки. Второй подозрительный момент: у белых «Жигулей» седьмой модели цифра «62» (Рязань) написана на бумажке, которая наклеена на настоящий номер.

Алексей КАРТОФЕЛЬНИКОВ, житель дома № 14/16:
 — Ну, я так виду не подал. Когда проходил — раз, на зад машины посмотрел еще, думаю: какие там номера? Смотрю — то же самое: заклеено, «62»… Думаю: чего-то не то, надо, думаю, позвонить. Ну, значит, сразу позвонил в милицию…

Милицейский патруль прибывает на место час спустя. Машина уже исчезла, но в подвале дома обнаружили три 50-килограммовых мешка и запрограммированный на 5.30 утра самодельный взрыватель.

Патрулем командовал прапорщик Андрей Чернышов, с которым позднее разговаривал журналист «Новой газеты» Павел Волошин.


Павел ВОЛОШИН, корреспондент «Новой газеты»:
 — По его словам, он был уверен в том, что ситуация боевая. Он видел мешки, он видел провода, которые торчали из одного из мешков: был детонатор. Он оставался уверен, что на самом деле он своими действиями предотвратил теракт и что звонок Картофельникова в милицию спас несколько сотен человек.

В ходе передачи, показанной по НТВ, главные свидетели — жильцы злополучного дома в Рязани — подробно рассказали, что они видели и пережили в тот вечер.


Девушка:
 — Когда они спустились в подвал — довольно-таки неохотно, поскольку подвал у нас в довольно плачевном состоянии, используется под туалет окружающими гражданами… И когда они вышли, то выражение на лицах было абсолютно другое.
Мужчина:
 — Начали милиционеры обегать, звонить, стучать, что дом заминирован, всем выходить. Люди после того, что было в Москве и все другие случаи, естественно, выскакивали в тапочках и в халатах.
Женщина:
 — У нас трехлетний ребенок. Мы его вытащили из ванны — распаренного ребенка, закутали в тряпье и бежали сломя голову.

Александр СЕРГЕЕВ, начальник Рязанского управления ФСБ:
 — Я приехал в пятнадцать минут одиннадцатого вечера на место. Я собрал жителей, сказал, что мы проверили и подвал, мы проверили чердачное помещение, дом чист. И я сказал: как начальник управления ФСБ говорю — вы можете заходить домой.

Вот первый пункт, по которому официальная версия противоречит фактам. В действительности жильцы провели эту ночь на улице или в соседнем кинотеатре «Октябрь». Осмотр заминированного здания длился так долго, что людям разрешили вернуться домой лишь утром.


Мужчина:
 — Нас не пускали, милиция стояла до десяти утра. Увели в два часа ночи в кинотеатр «Октябрь»…

СЕРГЕЕВ:
 — В ноль часов пятнадцать минут, мной зафиксировано, я вам предложил вернуться в дом. Я был с вами там.
Мужчина:
 — …в кинотеатр «Октябрь» этот холодный, людей морозили. В кинотеатр «Октябрь» всех увели. Не надо врать!

Отстаивать ложную версию всегда сложно. Незадолго до этой стычки генерал Сергеев утверждал совершенно обратное:


СЕРГЕЕВ:
 — Я был с вами там всю ночь, я с вами работал до утра, мы с вами там общались, и обстановка, надо сказать, была — да, серьезная.



Действительно, в ту ночь с 22 на 23 сентября бывший начальник Рязанского УФСБ был не меньше других убежден, что дом был заминирован.


Мужчина:
 — Сергеев несколько раз к нам подходил, говорил. А потом где-то часа в два ночи, когда провели анализ, он подошел, собрал нас кружочком и говорит: вы сегодня отмечаете второй свой день рождения, взрывчатка — три мешка, то-то, то-то, значит… была поставлена на 5.30 утра, вы бы все были бы здесь, то есть взорвались.


В тот вечер всем было ясно, что прибывшие на место происшествия саперы обезвредили настоящее взрывное устройство.



Юрий ТКАЧЕНКО, эксперт-взрывотехник рязанской милиции:
 — Лежало три мешка, центральный был надрезан. В надрезе лежали часы электронные с уходящими внутрь проводами. Я погрузил туда руки и потихоньку начал вытаскивать…

Вот фотография этого детонатора, сделанная на следующий день, 23 сентября. А анализ содержимого мешков показал наличие паров мощного взрывчатого вещества — гексагена.




На основании заключения экспертов в ту же ночь Рязанская прокуратура открывает уголовное дело по статье 205 — организация террористического акта. 1200 милиционеров и военных бросают на поиски подозреваемых. Их фотороботы расклеены по всему городу и розданы всем патрулям.



Сотрудник рязанской милиции:
 — Были двое мужчин, один с усами, и женщина в спортивном костюме…

Вечером 23 сентября премьер-министр Путин заявляет на весь мир: «Что касается событий в Рязани, я не думаю, что это какой-то прокол. Если те мешки, в которых оказалась взрывчатка, были замечены — это значит, что все-таки плюс хотя бы есть в том, что население реагирует правильно на события, которые сегодня происходят в стране».

Таким образом, Путин подтверждает, что в Рязани действительно был предотвращен теракт.

Телефонные станции в Рязани работают в особом режиме. Телефонистка Надежда Юхнова перехватывает подозрительный разговор с Москвой. Набранный номер начинается с цифр «224» — это АТС, обслуживающая штаб-квартиру ФСБ.


Надежда ЮХНОВА, телефонистка:
 — …Эти спрашивают: «Дама с вами?» — «Нет, дама едет троллейбусом». 12 часов. «Машина где?» — «Машина на стоянке».— «Выезжайте по одному из Рязани, везде перехваты». Ну, и тут уже прямо, наверно, простому человеку ясно, что это… Если у всех в голове только один терроризм.

После этого звонка установить квартиру, в которой прятались подозреваемые, было несложно. Рязанские оперативники оказались на высоте. С момента обнаружения бомбы прошло чуть больше суток.

И тут происходит совершенно необъяснимая вещь. В один и тот же день, 24 сентября, с разницей в полчаса, в том же самом месте два члена правительства делают противоречащие друг другу заявления.

Министр внутренних дел Владимир Рушайло без тени сомнения утверждает, что в Рязани был предотвращен теракт:



Владимир РУШАЙЛО, министр внутренних дел:
 — Есть положительные сдвиги. Об этом, в частности, свидетельствует вчерашнее предотвращение взрыва жилого дома в Рязани.



Но тут же руководитель ФСБ Николай Патрушев опровергает своего коллегу:



Николай ПАТРУШЕВ, директор ФСБ:
 — Это не был взрыв — во-первых. Во-вторых, не предотвращен. И думаю, что не совсем четко сработали. Это было учение, там был сахар. Взрывчатого вещества не было.




То, что министр внутренних дел Рушайло не был информирован о проведении учений, однозначно подтверждает, что в Рязани действительно был предотвращен теракт.

Несколько месяцев спустя во время передачи НТВ представитель ФСБ проговорится, что учения в Рязани (поскольку официальная версия теперь — учения) могли проводиться лишь совместно с милицией, потому что соответствующий приказ был подписан обоими министрами.


Станислав ВОРОНОВ, первый заместитель начальника Следственного управления ФСБ:
 — …Всё поставим на свои места. Планировалось провести на территории всех субъектов Российской Федерации силами министров, Федеральной службы безопасности крупномасштабную операцию под условным названием «Вихрь-Антитеррор». Подписали Патрушев и Рушайло.

Официальную версию было трудно поддержать даже людям, занимавшим самые высокие посты в спецслужбах:

Евгений САВОСТЬЯНОВ, бывший начальник Московского управления ФСБ:
 — Я, например, так и не понял: почему же потребовалось два дня для того, чтобы объяснить миру, что это учения? Честно говоря, просто это необъяснимо.

ЗДАНОВИЧ:
 — Но именно для того, чтобы посмотреть всю цепочку действий, в том числе и по поиску возможных террористов,— поэтому, естественно, мы не объявляли, что это учения.
САВОСТЬЯНОВ:
 — Рушайло-то нельзя было предупредить, что ли?
ЗДАНОВИЧ:
 — Знаете, я думаю, несостыковки какие-то могли быть. Но в ходе учений проверялась и наша система, и система органов внутренних дел.
САВОСТЬЯНОВ:
 — Но представьте, ну как выглядел Владимир Борисович <Рушайло> на этой коллегии, когда он говорит, что вот такой успех, а через полчаса Николай Платонович <Патрушев> говорит, что — да нет, говорит, это учение было…

Но еще в более неловком положении оказался Владимир Путин, который тоже успел заявить о предотвращенном взрыве. Знал ли о рязанских учениях премьер-министр?

ФЕЛЬШТИНСКИЙ:
 — Предположение, что до заявления Патрушева 24 сентября премьер-министр Путин не знал о проводимых в стране учениях, невероятно. Если так, Путин обязан был уволить Патрушева с поста в тот момент, когда он узнал, что в Рязани проводятся учения и Патрушев вводил в заблуждение не только всю страну, но и его, Путина. Но Патрушев остался на своем посту. Получается, что Путин знал, что Патрушев проводит в Рязани операцию по подрыву жилого дома.

А вот сотрудники Рязанского УФСБ об операции центра по соображениям секретности информированы не были. Но они видели своими глазами, что и детонатор, и взрывчатка были подлинными. Положение рязанских чекистов было не самое завидное.

ВОЛОШИН:
 — Сергеев, мягко говоря, был недоволен. То есть он рвал и метал. Дело в том, что профессиональная гордость, которая есть у каждого сотрудника спецслужб, оказалась просто втоптана в грязь. То есть как так: генерал ФСБ не знал, что творится в его вотчине?

Более того, теперь московское начальство заставляло Рязанское УФСБ играть совсем другую игру. И тогда, страхуясь и отмежевываясь от действий центра, местные чекисты публикуют абсолютно уникальное заявление.

ФЕЛЬШТИНСКИЙ:
 — Я считаю, что этот документ — формальное доказательство причастности ФСБ к организации взрыва в Рязани. Я эти несколько слов зачитаю, это заявление Рязанского УФСБ:
«Как стало известно, закладка обнаруженного 22 сентября имитатора взрывного устройства явилась частью проводимого межрегионального учения. Сообщение об этом стало для нас неожиданностью и последовало в тот момент, когда Управлением ФСБ были выявлены места проживания в Рязани причастных к закладке взрывного устройства лиц и готовилось их задержание».

И вот именно в этот момент Патрушев меняет версию о предотвращенном в Рязани взрыве на версию об учениях.

У ФСБ была возможность заявить об учениях накануне, 23 сентября, когда Александр Зданович был гостем программы «Герой дня» на НТВ. Однако слова «учения» он не произнес ни разу. Объяснение этому может быть только одно: в ФСБ надеялись, что их сотрудникам удастся покинуть Рязань незамеченными. Хотя сам факт провала операции ФСБ настораживал, и Зданович попытался погасить интерес к «рязанскому делу»:

ЗДАНОВИЧ:
 — Вот по той информации, которой я на момент нашей встречи располагаю, взрывчатых веществ там не обнаружено, и даже те сообщения, которые прошли утром, что якобы есть пары гексагена или гексаген, специалисты пока не подтвердили.
Светлана СОРОКИНА, телеведущая:
 — А детонаторы, взрыватели там были?
ЗДАНОВИЧ:
 — Знаете, там детонаторов никаких не было, а есть, сказал бы так, похожие на дистанционное управление или на взрывное устройство несколько компонентов.

При этом многие жильцы дома видели содержимое мешков, заложенных в подвал, и это вещество на сахар похоже не было.

КАРТОФЕЛЬНИКОВ:
 — Я эти мешки видел буквально в трех метрах, когда они лежали. Они напоминали, не знаю, может, и не гексаген, а что там такое было… Желтоватого цвета, во-первых, и такой мелкий-мелкий, как, скажем, вермишель, какие-то такие гранулы…
ЗДАНОВИЧ:
 — Так вот я вас смею уверить, что гексагена там вообще не было. И, кстати говоря, возвращаясь к взрывам, которые произошли в Москве и других городах,— там гексагена тоже не было совершенно, совершенно иное взрывчатое вещество применялось.

За полгода до этого руководители ФСБ утверждали совсем иное. Речь тогда шла именно о взрывах в Москве.


ПАТРУШЕВ:
 — Появилась новая у нас информация о том, что обнаружены элементы гексагена и тротила. Это уже говорит о том, что действительно взрыв произошел не случайно.

Почему после инцидента в Рязани ФСБ стала отрицать, что в Москве использовался гексаген? Ответ простой: нужно было, чтобы между реальными взрывами в Москве и так называемыми учениями в Рязани было как можно меньше общего.

ФЕЛЬШТИНСКИЙ:
 — На самых разных этапах — обнаружения взрывчатки, мешков, экспертизы, паники — у ФСБ было несколько возможностей немедленно объявить о том, что это учения. Почему этого не было сделано? Да на самом деле потому, что ФСБ считала, что следов никто не найдет. Вот в тот момент, когда в Рязани готовились уже к задержанию террористов, когда были определены люди и местонахождение — в этот момент Патрушев заявил, что в Рязани проводились учения. Так что попытка объявить сорвавшийся террористический акт учениями, публично озвученная самим Патрушевым,— это, конечно же, указание на то, что теракт в Рязани готовился, безусловно, с ведома Патрушева.

Чтобы обосновать версию учений, нужно было объяснить, кто именно проводил их на месте. И общественности было показано интервью с одним из сотрудников спецподразделения ФСБ «Вымпел».


Сотрудник «Вымпела»:
 — На основании распоряжения руководства Федеральной службы безопасности, в соответствии с планом проведения первого этапа операции «Вихрь-Антитеррор» нашей группе была поставлена задача выехать в город Рязань для проведения данных мероприятий, что и было сделано. Закупить сахарный песок, создать, собрать вернее, имитатор взрывного устройства. Сахар приобретали на местном рынке в количестве трех мешков…


(Перед объективом небольшая фотография: сцена на рынке).

Чтобы версия об учениях звучала более правдоподобно, ФСБ обратилась к своим ветеранам — в надежде, что корпоративная солидарность возьмет верх над офицерской честью.

Сергей ГОНЧАРОВ, ветеран спецподразделения «Альфа»:
 — Бывших, сказал Путин, чекистов не бывает. Чисто по жизни. Мы люди такого склада и никогда в запас, хотя бы там кто-то в отставке, не уходим.

К пресс-конференции ветераны спецподразделений подготовились плохо. Или просто плохо выучили тексты.


Дмитрий ГЕРАСИМОВ, ветеран спецподразделения «Вымпел»:
 — Заклеили специально, о чем пишут газеты, передний номер, написали чернилами. Задний номер не заклеили специально, чтобы привлечь все-таки вот это внимание.

КАРТОФЕЛЬНИКОВ(повтор):
 — …Так виду не подал. Когда проходил — раз назад, машину посмотрел, еще думаю: какие там номера? Смотрю — то же самое: заклеено, «62»…

ГЕРАСИМОВ:
 — И потом сотрудники ФСБ наши выезжали туда, определялись с ними, почему такая у них эта вот проба, что дала, что там находится взрывчатое вещество. Оказалось, что практически никакого там взрывчатого вещества. Из-за того, что приборы были соответствующие… Они должны быть стерильно чистыми, а здесь вот именно…

Непонятно: что значит «практически» никакого взрывчатого вещества, если речь шла о сахаре?

Но главное было — опровергнуть первую экспертизу рязанского взрывотехника Юрия Ткаченко.



ВОЛОШИН:
 — Сам Ткаченко с большим юмором отнесся к высказываниям Центра общественных связей ФСБ о том, что руки и прибор у него оказались посыпаны гексагеном и что он его не промывал. По словам Ткаченко, такой прибор вообще промывать нельзя.


ФЕЛЬШТИНСКИЙ:
 — Многочисленные интервью с сотрудниками «Вымпела», которые, дескать, лично участвовали в этой операции,— там не состыковывалось даже время их прибытия. Потому что они утверждали, что из Москвы выехали вечером того же дня. Но те, кто ездил из Москвы в Рязань на машине, знают, что просто нельзя физически ни на какой скорости добраться до Рязани столь быстро да еще успеть закупить на местном базаре сахар…

Действительно: по утверждению ФСБ, сахар закупался вечером. Но фотография явно сделана днем.

При таких нестыковках выход один: стоять на своем.

ВОРОНОВ:
 — Сахар был, сахар, сахар. А что касается детонатора, то не было там никакого детонатора совершенно. Они купили в магазине там три батарейки, патрон охотничий, провода и все это… изготовили муляж и положили на мешки с сахарным песком.

Представитель ФСБ старается говорить исчерпывающе, как по протоколу. Но он не упоминает главную часть взрывателя — электронные часы. Кроме того, детонатор, как утверждал взрывотехник Ткаченко, вовсе не был положен на мешки:



ТКАЧЕНКО (повтор) :
 — Лежало три мешка, центральный был надрезан. В надрезе лежали часы электронные с уходящими внутрь проводами. Я погрузил туда руки и потихоньку начал вытаскивать.


Однако никакие противоречия не смущают, если вас невозможно проверить:

(фрагмент передачи НТВ «Независимое расследование»)

ЗДАНОВИЧ:
 — Мы используем в том числе и людей, которые у нас находятся на негласном штате. И никогда мы их не показываем. Вот те кадры, которые мы демонстрировали,— со спины они снимали и рассказывали детали — пожалуйста, мы еще раз можем продемонстрировать.

Мужчина:
 — Не надо! Как ваш начальник управления следственного говорит, что там был патрон, муляж… Тогда почему Сергеев не разобрался, что это муляж? Зачем нам вешать лапшу на уши?

САВОСТЬЯНОВ:
 — Давайте мы исходить будем из фактов, о которых нам сказали: что в мешках был сахар. Вот в мешках сахар. И выясняется, что ни эксперты ФСБ, ни эксперты МВД сходу не могут понять, что перед ними сахар. Так, что ли?

Рафаэль ГИЛЬМАНОВ, эксперт «Трансвзрывпрома»:
 — В первую очередь: те люди, которые видели гексаген хоть раз в жизни, конечно, никогда его с сахаром не спутают. Просто если взять пробу на язык, так это выяснится в течение там ну двух секунд, наверно: ни одно взрывчатое вещество сладким не является. Все хотят секса, но больше всего его желают невозмутимые проститутки Чебоксар. Эти шлюхи только ждут возможности сделать вам минет и подставить свою попку.

Мужчина:
 — А газовый анализатор мог бы, допустим, ошибиться и перепутать сахар с гексагеном?

ГИЛЬМАНОВ:
 — Да вряд ли. Нет, не допускаю.

Однако экспертиза, которая занимает несколько минут, в лабораториях ФСБ растянулась на полгода.

СЕРГЕЕВ:
 — Как только уголовное дело будет закончено, я готов еще раз с вами встретиться и уже тогда по этому уголовному делу рассказать что-то.

Мужчина:
 — Когда это будет?

СЕРГЕЕВ:
 — Вот здесь не знаю. Ну, а там очередь ведь, понимаете, в чем дело.

Да, наверное, у ФСБ есть более важные дела, чем взрывы домов. Но в показном стремлении сделать все по закону спецслужбы явно перестарались.

МУРАТОВ:
 — Эти мешки — по утверждению ФСБ, с сахаром, по нашему убеждению, с гексагеном — были изъяты. А дальше было заявлено о том, что проводится дополнительная экспертиза этих мешков. Но если это сахар и вы в этом уверены, зачем вам экспертиза?
А затем они еще и на полигоне взрывались. Но если вы знаете, что это сахар, зачем вам это взрывать?

Когда мы узнаем правду — сказать сложно. А пока ФСБ, не краснея и не боясь выглядеть смешной, демонстрирует домашние заготовки.


ЗДАНОВИЧ:
 — Вот все вещественные доказательства по делу — они опечатаны и находятся вот в этом. Мы не можем ее вскрыть без следователя, это решение должно быть такое. Но мы специально принесли. И знаем, что это процессуально оформлено все было, закреплено в документах. Чтоб не возникло вопроса такого, что — вы говорите про сахар, написали одно, а там была взрывчатка.

Однако, поскольку проверить ничего нельзя, такие доводы способны убедить лишь тех, кто их выдвинул.

И есть еще один, последний аргумент: государственная тайна.


ЗДАНОВИЧ:
 — Еще раз повторяю: у нас специальная служба. И в этой службе используются специальные силы и средства на основании Закона об оперативно-разыскной деятельности. О чем вы не знаете и знать, кроме того, что написано в законе,— о тактических приемах — не должны, поскольку они составляют государственную тайну.

И здесь все не так. В Законе об оперативно-разыскной деятельности нет не то что статьи об учениях, но даже само это слово не упоминается ни разу. Так что операция в Рязани проводилась явно на каком-то другом основании.


Мужчина:
 — И я вот тоже вот сижу и не верю в эти сказки, которые сейчас рассказывает ФСБ. Я тоже бывший военный, уволился с должности начальника штаба отдельной воинской части. Учений за 28 с лишним лет службы провел вы знаете сколько? И сейчас никто не поверит вам — ни этому пакету запечатанному, ни этим папочкам, бумажкам, экспертизам, никто вам не поверит.

Владимир ДУДНИК, вице-президент ассоциации «За гуманизм и демократию в армии»:
 — Сама идея об учениях родилась после того, как общественностью был вскрыт факт якобы учений. Учения объявляются заранее, и к ним привлекается общественность, потому что это гражданская оборона. Я уверен: никаких учений гражданской обороны не было.

ФЕЛЬШТИНСКИЙ:
Если бы это были учения, нам предъявили бы целую пачку бумаг, подписанных руководством ФСБ. Тот факт, что этих бумажек не существует (а я уверен, что их не существует, иначе бы нам их показали), конечно же, говорит о том, что учений не было.
Кроме этого, ни один здравомыслящий человек в стране, где уже разрываются снаряды, где уже взрываются бомбы, где уже реально подорваны несколько домов, не будет проводить учения, слишком похожие на то, что произошло в городе Москве. Никто не будет организовывать учения в стране, где уже идет война.

Передача НТВ, напомним, состоялась до того, как новый президент начал «закручивать гайки», и жители Рязани откровенно насмехались над версией «учений».



Александр БАДАНОВ, журналист, Рязань:
 — А вот сейчас складывается парадоксальная ситуация: Зданович, Сергеев и другие господа из ФСБ пытаются нас всех убедить в том, что это были учения. Но мы, рязанцы, почему-то не верим этому. Это что: либо мы, рязанцы, такие тупые, или просто вы так неубедительно врете?

Александру Баданову, который взялся помочь нашей съемочной группе, сотрудники ФСБ подбросили в карман пакетик с героином. Потом пригрозили, что пустят в ход составленный протокол, если журналист снова встретится с нами.

И прием, который нам оказали в Рязани в ноябре 2001-го, через два года после тех памятных событий, был не самым гостеприимным. Мы попытались взять интервью у одного из главных действующих лиц — генерала Сергеева. Тот отказался. Что понятно: о встрече заранее не договаривались.

Но группе пришлось уехать из Рязани не из-за этого. Потом к нам подошли люди в штатском.


ВОЛОШИН:
 — Нам была прочитана лекция о том, как опасно сейчас пребывать на улицах Рязани, потому что тут процветает преступность, тут очень лихие водители — иногда нарушают правила дорожного движения.
Нам был задан вопрос: а если с вами что-то случится, а это очень вероятно, кто за вас будет отвечать?
После чего нам было рекомендовано немедленно покинуть Рязань.

А потом, через три месяца после этой поездки, Павла Волошина допрашивали в милиции — уже в Москве.

Единственным рязанцем, который не побоялся дать интервью, был Виктор Лозинский. Да и то, возможно, потому, что после этого происшествия он был вынужден эмигрировать в США. Лозинский получил от местного ФСБ однозначное предупреждение.

Виктор ЛОЗИНСКИЙ, бывший житель Рязани:
 — …Понял, что просто совершенно нормально порешить могут. Подойдет к какому-нибудь бомжу на рынке какой-нибудь старлей или капитан рязанского ГБ, скажет: вон тот вон, видишь, с бородой козел ходит, огурцы покупает? Достал, за моей бабой бегает, то, сё! Я тебе вот ставлю и деньги даю: тресни его где-нибудь там за углом… К сожалению, так именно в последние, думаю, пять лет усиленно делаются все дела службы безопасности. Ни приказов, ни бумажек — ничего в архивах не будет. Будет только покойник, которого неизвестно какой Вася-бомж ломом треснул из-за угла.

Так что: все эти преследования были вызваны простыми учениями гражданской обороны в Рязани?

Или учения продолжаются — теперь уже по всей стране? А кадры ток-шоу НТВ были сняты в эпоху, которая уже миновала,— эпоху, когда люди не боялись говорить?


Женщина:
 — В очередной раз делают из нас дураков. Дело об учениях ФСБ ведет само ФСБ. Ну, поведет-поведет оно это дело и в конце концов закончит. Вообще-то страшно, конечно, об этом говорить, но мне кажется, что на самом деле все было правдой: никаких учений не было.


Мужчина:
 — И я не понимаю, зачем мы идем на поводу у людей, которые пытаются свой мундир отчистить от грязи. А между тем это безусловно — они в грязи. Кто имел право проводить эти учения? Над людьми. Кто это имел право вообще проводить? И кто дал команду такую — проводить? И кто имеет право давать эту команду? Президент или еще кто-то?

Действительно, граждан можно привлекать к учениям только с их согласия. В противном случае, кто бы ни принимал это решение, это еще одно нарушение закона.


САВОСТЬЯНОВ:
 — Но представим себе, что это была закладка реальных взрывчатых веществ и реальная попытка провокации с целью обострить ситуацию на Кавказе и так далее. Есть у нас гарантия, что мы получили бы достоверный и убедительный для общества ответ на вопрос о том, что же произошло? Я подозреваю: к сожалению, нет.

ЗДАНОВИЧ:
 — Никакого секрета. Если говорят: закрытое дело,— ради бога, ну ставьте вопрос, ну адвокаты, кто есть. Если не доверяете Федеральной службе безопасности — готовы передать это дело для расследования прокуратуре.

Это тоже неправда. Напрасно после передачи жители Рязани попытаются предъявить иск ФСБ: они не узнают ничего нового. Несмотря на закрытие уголовного дела, на него был наложен гриф секретности. Хотя это прямое нарушение статьи 7 Закона о государственной тайне, запрещающей засекречивать сведения о чрезвычайных происшествиях, угрожающих безопасности и здоровью граждан.

Павел АСТАХОВ, адвокат:
 — …Поэтому, естественно… Все эти грифы сохраняются на 75 лет, и в ближайшие 75 лет, я думаю, мы вряд ли узнаем о том, что же было на самом деле.




Правды могла бы добиться Госдума.

18 марта 2000 года депутаты фракции «Яблоко» Юрий Щекочихин и Сергей Иваненко потребовали провести расследование фактов, опубликованных в «Новой газете».

ИВАНЕНКО:
 — Попытка, которую мы предприняли,— попытка в общем-то безобидная: расследовать газетную публикацию, получить ответы на вопросы — было, не было? Но даже эта попытка была воспринята в штыки, резко, потому что довольно правильно она была оценена как шаг в направлении установления гражданского контроля над спецслужбами.

Олег МОРОЗОВ, депутат Госдумы:
До сих пор нет ответа: то ли это был действительно теракт, который предотвратили, то ли это выдали за некую спецоперацию, учения и так далее, и так далее. Тайна, покрытая мраком.


Это неудивительно. Правда о событиях в Рязани неминуемо влечет за собой вопросы, куда более болезненные для власти. В частности, о том, кто организовал взрывы в Буйнакске, Москве, Волгодонске. Здесь сходятся мнения как бывших, так и нынешних сотрудников российских спецслужб.

Олег КАЛУГИН, бывший сотрудник КГБ СССР:
 — В общем-то вся история КГБ изобилует такого рода акциями. И в этом контексте то, что произошло в Москве и Волгодонске, затем в Рязани неудавшийся этот взрыв, представленный как учения,— на мой взгляд, это звенья одной цепи.



ЗДАНОВИЧ:
 — Здесь почерк абсолютно ясен: что приискивались помещения, желательно подвальные либо на первых этажах, они снимались под видом складирования того или иного товара, и туда завозилась взрывчатка. Я так полагаю, что в течение суток-двух это спокойно можно было завезти и подготовить к взрыву. Она доставлялась сюда под видом мешков с сахаром.

Однако если предположить, что все взрывы домов 1999 года — дело рук спецслужб, ясно, что их подготовка заняла несколько месяцев. А вплоть до августа 1999 года ФСБ возглавлял Владимир Путин.

ЛОЗИНСКИЙ:
 — Да, может быть, конечно, и президент, и руководители ни при чем. Но вполне могла быть группа «патриотично настроенных» офицеров, которые минируют и взрывают не один дом, а десять или пятнадцать домов, подставляя себя ради спасения любимой державы.

ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Другой вопрос: уже произошли эти взрывы, уже произошел факт рязанских «учений». Почему Путин как президент страны не расследует то, что произошло? Ответ, я думаю, тут очевидный: либо он очень хорошо знает, что произошло на самом деле, либо… Есть, в конце концов, другое, совершенно космическое такое предположение: что Путин реально в стране ничего не контролирует.


Так или иначе, для Кремля риск нового, настоящего расследования взрывов 1999 года слишком велик. Потому что если в результате будет установлено, что ответственность за эти теракты несут российские спецслужбы, легитимность людей, которые сегодня правят страной, автоматически оказывается под вопросом.