16 ноября 1996 года в дагестанском городе Каспийске был взорван 82-квартирный  жилой дом. Во взорванном 9-этажном здании наряду с гражданскими жили семьи офицеров и прапорщиков Каспийского пограничного отряда, Отдельной авиационной эскадрильи и оперативно-войскового отдела «Махачкала» Кавказского особого пограничного округа.

Орденом Мужества награжден посмертно 21 военнослужащий, в их числе начальник Каспийского погранотряда подполковник Валерий Морозов и его жена Светлана Морозова.

В результате теракта погибли 68 человек, в том числе 21 ребенок.

Это событие СМИ обошли стороной в этом году, поэтому предлагаю вниманию посетителей сайта статью Ольги Корнеевой из газеты ПРО за 27.11.2006 г.

Десять лет назад, ноябрьской ночью жителей Каспийска, а потом и всей России потряс один из первых взрывов жилых домов. Обломки дома пограничников, стоявшего на берегу моря, погребли десятки его жителей. Среди тех, для кого та ночь стала последней в жизни, была коломенская семья Власенко.

Ее называли декабристкой

С обложки журнала «Пограничник» за январь 1995 года на нас смотрят два симпатичных лица. Молодые, улыбающиеся женщины одеты в форменные военные бушлаты. Это Елена Власенко и ее подруга. Обе погибли в Каспийске.
Мама Елены, Людмила Ивановна Носова, достает фотографии дочери и зятя, Сергея, Орден Мужества, которым дочь была награждена посмертно, часы из их квартиры, которые остановились в момент взрыва и были потом найдены в завалах. Юрий Александрович Носов приносит выпускные альбомы внуков из тверского Суворовского училища – оба они в Каспийске выжили.
С семейством Носовых мы познакомились накануне их отлета на место гибели дочери. К десятилетию этой даты организаторы траурных мероприятий просили собраться всех родственников и, особенно, детей, которых при взрыве почему-то выжило больше, чем взрослых. Сережу и Сашу Власенко мы не застали – они учатся в Московском институте федеральной пограничной службы при ФСБ России и в Каспийск полетели прямо из столицы.
Вытирая набегающие на глаза слезы, Людмила Ивановна рассказывает о погибшей Елене. Дочерей у нее две, вторая, Ольга, работает в Коломне, в сфере соцобеспечения, растит дочку.
— Лена была исключительно одаренным музыкантом: окончила наше музучилище, играла в Каспийске в оркестре на кларнете. Очень добрая была, веселая. Хорошо вязала, готовила. Всегда всюду ездила за мужем (Сергей окончил наше КВАКУ, дослужился до полковника, в Каспийске был начальником 3-го отделения военкомата), так что ее все наши знакомые называли декабристкой. В Каспийск за ним поехала, работала там в пограничной части по контракту, прапорщицей… Жили они очень дружно, очень хорошо, по любви. Она и нас любила очень, и детей… У Лены, наверное, предчувствие было. Она всегда была такая веселая, жизнерадостная, не унывала никогда. А вот незадолго до смерти, люди нам рассказывали, несколько раз говорила знакомым такую фразу: «Если с нами что-нибудь случится, детей наших не бросайте». Люди удивлялись…
— Может быть, предчувствовала, потому что знала что-то такое, что…
— «Погиб при выполнении воинского долга» — так написали всем. Ведь дом взорвали все-таки, это уже доказали, а не просто он обрушился, как пытались сказать вначале. А почему взорвали… Лена действительно могла что-то и знать или подозревать. Недавно была передача по телевидению, где предполагалось, что взрыв был связан с деятельностью икорно-рыбной мафии. Этот дом, как я знаю, решили выкупать у города для пограничников. Тогда назначили нового начальника пограничной части, Морозова. И взрыва не было до тех пор, пока он не пришел домой. Он зашел 20 минут второго, а где-то без 10-ти два был взрыв.

Шторы колышутся, а комнаты нет

Вечером накануне взрыва Елена звонила в Коломну: «Мама, у нас все нормально, все хорошо. Дети не учатся — учителя бастуют». В ту ночь у Власенко ночевали знакомые. Спать их положили в комнате мальчиков (ребятам было тогда 9 и 11 лет) – и это спасло им жизнь. Дом стоял на берегу моря, и часть тротила не сработала – подмокла. Поэтому бока здания частично уцелели.
Комната мальчишек был крайней в квартире. На своей двухъярусной кровати они проснулись оттого, что посыпалась штукатурки, раздался треск. Посмотрели в комнату родителей – шторы колышутся, а ничего там нет. Нет комнаты. И мамы с папой нет.
— Нам утром принесли телеграмму,— рассказывает Людмила Ивановна,— чтобы мы срочно вылетали в Каспийск, но зачем – не сообщили. Прислали ее люди посторонние, которые знали дочь и зятя. И мы чуть ли не самые первые прилетели. Нас на аэродроме друзья Лены и Сережи встретили, отвезли на место. Зять тогда был еще жив – ему ноги панелью придавило, до пяти часов жил, когда его собаки нашли. Он говорил спасателям, что Лену не слышал, слышал только, как какая-то женщина долго кричала (ее потом мертвую нашли). Спросил, живы ли дети. Врач к нему спустился, сказал: сейчас будем тебя вытаскивать, ноги придется ампутировать. Но до этого он не дожил. Подняли панель – и он умер. Синдром сдавливания. Мы сами Сергея не видели, знаем все это по рассказам. А дочь, видно, когда шум услышала, встала с кровати, но никуда отойти не успела. У нее черепно-мозговая травма была, она сразу умерла.
— Представляете,— вступает Юрий Александрович,— стоит дом, а середины нет. Два крайних подъезда стоят, а посередине подъемные краны, военные ходят, собаки. Люда осталась у знакомых Лены, она была в таком состоянии… А я сидел там до утра. Леночку достали, я ее опознал. Сергея достали, еще людей… Потом приехала комиссия, сказала, что может все обрушиться. Собаки показали, что людей там уже нет. И приостановили работы, обрушили оставшуюся часть дома. Из Москвы пришел рефрижератор, все тела были опознаны.
— Зять был очень педантичный, как военный, и как человек — просто… — Людмила Ивановна замолкает, закрывая ладонями лицо.— …Нам Саша сказал: все документы папа хранил в одном месте, в дипломате. Он уцелел. Очень это нам помогло — не пришлось заново выправлять. Лену и Сергея привезли хоронить в Коломну. С нами все время был человек из ФСБ, помогал. Но вернуть-то уже ничего нельзя…
Одними из первых из остатков верхних этажей по выдвижной лестнице сняли мальчиков Власенко. Знакомые, которые ночевали с ними в одной комнате, ребят замотали в одеяла, потом отвезли к друзьям. Там их обули, одели. С предыдущего места службы Елены и Сергея – недалеко от Каспийска – приехали знакомые. «Они нас даже просили отдать детей: мы вырастим их, говорят, если вы сами не сможете,— рассказывают Носовы.— Там у них обычай такой».

Мешок сахара от незнакомца

У мальчишек был шок. Им сначала сказали, что родители живы: как детям в таком состоянии сказать, что они погибли?! А когда они узнали правду…
— Рассказать, что было, невозможно,— вспоминает Людмила Ивановна,— даже «скорую помощь» детям вызывали. И просили все время: бабушка, поедем быстрее домой, бабушка, поедем быстрее домой. Как похоронили родителей, на другой день мы повели их в 14-ю школу. Я пошла за ними после уроков, а учительница говорит: они даже таблицу умножения забыли… Мы их долго очень лечили. Нам очень помогла Галина Ивановна Калинина, психолог. Мы очень ей благодарны. И сейчас, если что нужно, мы всегда обращаемся к ней. Благодарны мы и «Боевому братству», обществу афганцев, губернатору, мэру — очень внимательно всегда к нам относились. Как-то, месяца через 3–4 после трагедии, к нам пришел человек: «Носовы здесь живут? Это у вас погибли родные в Каспийске?» И ставит нам прямо через порог мешок сахара. «Я,— говорит,— не скажу, от кого это. Ешьте на здоровье!». Мы этот сахар долго ели.
Носовы десять лет назад работали на КБМ. Когда случилось несчастье, Людмила Ивановна ушла с предприятия, посвятила все время внукам. А пенсию – для детей, за потерю кормильца — отсудила. Потому что к тому времени чиновники в причинах смерти жильцов дома стали указывать просто обрушение жилого дома. Экономили на компенсациях. Но Носова выиграла дело. Наверное, первая из всех родных тех, кто погиб в Каспийске. Дело рассматривали в Коломне, с разрешения тогдашнего главного судьи Карабица. Теперь ее опытом заинтересовались даже в центральных СМИ, просят прислать документы, чтобы помочь таким же, как она.
- Людмила Ивановна, теракт как-то повлиял на выбор профессии ваших внуков?
- Думаю, да. У них как-то не стоял вопрос, куда пойти. И мы их не принуждали. Им было сложно. Но не было желания уйти. И до сих пор нет: старший на последнем курсе учится, младший на третьем.
— Орден Мужества их мамы обеспечивает им какие-то льготы?
- Никаких. Года два назад приезжали к нам молодые правоведы, встречались с народом в ДК «Коломна». Я туда сходила, задала вопрос: почему дети, оставшиеся без попечения родителей, не имеют даже права на бесплатный проезд? Мне ответили, что это обсуждается в Думе, но вообще «ваши мальчики должны себе лбом дорогу пробивать, это же не девочки». Хотя, надо отдать должное: когда я обратилась в военкомат по поводу оформления в Суворовское училище, нам помогли. В федеральной пограничной службе тоже внимательно отнеслись: когда дети были маленькими, их возили в Сеул, на Мальту. Это помогало реабилитации ребят.
Остатки рухнувшего в Каспийске дома сейчас снесли. На его месте поставили стелу и на плитах вокруг высекли фамилии погибших. Два года назад родным разослали телеграммы: дело о взрыве жилого дома закрыто в связи с тем, что людей, которые были причастны к этому взрыву, по оперативным данным, уже нет.
Мы прощаемся с Носовыми.
- А вот сейчас, когда по телевизору то и дело показывают сюжеты о терактах… вы, пережившие смерть дочери, ее мужа, вы иначе видите все это?
- Да. И даже с такой стороны: когда в Москве пошла серия взрывов жилых домов, с детьми опять случился шок. Психолог категорически запретила им смотреть телевизор – у них как будто все опять поднялось. И мы тоже… Каждый раз для нас это как напоминание. Как новая боль…

комментировать

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved