Передача «Разворот»

1

А. САМСОНОВА: Терроризма, типа, не было?

Е. БУНТМАН: Терроризма не было. Это первый вопрос, который возникает. Я, например, не очень понял, как это произошло. Может быть, есть какие-то версии у обозревателя «Новой газеты» Юлии Латыниной. Добрый день, Юлия.

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый день.

А. САМСОНОВА: Добрый день.

Е. БУНТМАН: У вас есть какие-то объяснения, почему статья «Терроризм» ушла из приговора?

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы знаете, на самом деле нет. Я, к сожалению, не читала уголовного дела, а в такого рода делах всегда очень важно знать детализацию и факты. То, что было в печати – я за этим внимательно следила – на меня произвело чрезвычайно гнетущее впечатление, но я не могла составить ни по одному из этих фактов никакого мнения о виновности или невиновности обвиняемых. Но было еще несколько мрачных моментов. Первый очевидный мрачный момент заключается в том, что те же люди по той же схеме взорвали «Невский экспресс» в 2009 году. И, соответственно, как минимум мы можем говорить о том, что организаторы теракта не пойманы, и ни Хидриев, ни Дзахкиев никак не помогли их найти.

Дальше мы имеем проблему с арестом Хидриева и Дзахкиева, который состоялся буквально через несколько месяцев после взрыва в Ингушетии. В тот момент когда там был пик зязиковщины. И в этот момент можно было арестовать любого человека за что угодно, особенно если он близок к боевикам, и, засунув ему, извиняюсь, в задницу ершик, выбить из него какие угодно показания. При этом если ершик является, ну, более или менее значимым инструментом расследования для того, чтобы выбить из человека какие-то сведения о причастности его к боевикам, то в адресном случае, то есть в случае расследования теракта совершенного, ершик, понятно, вот, как-то совсем не канает.

Дальше начались очень неприятные вещи. Дело был дважды отправлено на доследование, что является очень плохим признаком. Дело было сослано в Новгород, что является еще худшим признаком. Следователь, который занимался делом, – тот же, который занимался смертью Юрия Щекочихина. Что, если вы помните, этот следователь с политически верным чутьем не нашел никаких составов преступления. Наконец, когда дела проваливаются по тем или иным причинам, всегда возникает обычно у прокуратуры какое-то желание вторичного дополнительного дела, которое действует как сторожок. И мы видим, что в данном случае такое вторичное дело было. Адвокат одного из обвиняемых был схвачен и арестован, и посажен уже за попытку дачи взятки. При этом сам адвокат объясняет, что дело было так. Что его подзащитного пытали, зверски пытали и избивали в тюрьме, и вымогали при этом из подзащитного взятку, чтобы хотя бы не убивать. И когда эта взятка была дана, то, соответственно, адвокат был посажен.

И еще один такой маленький момент. Если вы помните, то у Хидриева освободили брата, который первоначально был арестован, который по первоначальной версии следствия вместе с ним куда-то там ездил. Это очень странный признак, потому что, как вы понимаете, в делах о терроризме никого не отпускают. Такое возможно себе представить, например, в случае, если отпускают твоего брата и говорят: «Ну, вот, мы твоего Амирхана отпустим, если ты все возьмешь на себя. А если не возьмешь ничего на себя, то мы и его приделаем».

Е. БУНТМАН: Но там как получается? Насколько я понимаю, сначала Хидриев дал признательные показания, а потом заявил уже на процессе, что они были из него выбиты. И на данный момент оба обвиняемых, уже приговоренных к тюремному заключению, говорят о своей полной невиновности.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, вы знаете, обвиняемые всегда говорят о полной невиновности, и это ни в коем случае не является доказательством полной невиновности, равно как и признательные показания, выбитые с помощью вышеупомянутого ершика и других средств. Как я уже сказала, за все это время – на мой взгляд, это просто рекордный процесс – в прессе не было ни одного какого-то факта, по которому можно было на уровне для своей внутренней логики судить о том, виновны они или невиновны. И если виновны, то в чем? Например, там просто в причастности к боевикам или хотя бы косвенно причастны к взрыву «Невского экспресса»?

Е. БУНТМАН: Да, действительно, это первый вопрос, который возникает. В чем именно виновны эти люди? Чем они занимались? Они везли взрывчатку? Что они делали с этой взрывчаткой? Кто они? Организаторы теракта, исполнители? Или заказчики? Мне, во всяком случае, лично мне это не ясно.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, у нас есть, к сожалению, очень страшный момент. Момент заключается в том, что «Невский экспресс» взорвался снова. Это сделали те же люди, и, стало быть, следствие не достигло своей цели, оно не предотвратило второго взрыва. Вот, правосудие зачем существует? Чтобы «Невский экспресс» не взрывался. Значит, это дело по определению провальное. Вот, условно говоря, если вы взяли этих двух людей, и если это, действительно, те самые люди… Ну, скажем, ну, улик нету. Вот, есть понимание, что это те люди, а с уликами туго. Там, если я не ошибаюсь, на процессе вполне серьезно предъявлялось вместо телефонных распечаток, что там какая-то местная женщина их опознала, когда они были в магазине. Ну, понимаете, ну, это даже несерьезно.

Е. БУНТМАН: Ну, нам, во всяком случае, ясно пока, действительно, только одно – что вот эти 2 человека второй «Невский экспресс» не взрывали.

Ю. ЛАТЫНИНА: Потому что они сидели. Нет, это, еще раз, повторяю, к сожалению, действительно, ничего не значит. Потому что у нас бывает следствие ведется настолько бездарно, что даже люди реально виноватые или реально к чему-то причастные, с которых можно было получить показания – причастность не доказывается, а показания не получаются. Я могу честно сказать, что я просто очень хотела бы взглянуть на детализацию разговоров этих людей и на их первоначальные и последующие показания. Потому что, видимо – я, все-таки, надеюсь, что в деле-то внутри содержится хоть что-то, что так или иначе решит вопрос в ту или иную сторону. Потому что сейчас это никому не ясно.

Е. БУНТМАН: Ну, можно, например, предположить, возьму на себя такую смелость, что взрывы – это дело рук какой-то организации. Но в приговоре этого уж точно нет. Это можно говорить доподлинно, что о причастности к какой-то террористической организации речи нет. Во всяком случае, сидеть они будут не за это.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, понимаете, ведь, самое интересное, в конце концов, вот, просто цинично заключается в том, что хоть в чем-то эти люди виноваты. Ведь, очень возможно, что да. Я как раз никогда не стою на точке зрения адвокатов, которые у нас очень любят говорить, что «нет, все ничего не доказано, все развалилось в суде». Очень часто это не доказано, потому что это плохо работали следователи. Ну, вот…

Пока мы можем сказать, что… На самом деле, у меня самый простой вопрос другой. После взрыва в Махачкале только что Медведев тут давал указания: «Надо разобраться с Кавказом, усилить бдительность». После взрыва «Невского экспресса» очередного ни Путин, ни Медведев, в общем-то, таких истерик не устраивали и такое было впечатление, что вот эту неприятную ситуацию, при которой одни подозреваемые сидят, а «Невский экспресс» взрывают снова, они пытаются замять, потому что она выставляет в неприятном виде не какую-то Махачкалу, а непосредственно самые что ни на есть федеральные власти.

А. САМСОНОВА: Мы тут говорили о судьбе Дзахкиева и Хидриева, и мы не считаем их террористами. И суд не счел их террористами – они оправданы по статье «Терроризм». Но нам интересны заказчики.

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы знаете, чтобы подбавить ложку дегтя в бочку меда, я напомню, например, что суд присяжных, правда махачкалинский, не счел… Ну, я могу прибавить самый известный пример террориста, который был оправдан ингушским судом присяжных, и через некоторое время после этого погиб в Беслане. Или махачкалинский суд присяжных, который оправдал человека по имени Магомед Салихов, который утверждал, что да, он привез в Буйнакск грузовик, груженный взрывчаткой, от Хаттаба, но он думал, что это Хаттаб торгует краской. После чего вышеназванный человек тут же подхватил оружие, спустя полтора года погиб вместе с одним из лидеров боевиков Вадимом Бутдаевым. Так что к вопросу о том, что наше следствие ничего не умеет доказывать, даже если что-то есть, то, вот, на это тоже надо сделать поправку.

А. САМСОНОВА: Но есть еще 2 фамилии, которые нам интересны. Это бывший российский военнослужащий Павел Косолапов, которого следствие считает, что он был главным исполнителем преступления и заказчик – Доку Умаров. Что касается этих фигур, как ваши ощущения? Вам кажется это правдоподобным? Что это за Павел Косолапов?

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну, про Павла Косолапова власти периодически говорят. Никто его не видел. Вот, как раз это мне кажется крайне правдоподобным. Но, знаете, такое ощущение есть, что да, это правильно. Но при этом, опять же, возникает ряд вопросов, которые, например, заключаются в том, что есть ряд терактов, о которых наше государство вообще не вспоминает, потому что оно не любит вспоминать о терактах. И поскольку когда происходит теракт, Путин обыкновенно на 3–4 выпадает из телевизора. То есть примета такая: нету Путина 3 дня в телевизоре, значит, в стране произошел теракт.

Это, например, взрыв поезда в Ессентуках в 2004 году или взрыв рынка в Самаре тогда же. Вот, я много пыталась понять, что связано с этими взрывами, а там еще очень странные цифры погибших. Потому что, например, на рынке в Самаре трупы валялись просто везде. Все говорили, что это кровавое месиво. Там взорвалась бомба довольно страшная, она была где-то на уровне 1,2 метра привязана над толпой, то есть с наибольшей поражающей силой она взорвалась. А позже сказали, что погибло 10 человек и есть явное впечатление, что там бомжей не посчитали – у кого не было паспорта, тех не посчитали.

Так вот, про эти взрывы ничего не говорят. Но когда вспоминают Павла Косолапова, сразу говорят: «А, это он организовал эти взрывы». Очень сложно себе представить, чтобы один и тот же человек организовал взрывы и в Самаре, и в Ессентуках, и в Подмосковье, и «Невский экспресс» просто по той причине, что наши российские террористы, на самом деле, не очень подкованы. И они, как правило, достаточно примитивно действуют: они действуют в тех зонах, где они изначально обитают. То есть взрыв рынка в Самаре, скорее всего, организовал кто-то из кавказцев, который был в Самаре. И такое впечатление, что Павел Косолапов – это реально действующий человек, который сделал несколько из этих взрывов, и после чего ему приписали еще и все остальные, чтобы не париться.

Е. БУНТМАН: Спасибо большое. Обозреватель «Новой газеты» Юлия Латынина. Говорили о приговоре, который был вынесен сегодня судом о первом подрыве «Невского экспресса», который был произведен в 2007 году.

комментировать

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved