Следственная бригада по делу "Норд-Оста" отрезана от главной информации о причинах смерти людей - Мемориал погибших в Норд-Осте. Книга памяти

2003

Следственная бригада по делу "Норд-Оста" отрезана от главной информации о причинах смерти людей

сегодня

последние новости
2023
2022
2021
2020
2019
2018
2017
2016
2015
2014
2013
2012
2011
2010
2009
2008
2007
2006
2005
2004
2003
2002

Уже 22 года...

24/10/24 13:38 дальше...

автор Аноним

Курбатова Кристина

Детки
Милые, хорошие наши детки!!! Так просто не должно быть, это ...

30/06/24 01:30 дальше...

автор Ольга

Гришин Алексей

Памяти Алексея Дмитриевича Гришина
Светлая память прекрасному человеку! Мы работали в ГМПС, тог...

14/11/23 18:27 дальше...

автор Бондарева Юлия

Следственная бригада по делу «Норд-Оста» отрезана от главной информации о причинах смерти людей

Написал Новая газета

20.10.2003

«Новая газета»

ДОСЬЕ
До сих пор общество хорошо знакомо лишь с адвокатской линией Игоря и Людмилы Труновых, которые защищают интересы подавляющего большинства норд-остовских жертв (как членов семей погибших, так и выживших заложников). Линия Труновых состоит исключительно в материальном подходе к случившемуся — в том, чтобы добиваться возмещения нанесенного вреда. За почти год стало очевидным, что этот путь тупиковый и уязвимый — его отвергли и общество, и суд. Причина в следующем: требование возместить ущерб основывается на дурно написанном законе «О борьбе с терроризмом», возлагающем материальную ответственность за теракт на субъект Федерации — в данном случае на московские власти. При этом сама борьба с терроризмом остается предметом совместного ведения Центра и регионов. В результате получается, что платить жертвам должна Москва, хотя борется с терактами федеральный Центр, которому Москва (да и любой другой город или область, окажись он ареной теракта) никак не может указывать, как это делать. Линия адвокатов Труновых могла бы выглядеть логичной лишь в одном случае — если бы за судебными отказами по этим искам последовало обращение в Конституционный суд с требованием пересмотра закона «О борьбе с терроризмом». Как известно, подобных обращений в КС нет.

      На главные вопросы норд-остовской трагедии так и нет до сих пор ни внятных, ни даже косвенных ответов. Весь прошедший год власть или отделывалась прямым враньем, или молчала как мертвая. Газ-убийца так и остается официально «неидентифицированным веществом». Уголовное дело по расследованию событий, произошедших 23–26 октября 2002 года на Дубровке в Москве, буксует. Почему? Об этом, по просьбе «Новой газеты», размышляет известный московский адвокат ЮРИЙ КОСТАНОВ, защищающий интересы Татьяны Фроловой, матери 13-летней девочки Даши, которая скончалась утром 26 октября, вскоре после газовой атаки. Даша оказалась на мюзикле с классом: 23 октября школа, где она училась, организовала культпоход на «Норд-Ост»… Сегодня Татьяна Фролова считает, что никакие деньги не возместят ей потерю и не вернут дочку — ее интересует лишь правда о смерти Даши. Поэтому адвокатская линия Юрия Костанова строится на том, чтобы установить истину о причинах гибели 13-летней заложницы и привлечь к уголовной ответственности тех, кто принял решение о применении газа, убившего ребенка

       ДОСЬЕ
       КОСТАНОВ Юрий Артемович — 62 года, окончил Ростовский государственный университет. Работал в системе прокуратуры, пройдя все ее ступени — от сельской до Генеральной. С 1993 г. — адвокат. Кандидат юридических наук, доцент, государственный советник юстиции второго класса. Член квалификационной комиссии адвокатов Москвы и совета Федеральной палаты адвокатов.

       — За год тайн вокруг «Норд-Оста» осталось столько же, сколько и было. Некоторым семьям лишь удалось получить заключения судмедэкспертизы о причинах гибели их близких, но содержание этих странных документов вызывает еще больше вопросов. Например, там говорится, что смерть наступила «по совокупности причин», причем лишь одной из которых, не первой и не второй, стало действие «неидентифицированного химического вещества» (так официально именуется газ). На ваш взгляд, почему и год спустя «вещество» по-прежнему «неидентифицировано», в то время как мы живем во времена высоких химических технологий, позволяющих идентифицировать все, что только потребуется? Почему бригада следователей по особо важным делам, занятых раскрытием трагедии «Норд-Оста», так и не смогла доискаться до всех причин гибели такого числа людей?
       — Конечно, химия здесь ни при чем. Следователю совсем не надо быть химиком, чтобы все выяснить. К тому же вещество применялось не какой-то неизвестной группировкой, а государством, по решению определенных должностных лиц. Причем это было решением руководства штаба, специально созданного для спасения заложников, и во главе него стояли заместители руководителей спецслужб. Прежде всего МВД и ФСБ. Кто из них конкретно принимал решение, в общем-то не имеет значения. Кто бы это ни был лично, он сегодня ОБЯЗАН — либо все они ОБЯЗАНЫ — СООБЩИТЬ СЛЕДСТВИЮ, что это было за вещество и как оно применялось.
       — Вы сказали — «обязаны»? А если это гостайна? Нас уверяют, что газ и есть гостайна?
       — Что значит — «гостайна»?! Есть тайна следствия, и следователь ее разглашать не будет. При необходимости возьмет подписку о неразглашении у всех участников следствия. Главное же — по Конституции ничто не может быть гостайной, что нанесло вред здоровью населения. Или может нанести такой вред. Конституция запрещает секретить подобные вещи. Тайн от следователя быть не может — таков закон.
       — Нельзя секретить — но, оказалось, можно… По закону о гостайне, например, на который ссылается ФСБ.
       — Закон о гостайне только определяет, что можно, а что нельзя секретить. А в отношении того, что можно засекретить, — порядок засекречивания, не более. В данном случае Конституция запрещает секретить, Конституция выше закона — значит, власть ОБЯЗАНА СООБЩИТЬ. Напомню: изначально слово «министр» означает «слуга» в точном переводе, а чиновники относятся к нам так, будто мы у них на службе. Они применили какое-то вещество, люди погибли (не от пуль террористов) — и потом появились заключения судебных медиков, что жертвы просто долгое время находились в закрытом помещении и в стесненных условиях, что мало передвигались и вентиляция легких была плохой плюс спертый воздух, не ели, обезвоживание, и вот когда к этому добавилось «вещество» — слабые здоровьем не выдержали… Но это еще не все. Часть жертв попали в больницы еще живыми, и это «неидентифицированное вещество» не раскрыли уже врачам, хотя были ОБЯЗАНЫ сказать, какой антидот вводить. Те, кто решил применить газ, ОБЯЗАНЫ были направить туда такое количество антидотов, которого хватило бы на всех. А также подготовить и направить такое количество военфельдшеров, вооруженных этими антидотами, которые могли бы быстро оказать необходимую помощь.
       — Как юридически квалифицировать эти действия?
       — Юридически это убийство. Те, кто не сообщил врачам, каким газом отравлены люди и какой дезинтоксикатор применять, должны отвечать за убийство. Таков закон. А врачи здесь ни при чем — их умышленно лишили информации, способной спасти пациентов. Юридически убийцы — те персоны, которые принимали решение о засекречивании как состава газа, так и антидотов к нему. К тому же все факторы возможного риска, кроме газа, принимающим решение были известны — заложники несколько дней сидели в спертом воздухе без воды и пищи и т. д. И эти персоны обязаны были просчитать, учитывая совокупность обстоятельств, что вещество приведет часть заложников к смерти. Если же они этого НЕ ЗНАЛИ — это все равно позор для государства, которое держит на службе некомпетентных генералов на самых ответственных должностях.
       — Позор к уголовному делу не пришьешь.
       — Почему же? Позор вполне можно облечь в уголовно-правовую одежду. Минимум — это халатность. Максимум — злоупотребление служебным положением по умыслу. По каким соображениям? Разброс велик — от желания показать свою решимость перед более высокими начальниками до соображений испытать боевые качества отравляющего вещества. От обычной российской безалаберности — по Черномырдину: «Хотели как лучше…» — до желания превратить людей в подопытных кроликов. Такие злоупотребления могут караться очень сурово. Я не хочу снимать ответственность с самих террористов — и они получили свое сполна, однако люди, которые борются с террористами, должны понимать, ради чего они это делают. Речь шла об освобождении заложников… Но какое же это освобождение? Из зала — в гроб.
       — Возможно ли юридически оспорить данные такой судмедэкспертизы?
       — Конечно. Например, некоторые из потерпевших говорили, что воды в зале было достаточно, и как минимум один из факторов, упомянутых в заключении, может быть подвергнут сомнению — обезвоживание. В этом случае надо заявлять ходатайство о повторной экспертизе.
       — Мы все время говорим только о версиях. Ни слова — о точном и доказанном. Почему вы как адвокат одной из потерпевших за год не продвинулись дальше версий так же, как и общество?
       — Нынешний уголовный процесс таков, что с материалами дела меня будут знакомить только по окончании следствия. Раньше я их не увижу. А когда это будет, по-прежнему неизвестно. И сигналы пока не обнадеживающие: например, по пути из общего норд-остовского дела было выделено в отдельное производство так называемое дело Талхигова (его уже осудил городской суд как соучастника). По закону выделение требует, чтобы следователь ознакомил адвокатов потерпевших с материалами (Талхигов осужден не за какое-то по ходу вскрывшееся новое преступление, а за пособничество тем самым террористам), и, значит, все потерпевшие по общему делу автоматически являются потерпевшими и по его делу. Но ознакомления не случилось. Я явился в суд, когда шел процесс Талхигова. И я, и адвокаты Труновы настаивали на допуске нас в процесс — нам отказали.
       — Потому что он был объявлен закрытым?
       — А какая разница? Мы — участники процесса. От нас он не может быть закрытым. Это нарушение закона и прав потерпевших. Закрытый процесс — когда в зал не пускают всех, кто хочет. А участники процесса обязаны там находиться.
       — В таком случае что означает закрытие процесса Талхигова?
       — Это и есть попытка спрятать что-то, о чем нельзя узнать обществу. По всей видимости, общее норд-остовское дело приговорено не дойти до суда.
       — Но тогда какой вам представляется сегодня роль следователей, занятых в этом деле?
       — Они поставлены в условия, когда сделать ничего не могут. Что им осталось? Решать вопрос об ответственности террористов уже не надо. Все мертвы. Единственное — решить вопрос об ответственности тех, кто принял решение о газе и не принял об антидотах. А этого им делать не дают.
       — Вам очевидно, что не только адвокаты, но и следователи, работой которых руководит Виктор Кальчук, не имеют достаточной для раскрытия этого преступления информации? И непредоставление информации спецслужбами — намеренное?
       — Да. Мне это абсолютно очевидно.
       — Тогда почему следователи молчат? Какими должны быть их действия, когда они понимают, что просто пешки в игре, повлекшей смерть 129 ни в чем не повинных человек? Следователь должен громко уйти?
       — Да, именно так. Все террористы погибли, судить некого… А генералов, принявших решение о «веществе», не могут установить. Круг замыкается. Все это очень напоминает круговую поруку в криминальной группировке. В сентябре наконец я обратился к президенту как главе исполнительной власти и спецслужб, ему непосредственно подчиненных, с письмом следующего содержания: «Дайте указание о немедленном сообщении следствию, кто принимал решение, какой был газ и почему генералы уклоняются от дачи информации…». Естественно, какой-то чиновник его администрации ответил, что моя жалоба направлена в Генпрокуратуру. Зачем? Администрация превратилась в почтовое отделение. Если бы я хотел обратиться к генпрокурору — я грамотный юрист и знаю, как это сделать, — я бы сам туда пошел и без почты обошелся.
       — А зачем вы писали президенту?
       — Считаю, что в создавшейся ситуации президент должен разрубить омерту. Омерта в итальянской мафии — круговая порука. В таких случаях, если офицеры врут и скрывают что-то, они должны стреляться. Есть понятие офицерской чести. Что у него там, кроме погон, если он сидит и боится? Если трус, значит, уберите его оттуда — ему не место в спецслужбах.
       — Можно ли сказать, что раз следователи молчат — они тоже стали частью круговой поруки?
       — Я очень надеюсь, что Кальчук бьется, чтобы пробить «круг молчания». Сейчас очень многое зависит и от позиции его руководства.
       — Руководства Генпрокуратуры?
       — Да, конечно.
       — Какие советы вы можете дать следователям? Вы ведь и сам бывший прокурорский работник?
       — Зубами выгрызать информацию у должностных лиц, принимавших решение о газе.
       — Уточните: если дело не дойдет до суда, то и жертвы ничего не узнают об истинных причинах гибели их близких, и общество останется в неведении, какие чиновники взяли на себя убийство своих сограждан?
       — Да. Мы ничего не будем знать. Это — последствие действия нынешнего УПК. В данном случае получается, что обвинение знает все, а защита — ничего. Если дело до суда не доходит, я смогу обжаловать решение о прекращении уголовного дела, но я не знаю тех материалов, на базе которых это решение принято, и моя жалоба не сможет быть убедительной.
       — Опять — омерта?
       — Да, круг. И я ничего не смогу сделать — закон меня дальше не пускает.
       — Какие остались возможности выйти из этого круга? Ради жертв? Ради себя? Чтобы общество понимало, с чем оно столкнулось?
       — Обращение к президенту — так я попытался выйти из этого круга. И оно вынужденное, когда не осталось других возможностей. Выйти из этого круга сейчас можно только в том случае, если общество будет очень настойчиво в желании узнать истину о «Норд-Осте». Люди должны знать, какой газ был применен. Потому что он может быть применен еще раз.
       — Большинство адвокатов, как известно, отказались защищать жертв «Норд-Оста». Почему согласились вы?
       — Просто я знаю свою доверительницу очень давно. Когда-то мы вместе работали в прокуратуре СССР. Когда я узнал, что у нее такое горе, естественно, не мог не откликнуться хотя бы в той форме, в которой я могу это сделать.
       — Некоторые из нордостовцев сегодня ведут собственные расследования — потому что отчаялись найти правду официальным путем. И сами идут по следу этого проклятого газа. Но путь от саморасследования к самосуду — прямой… Как может государство предотвратить такое развитие событий?
       — Лекарство одно. Людям надо сказать правду. Всем людям. Это нужно не только родственникам погибших, а всем нам. Результаты следствия должны быть известны всем. Если этого не случится, власти верить нельзя. Это ее приговор самой себе. Если они нас обманывают в этом, то во всем остальном — тем более.

просмотров: 4728 | Отправить на e-mail

комментировать

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

< Пред.		След. >

Joomla SEF URLs by Artio

сегодня

Казахстан

дополнения

связанное