П. – Постольку, поскольку, ведь, действительно кто-то обращается, то с одним, то с другим, тоже, вот к нам, в Совет, то одно… Я давно попросила Андрея Николаевича предварительно поработать, чтобы понять, что системно да, в чем и где. Что-то не дорабатывается со стороны государства…
Я, конечно, не государство, не член Правительства… Наш Совет он и признан… Задача такая… Что, ежели чиновники где – то что – то докладывают, что все замечательно… На самом деле – что-то не так. То мы пытаемся этот канал использовать, чтобы донести до Президента, что с нашей точки зрения – реальное состояние дел. Как это видит общественность. Постольку поскольку мы – Совет общественный. Вот. То одно, то другое, то третье. Видно, что, конечно какие – то проблемы хроническими уже стали. Вот… Я просто попросила… Вот, действительно, немножко с Вами поговорить и поработать Андрея Николаевича, для того, чтобы уже подготовиться к этой встрече. Посмотреть, где такие системные проблемы и выслушать Вас. В чем государство не дорабатывает. И, что надо предложить. И в чем у Вас отличия. Ведь у каждого есть свои нюансы…

К. – Да, конечно.

П. – Они, может быть, и не системные, и не масштабные… Касаются там жизни одной семьи, судьбы конкретного человека… Но это все равно не значит, что это не надо решать как – то… Вот… Поэтому я просто Вас готова выслушать и, если Вы считаете, что чем – то где – то Ваши предложения и я должна и могу помочь, Вы скажите, а я Вам честно скажу, где смогу помочь, а где, к сожалению, это не в моих силах. Вот так предварительно… Я не хочу говорить никаких слов, конечно, понятно, что трудно говорить, что у кого – то меньше прошло времени, у кого то больше, но сочувствую всем, потому что самое страшное, что можно пережить в жизни,— это потерять близких и самому пережить это… Поэтому самое главное, это – человеческое сочувствие и какое то желание… У меня давно, у меня давно… эта мысль, что, что – то… У меня уже были представители из «Норд-Оста»… Что –то удалось сделать, что – то нет. Да, и какое-то чувство, не то, чтобы – вины… но, вот, мучает… Мучает то, что, что – то надо сделать из еще не сделанного. Вот так, коротко… Больше ничего не буду говорить… Вас слушаю.

К. – Элла Александровна! Прежде всего, мы пришли к Вам с такой просьбой…Так как у нас очень большие надежды в то, что Вы вхожи в кабинет к Владимиру Владимировичу Путину, мы бы очень хотели, чтобы наше совместное заявление, подписанное огромным количеством (более 1000) потерпевших, которое мы написали в дату своей годовщины «Норд-Оста» 23.10.2005г., дошло до адресата. Мы написали очень серьезное заявление с нашими требованиями… Да, мы уже не просим, а требуем помочь все – таки заставить Прокуратуру работать так, как положено и расследовать крупные теракты, представителями каких мы все и являемся. В данном кабинете у Вас сейчас здесь присутствуют представители теракта на Дубровке, представители теракта в Беслане, это организации «Голос Беслана» и «Матери Беслана». Присутствуют представители организации «Взорванные судьбы», представляющие интересы потерпевших взрывов двух самолетов «Москва – Волгоград» и «Москва – Сочи», Также с нами присутствуют адвокат Волгограда Денис … и адвокат потерпевших «Норд-Оста» и многих других терактов Игорь Леонидович Трунов. Мы считаем, что мы — представители, действительно, очень крупных терактов, о которых надо говорить. Мы написали вот это общее Обращение и все его подписывали… Все, кто здесь присутствуют. Я могу предоставить Вам копии наших подписей. И прежде всего мы требуем от Путина – признания своей собственной вины, за то, что он, как Гарант нашей Конституции, как глава нашей страны, допустил, вообще, наличие этих терактов на территории России. В результате, на наше письмо последовали отписки и мы получили очередную пощечину от государства. В частности, от этого здания, от Ваших сотрудников. Видно, не сочли обращение к Президенту существенным. Вместо адресата, наше заявление в конечном итоге пришло к нашему же следователю по уголовному делу «Норд-Оста» в Прокуратуру г. Москвы, на действия, вернее, на бездействие и фальсификацию которой мы и обращали внимание Президента. Все копии пересылок нашего Обращения к Путину я кладу Вам на стол. Я, от имени всех потерпевших, обращаюсь к Вам с просьбой отнести все это в его кабинет и проинформировать обо всем. Иначе, у нас у всех есть тревога и опасение, что В. В. Путин вновь сможет сказать, что он ничего не знает и, что его не так информируют. Мы указывали в Обращении и на то, что если такая дезинформация имеет место, то пора бы уже подумать и о смене аппарата, который не информирует Президента о том, что происходит в стране.
Извините, но вот так, окольными путями нам приходится доводить до Президента наши требования.
Это первое, о чем мы Вас очень просим. Просто, понимаете, для нас это оскорбление…Это дело всей нашей жизни… Расследовать теракты не хотят. Я хочу пояснить, что сегодня мы звонили в свою Прокуратуру и разговаривали с неким господином Кальчуком, который ведет дело по «Норд-Осту». Он сказал, что уже отправил очередные бумаги в Генеральную Прокуратуру об очередном продлении нашего дела, вернее,— продлении следствия. Хотя мы Вас ставим в известность, что дело по «Норд –Осту», вернее,следственная группа,распущена в полном составе в декабре 2003 года и над нашим делом никто не работает. Это липовые отписки, которые нас устраивать никак не могут.
Дальше… Сегодня мы привезли Вам очередное Обращение, общее Обращение. Элла Александровна! Я очень хочу, чтобы Вы нас поняли.
Понимаете, нам, и Беслану, и «Норд – Осту», и «самолету» все время говорят- «уголовное дело рассматривается». Мы это понимаем, но понимаем и то, что такое, даже детальное расследование никому не нужно, потому что наши дела никогда в жизни до судебных инстанций не дойдут. Потому, что нет виновных. Потому, что террористы все либо расстреляны, либо, как в самолетах – взорваны. Знаете, мы очень хотим, чтобы Вы поняли нашу позицию. Мы считаем, что террористы это – не люди, это нелюди. И у нас с ними не может быть никаких разговоров, никаких вопросов. Потому, что с нелюдями нельзя вести разговор об их вине. Но, у нас есть виновные, это уже люди… И мы будем называть их фамилии. И, если нас не захочет услышать государство… А мы к Вам сегодня пришли, и я так думаю, что это наша последняя инстанции в России, куда мы пришли по- доброму… Это я Вам просто честно говорю. Не запугиваю. Поймите наши эмоции правильно,
но, у нас осталось только право всю эту грязь на Россию выливать в Международных правовых и политических Организациях. Выносить все, что мы накопали по материалам уголовного дела за пределы государства. Но нам бы так не хотелось делать это… Поэтому мы пришли к Вам с таким письмом.

Председателю Совета при Президенте РФ по
содействию развитию институтов
гражданского общества и правам человека
Памфиловой Э. А.

Уважаемая Элла Александровна!

К Вам обращается Региональная Общественная Организация содействия защите пострадавших от террористических актов «НОРД-ОСТ», в состав которой входят общественные организации, объединяющие жертв террористических актов: «НОРД-ОСТ», «Голос Беслана», «ТУ-134 Взорванные судьбы», потерпевшие при терактах взрывов домов на ул. Гурьянова и Каширском шоссе в г. Москве в 1999г., потерпевшие взрыва самолета «ТУ-154» «Москва-Сочи» в 2004г., потерпевшие при теракте взрыва в московском метрополитене на станции «Автозаводская» в 2004г.
Длительное время мы и самостоятельно, и с привлечением общественности, пытаемся сделать все, чтобы установить истинные причины гибели столь значительного числа заложников. Международной практикой контр террористических операций запрещаются действия, приводящие к усугублению положения заложников, также как и действия, приводящие к дополнительной агрессии террористов. Международные пакты (подписанные, но не ратифицированные Россией), оговаривают, что при количестве заложников более 500 человек выбор методов их освобождения — прерогатива не государства, а всего международного сообщества.
(И это нам дает право обратиться за помощью к международному сообществу, т. к. Россия нас слушать не хочет).
Фактические же обстоятельства таковы:
В самых крупных терактах
1) и в Норд-Осте, и в Беслане в течение продолжительного времени скрывалось истинное число заложников, а также намерения и требования террористов, что привело к росту агрессивности террористов и усугублению положения заложников.
2) В случае Норд-Оста было допущено проникновение в зону контр террористической операции посторонних лиц, что привело к росту агрессивности террористов и увеличению числа жертв. (Расстрел террористами беспрепятственно пришедших с улицы Ольги Романовой, Геннадия Влаха, Константина Васильева). В соответствии с Международными пактами для государства, на территории которого произошел захват заложников, увеличение числа заложников НЕ ДОПУСТИМО.
(Карпова -хочу пояснить. Смотрите: стоит оцепление из нескольких колец здания театра на Дубровке. В этот момент беспрепятственно, через центральный вход, проходят люди с улицы: это и Ольга Романова, и Геннадий Влах, и Константин Васильев, проходят две женщины кавказской национальности – и все это беспрепятственно! Оставляем за собой право домысла, что это было явно нужно кому-то из ФСБ или еще кому–нибудь. Именно эти люди и были расстреляны террористами. Судьба двух женщин кавказской национальности нам не известна. Это и послужило оправданием для государства и штаба начать штурм, мотивируя началом расстрела заложников. Мы утверждаем, что ни один заложник расстрелян террористами не был. Но государство допустило и увеличение числа заложников, и увеличение агрессии террористов, что является явным нарушением со стороны государства во время ситуаций терактов. И еще тут же мне хотелось бы поднять вопрос о взрывоопасности здания, о которой нам все говорили и говорят. Элла Александровна! Как Вы считаете… В 20 -и метрах от Театра находился штаб, в котором постоянно находились и господин Волошин, и господин Проничев, огромное количество депутатов Госдумы, послы, в том числе и господин Александр Вершбоу, посол США. Стали бы рисковать своими жизнями такие высокопоставленные люди?! Когда я задавала вопрос об этом в Прокуратуре, мне ответили, что все эти люди были героями. Простите, но, что-то с трудом верится в подобный героизм!).
3) Применение в Норд-Осте запрещенного Женевской Конвенцией ВЫСОКОТОКСИЧНОГО НЕ ИМЕЮЩЕГО ПРОТИВОЯДИЯ вещества немгновенного действия, имевшего цвет и запах, провоцировало террористов на ответные действия, и привело к смерти заложников и инвалидности «спасенных».
(Поясняю. 20 минут было у террористов, чтобы реально осуществить взрыв зала. 20 минут все заложники и террористы видели начало проникновения в зал этого газообразного вещества. Газ был не мгновенного действия. Я утверждаю это, и мое утверждение основано на показаниях очевидцев, бывших заложников, находившихся в зале. 20 минут было в запасе и у террористов, чтобы соединить контакты проводов и привести взрывоопасные устройства в действие, если бы это реально входило в их планы действия. Этого не было.)
4) Не было проведено адекватного беспристрастного расследования ни в отношении Норд-Оста, ни в отношении Беслана, ни в отношении других террористических актов. Истинные виновные в гибели значительной части заложников не были привлечены к ответственности. Выжившим заложникам, а также родственникам погибших было фактически отказано в защите своих прав на национальном уровне, в рамках российской судебной системы.
5) Следственная группа по уголовному делу по трагедии в Театральном Центре на Дубровке распущена уже более двух лет, с декабря 2003 года, и никакого расследования в настоящее время не ведется. Продление расследования – это фикция.
(К:Я повторяюсь:
Однако следствие постоянно продлевается без соответственного разъяснения мотивов продления потерпевшим по данному уголовному делу, которому, по всей видимости, уготовлено списание в архив, не дойдя до судебного разбирательства, т. к. все обвиняемые террористы расстреляны на месте происшествия. Фактически, расследование такого крупного теракта проводит один человек – Кальчук В. И. И как это получается у Прокуратуры ( не нарушая процессуальные нормы), мы не понимаем.)
6) В результате теракта на Дубровке 1/7 часть всех заложников погибла без оказания соответствующей токсикологической медицинской помощи. Следствием не признано отсутствие необходимого числа медиков, машин скорой помощи, неорганизация беспрепятственного прохождения автобусов с пострадавшими заложниками до стационаров по г. Москве, отсутствие плана количественного размещения пострадавших по стационарам в соответствии с наличием койко – мест и количеством персонала больниц, в числе которых была лишь одна больница, где имелось отделение токсикологии, необходимое для людей пострадавших от газа; во всех других больницах, куда были доставлены потерпевшие из Театрального Центра на Дубровке, токсикологические отделения отсутствовали.
(К: Водители автобусов сами решали — куда везти пострадавших, основываясь на те больницы, адреса которых они знали. Водители спрашивали друг у друга: «Какую больницу знаешь? – Погнали!» И они гнали, по улицам Москвы, простаивая в пробках. У нас есть уже и такие доказательства на этот день. Я подчеркиваю это.)
7) Не был развернут военный мобильный госпиталь для проведения немедленного вентилирования легких необходимого для пострадавших, получивших отравление газом.
(K: Это уже преступление для тех людей, кто в штабе должен был заниматься спасением заложников. Они знали, что будут применять высокотоксичное наркотическое вещество. И привести людей в норму могли только аппараты вентилирования легких. Этого ничего не было сделано, и это никому не было нужным. И посмотрите, Прокуратура через один единственный суд отбрыкалась от нас и сказала, что нам не положено подавать заявления в суд, вы не имеете никаких прав заявлять о ваших претензиях к медикам. А, что делать нам? Вот, скажите, пожалуйста…)
8) Из 100 суд мед экспертиз по вскрытиям трупов (всего их 130), которые содержатся в тех томах уголовного дела, доступ к которым получили потерпевшие, в 68 экспертизах сказано о том, что МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ НЕ БЫЛО ОКАЗАНО ВООБЩЕ. Где же наши медики? И как у нас не может быть претензий к ним по оказанию медицинской помощи, результаты которой мы имеем. Вот, что я хочу рассказать, посмотрите какой интересный факт!
9) Судмедэкспертизы явно подтасованы, а диагнозы причины смерти вызывают большое сомнение, т. к. все они подписаны (вслушайтесь!) главным судебным медицинским экспертом г. Москвы ЖАРОВЫМ, который на момент подписания экспертиз сам находился под следствием по уголовному делу о незаконной трансплантации человеческих органов, и медицинским экспертом СИРОТИНСКОЙ, которая хорошо известна Комитету Солдатских Матерей по факту фальсифицирования причин гибели военнослужащих призывников в мирное время. Можно ли доверять этим экспертам и диагнозам, которые ими установлены?!
(K:И еще я хочу сразу здесь Вам показать, вот такие интересные документы. Значит, это материалы уголовного дела, том 20. Тут имеются протоколы, не знаю, каким образом их еще не успели убрать!.. Но, они у нас, к счастью, есть. Протокол первичного осмотра трупов и первичное установление диагнозов причины смерти патологоанатомом. У нас у многих стоит такая строка…Прежде всего, что труп… я беру бумаги по трупу своего сына… труп криминальный, категория смерти – насильственная. Причина смерти – отравление неизвестным веществом. Скажите, пожалуйста, куда потом исчезли эти строки?.. Это не преступление?! Это убийство натуральное. Эти бумаги имеют дату 28.10 2002г. Дальше, уже 17.12.2002г. у всех стоят другие диагнозы причин смерти: сидели в неудобных позах, не доедали, было мало питья…Я говорю о том, что происходит полная подтасовка экспертиз по вскрытиям трупов. Вот посмотрите, какие документы нам пытаются всучить. Вот , если взять две экспертизы, первая – простая, вторая – комиссионная. Я покажу это опять на экспертизах своего сына, мне так проще…Но такие же подтасовки можно ярко увидеть и у других.)
пример фальсификации экспертиз по трупу своего сына:
1. 1 экспертиза -«Осмотр труппа производился при недостаточном искусственном освещении в помещении морга № 10 на бетонном полу, на спине, при постоянно открывающихся дверях».
2 экспертиза — «Труп мужчины лежит в морге № 10 и осматривается на каталке, на спине».Посмотрите, трупу моего сына даже улучшены условия осмотра! А, если еще учесть, что Саша уже в это время давно был захоронен, то о каком осмотре трупа, вообще, здесь может идти речь!..
2. 1 экспертиза -«Трупные пятна при надавливании пальцами полностью исчезают и восстанавливают свой цвет через 45–50 секунд. (стр. 3)
2 экспертиза — «Трупные пятна при надавливании пальцами полностью исчезают и
восстанавливают свой цвет через 3 минуты». (стр. 3) А ведь, по этим минутам и секундам можно реально было установить истинное время смерти. А для нас это очень важно. Идет полная фальсификация в установление времени смерти. При разговоре с независимыми врачами, мне объяснили, что мой сын умер совсем не задолго до вскрытия трупа, т. к. температура его тела остыла лишь на один градус. Скажите, где примерно 7 часов валялся мой сын, и почему ему не была оказана медицинская помощь?! Скажите, как я могу с этими мыслями жить дальше?!
3. 1 экспертиза -«Печень однородно полнокровная, целая»
2 экспертиза — «Печень разрушена – гепатит» (В банках?! На срезах, по которым проводилась экспертиза?!)
4. 1 экспертиза -«Желчный пузырь полости без изменения и повреждений. Пути свободные, бархатистые».
2 экспертиза — «В желчном пузыре обнаружена киста».
5. 1 экспертиза — « Миокард сердца -полнокровие сосудов».
2 экспертиза — «Миокард сердца – преимущественное малокровие».
6. 1 экспертиза -Показание описания почек. (Вывод независимых врачей: били по почкам.)
7. 2 экспертиза — Кровоизлияние роговицы. Жидкая кровь в ноздревом протоке. (Вывод независимых врачей: был кем-то или чем-то раздавлен. Кто-то либо сел на тело, либо он находился в нижнем слое тел заложников, когда их кучей перевозили в больницы на автобусы.)
8. Отек мозга может произойти, если человек задыхался. Наличие газа в трупе нет, даже аммиака, который должен был присутствовать, т. к. люди трое суток дышали испражнениями из оркестровой ямы. Чем же тогда задохнулся? Или он уже пришел на спектакль с отеком мозга, т. е. будучи трупом?
9. Время наступления смерти −12.45. Начало штурма −4.30. Где находился труп 8 часов без оказания медицинской помощи. Температура тела в 12.45 равнялась 35 градусам. (Остыла на 1 градус за 8 часов при температуре воздуха 3 градуса?) Когда же во сколько точно наступила смерть?
Вывод такой: по первой экспертизе у нас все люди были здоровые. Значит, они от чего-то умерли, значит должен быть газ, присутствующий в трупах. У нас ни в одном трупе этого нет. Все подчищено, все подтасовано, т. к. удобно прокуратуре, которая, видимо, выполняет чье –то очень серьезное распоряжение. Мы в этом убеждены полностью. По второй экспертизе все заложники были смертельно больны и имели такие диагнозы, от которых в одночасье скончались во время мюзикла сразу же 130 человек.
(К:Я хотела бы показать Вам еще вот такую табличку. Это наше исследование. Это наше независимое расследование, но я даю Вам честное слово, что здесь нет наших эмоций, и все написанное здесь – это по материалам уголовного дела. Мы готовы ответить за каждое свое слово. Почитайте, пожалуйста, и Вам все будет понятно. Не могли наши родные и близкие иметь такие букеты болезней и идти с ними на мюзикл. Иначе все они давно бы уже были в инвалидных колясках.
И еще… Я не хочу о Вас это скрывать… Мы не сидим на месте, а пытаемся собирать всевозможные доказательства по нашему делу. К нам попала запись радио перехвата разговора, который вели одна из бригад МЧС. По этой записи ясно слышно, что МЧС ждали реанимобили, которые в момент выноса тел пострадавших из «Норд-Оста» были крайне необходимы. Так вот Вы представляете, откуда шли эти реанимобили? – Из подмосковного города Жуковского, и застряв в пробках, так и не доехали до места событий. Скажите, это — не преступление? Разве в Москве таких машин не существует?! Все это подтверждает факты халатности, которую отвергает Прокуратура. Как к нам попала эта запись, я конечно, Вам никогда не скажу. Но копию записи готовы предоставить в любой момент. Нам говорят, что все было организовано «как следует», и, что улицы были расчищены для того, чтобы машины скорой полмощи могли свободно проехать до больниц в минимальное время.)

10.Операция по спасению заложников после применения газа не была четко спланирована, а носила хаотический вариант решения. Не отдавалось четких указаний, ЧТО следует делать, КАК проводить эвакуацию пострадавших, В КАКИЕ стационары везти и ПО КАКИМ улицам и магистралям следовать беспрепятственно до места назначения. Вместо этого сами водители развозили пострадавших в те больницы, адреса которых им были известны. Автобусы попадали в 1,5 −2-часовые пробки.

Из сказанного следует: НЕОБХОДИМО НЕЗАВИСИМОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ С ПРИВЛЕЧЕНИЕМ МЕЖДУНАРОДНОГО СООБЩЕСТВА для установления истинных причин событий, просчетов и неправомерных действий, допущенных государственными структурами при терактах в Норд-Осте и в Беслане с целью предотвращения подобных трагедий в будущем и привлечению виновных к ответственности.
Считаем крайне необходимым придать ОФИЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС лицам, признанным в установленном законом порядке потерпевшими от террористических актов, и на государственном уровне решить социальные проблемы людей, потерявших своих родных и близких при терактах, проблемы детей-сирот, оставшихся без родителей при терактах, а также проблемы выживших бывших заложников, перенесших сильнейший стресс и утративших свое здоровье. Практика предоставления такого статуса: «ПОТЕРПЕВШИЙ ПРИ ТЕРАКТЕ» — уже реализована в «горячих» регионах.
Необходимо решить вопрос о призыве на военную службу молодых людей, которые перенесли тяжелейший психический и психологический стресс, побывав в трехдневном плену, будучи захваченными в заложники террористами во время терактов в Норд-Осте и Беслане.

Уважаемая Элла Александровна! Мы, члены РОО «НОРД-ОСТ», уже обращались к Президенту РФ с требованием о проведении независимого расследования. Это Обращение от 23/10/2005 г., подписанное тысячей граждан, к сожалению, не принесло желаемых результатов, т. к. вместо конструктивного разговора и личного вмешательства в процесс расследования уголовного дела по трагедии в Норд-Осте, наше Обращение, адресованное Президенту РФ, было переслано из Администрации Президента непосредственно в Прокуратуру г. Москвы, на бездействие которой мы и ссылались в своем Обращении.

Сегодня мы просим Вашего содействия. Мы надеемся, что Вы сделаете все, что в Ваших силах, чтобы помочь всем нам, потерпевшим и пострадавших от терактов, добиться создания компетентной комиссии из числа представителей международных правозащитных и международных политических организаций для проведения вышеуказанного независимого расследования самых крупных терактов (Норд-Ост и Беслан), произошедших на территории России с привлечением международного сообщества.
Элла Александровна! У нас нет доверия ни к одному независимому расследованию, если такое и будет проведено в нашей стране. Поэтому мы оставляем за собой право обращения к международному сообществу. У нас уже есть на примере Беслан, который съездил к Путину и посмотрел в его честные глаза. Путин пообещал им провести независимое расследование, которое закончилось тем, чем мы с Вами знаем. Все виноваты, кто дает показание в суде из пострадавших, все показания ложные! Но, ведь это же очевидцы! Как же можно их обвинять в лживых показаниях и делать все возможное, чтобы наверняка оправдать истинных виновных в преступлении. «Норд-Ост» больше ни в чьи честные глаза в России смотреть не хочет и не будет. У нас нет доверия к государству. Мы просим Вашей помощи каким – то образом либо самим связаться, либо помочь нам осуществить эту связь с правозащитными и политическими Организациями международного сообщества и привлечь всеобщее внимание к нашим проблемам, а в дальнейшем осуществить международное независимое расследование наших терактов.
Со своей стороны, мы готовы предоставить все имеющиеся у нас материалы, подтверждающие нашу позицию и необходимость такого расследования во избежание повторения столь страшных трагедий.

Мы требуем Вашего личного содействия в контроле за тем, как ведутся следствия по нашим терактам.
Виновные есть. И они должны быть наказаны в судебном порядке в соответствии с Российским законодательством. Повторяю, у нас есть виновные, которые, как минимум должны уйти со своих постов и понести полное наказание за содеянное ими.
И еще я вот о чем хочу сказать. Сегодня принят закон о противодействию терроризму. Безумный закон, который подписали члены Госдумы и, возможно, не без Вашего участия. Ведь, Вы возглавляете Комитет по правам человека при Президенте. Только, вот, места человеку в этом законе не хватило. Но, об этом, я думаю, скажет наш юрист, адвокат И. Л. Трунов, который также возмущен принятием такого закона. А мы считаем, что этот закон принят прежде всего для того, чтобы оправдать применение спец техники, танков и гранатометов в Беслане и газа – убийцу в «Норд-Осте». Этот закон принят только для этого. Это — кроме как кощунством,— назвать нельзя. После этого закона веры ни в одного госчиновника, простите, Элла Александровна, не осталось. У нас ее отняли сами же эти чиновники.

П. – За что же прощать…

К. – А еще я тоже хочу, чтобы Вы это знали. Простите, нам всем «вешают лапшу на уши», говоря о том, что у террористов в «Норд – Осте» было лишь одно требование: остановить войну в Чечне, выполнить которое за три дня было не возможно. Сегодня мы в праве утверждать, что были три конкретных требования, выдвигаемые террористами. Это: прекращение артобстрела Чечни с 25.10.2002г. Это: прекращение проведения зачисток на территории Чечни с 25.10.2002г. И это: прямой телефонный разговор между В. В. Путиным и Масхадовым о дальнейшем урегулировании отношений. Осуществить эти требования было реально, не причиняя урона политическому престижу страны. Заложников можно было спасти путем переговоров. Вот документы допроса парламентеров, которые имеются в уголовном деле. Здесь подтверждение того, о чем я сейчас говорила. Ознакомьтесь и Вы. Но Президент все время говорит о том, что «будет мочить в сортире» всех террористов. Ему наплевать на простых людей, лишь бы не пострадал его гонор. Нам его гонор не нужен. Нам нужны наши живые дети, родные и близкие. И, не дай бог, будут другие «Норд-Осты» и Бесланы!
Вот протоколы допросов господина Явлинского Г. А. и Говорухина С. С. они именно об этом и говорят, что переговоры были осуществимы.

П. – Говорухин член нашего Совета!

К. – Тем более. Значит, он воочию может Вам подтвердить все это.Нам страшно, что нам постоянно отказывают в проведении переговоров, т. к. никто из нас тоже не застрахован от последующих терактов. Переговоры были возможны и в «Норд-Осте», и в Беслане. Да и везде. Во имя спасения людей.
И последнее, что я хотела бы сказать…
Если хоть кто – нибудь займется чтением материала уголовного дела, до каждой строчки, до каждой буковки, как это делаем мы, Поверьте: столько интересного Вы узнаете, столько лжи Вы откроете для себя, что Вы себе даже не представляете. Нас уже ни что не остановит. Обо всем этом беспределе мы будем говорить везде – и в Страсбурге, и в ООН, и в Евросоюзе, да где только будет возможность. Мы будем использовать каждый свой шанс, и нам просто придется выливать всю грязь на Россию, на ее законодательный беспредел, приводящий к полному нарушению прав человека, и мы это будем делать повсюду.
Короче говоря, Элла Александровна, мы в шоке от того, что творится у нас в стране, творится с нами. И у нас осталось только надежда на Вас. Конечно, мы понимаем, что Вы, лично, ничего не решаете, и вряд ли сможете хоть чем-нибудь помочь нам найти справедливость, но мы, честное слово, уже не знаем, что делать, куда и как стучаться. Вот девчонки из Беслана, которые здесь сидят, уже объявляли голодовку. Только что толку? Ну, что – идти на крайние меры, чтобы нас услышали?! Устроить массовое самосожжение что – ли?! В принципе, нам терять — то уже нечего…Поймите и доведите до Президента: народ уже доведен до предела. До крайности.
Нам необходим статус потерпевшего. Люди, которые потеряли своих родных, потеряли кормильцев, остались дети сироты. У нас их 69 человек. Им необходимо еще дать и образование. Необходимы стационары, закрепленные за бывшими заложниками и пострадавшими. В конце – концов «Норд –Ост» нужны деньги на счету Организации на оказание индивидуальной помощи, на лечение, на покупку путевок в санатории, которые нам не предоставляют Я кладу на Ваш стол еще одну очень интересную бумажку. В Мэрию Москвы обратилась одна из наших заложниц по поводу путевок на лечении в санатории. Знаете, что ей ответили? Читаю дословно: «НОРД – ОСТУ –НЕ ПОЛОЖЕНО»! Не потерпевшим, не пострадавшим, а именно «НОРД –ОСТУ». Кто же дал такую команду – для нашего теракта не делать ничего? Чье же это такое распоряжение?! Каждый Новый год, мы проходим целый ряд унижения, чтобы в Администрации Президента выклянчить для детей – сирот билеты на елку в Кремль. В этом году Вы, Элла Александровна, пытались это сделать лично, но после полуторамесячного хождения по Вашим же кабинетам, Вы купили эти билеты для нас на свои же деньги! Конечно, большое Вам за это спасибо, но почему так не хотят помогать нам? Почему от нас всех отворачиваются, как от прокаженных? Это общее горе! Если уж государство виновно в том, что допустило смерти наших родных и близких, извольте теперь брать на себя вину в этих смертях и заботу о тех, кому Вы это горе принесли. Государство должно нести ответственность за каждого человека. А у меня на руках вот такая папка, которую я Вам показываю. Это выписки из больниц, в которых в настоящее время лечатся, пострадавшие при теракте на Дубровке. 22 года, инвалид III группы; 18 лет, инвалид III группы, 24 года, 22 года, 36 лет, 44 года, 23 года – все инвалиды. Если я всю эту папку буду перечислять, у нас не хватит времени на разговор. 12 человек потеряли слух и пользуются слуховыми аппаратами. Девушки, прошедшие через «газ», рожают неполноценных детей. Кто за все это будет отвечать? И нам говорят ВИНОВНЫХ НЕТ?! А вопрос об армии. Он есть. Почему никто не хочет увидеть и в этом серьезную проблему? А, ведь у людей, прошедших трехдневный плен и в «Норд – Осте», и в Беслане, у тех, кто получил сильнейший и психический, и психологический стресс, как это не страшно, осталось чувство мести. Неужели никто не заинтересован избежать новых кровопролитий? Речь идет об освобождении от службы в вооруженных войсках нескольких человек. Но это необходимо сделать, и сделать это нужно законодательным путем.
Мы ждем от Вас помощи. Как нам начать дело, уголовное дело против чиновников, против господина Волошина, господина Проничева, господина Сельцовского и на того господина, кто дал приказ нажать кнопку на пуск газа в «Норд –Осте» и применении спец техники в Беслане.
Я перестаю говорить, потому что хочу, чтобы все успели высказаться. Я сказала Вам всю правду. Нужно будет, мы предоставим все нужные документы, куда потребуется.
А сейчас я хочу предоставить слово моим товарищам по несчастью. Нас очень много. Мы все вместе. За каждым присутствующим здесь представителем руководства организаций, стоят очень и очень много пострадавших. И мы будем и дальше добиваться своей правды.

П. – К несчастью, ваше число все увеличивается и увеличивается…

Денис… (адвокат «Взорванные Судьбы»): Позвольте мне. Мы представляем организацию из Волгограда «ТУ 134, Взорванные судьбы». Вот я слушал — проблемы одни и те же! Вы понимаете. Вот сегодня мы были в Генеральной прокуратуре, а потерпевшую не пустили в генеральную прокуратуру. Просто-напросто не пустили! То есть выписали пропуск адвокату, а потерпевшая — она не имеет права узнавать, что…

Карпова: Денис, простите, перебью. Вы скажите,сколько жертв у этой потерпевшей.

Денис: брат со всей семьей.

Карпова: Ирин, прости. Три человека жертв и не пускают в прокуратуру. Как это можно?

Денис…: При том как бы мне нашлось кому подписать пропуск, а Ирине Дмитриевне не нашлось кому подписать пропуск, чтобы она прошла в прокуратуру. Опять же, хорошо, если бы я вышел и что-то ей смог рассказать. Мне дали ответ из трех строчек, о том, что расследование по нашему делу продлено до 25 июня 2006 года. Когда я попытался выяснить хоть какие-нибудь причины,по которым оно продлено до 25 июня – ищем, работаем с архивами Масхадова, ну, то есть, поток сознания, который из уст профессиональных юристов слышать просто неприятно. Хотя, возвращаясь к тому, что проблемы очень схожие, да, по нашему делу возбудили целых три уголовных дела. Два из них прошли уже суды. Осудили кого: осудили по сути рядового милиционера, он хоть и в звании капитана, Артамонова, осудили билетера, этого мошенника, и, там, представителя еще одной авиакомпании. При этом, обращаю Ваше внимание, осудили милиционера, да виноват, да, нарушил основные принципы закона о милиции, но, обращаю Ваше внимание, он встречал рейсы из Северного Кавказа на прилете, то есть он допустил свою халатность в том, что он не выявил террористок, не доставил их в дежурную часть и прочее. Идем дальше. А кто проверял на вылете? На вылете проверяла служба авиационной безопасности ЗАО Ист Лайн Авиэйшн Секюрити. Доподлинно установлены все три инспектора, которые осуществляли досмотр этого рейса. Ни по одному из этих инспекторов, несмотря на наши многочисленные заявления, не приняты решения о привлечении их к уголовной ответственности. Ответ, который нам дали: нет статьи в уголовном кодексе, которая позволила бы привлечь этих трех сотрудников частного охранного агентства к уголовной ответственности — но это не причина. Когда погибли люди, оказывается, статьи в уголовном кодексе у нас такой нет. Нам не отказали, нас даже лишили права на обжалование этого незаконного решения. Нам прислали, опять же, ответ из четырех строчек о том, что «ваше заявление принято и решение по нему будет в дальнейшем принято после дальнейшего расследования». То есть если по «Норд-Осту» дали хотя бы процессуальную возможность обжаловать этот отказ в возбуждении уголовного дела, то нас даже лишили этой процессуальной возможности. По этому проблемы, они как бы собственно общие и если вот в случае с «Норд-Остом» действительно прикрывают деятельность высоких чиновников, то в нашем случае прикрывают действия частной корпорации. Ни для кого не секрет, но просто голословно быть не хочется, поскольку, специальность откладывает отпечаток, у нас есть информация, что корпорация ЗАО ИстЛайн выделила порядка миллиона долларов, на то, чтобы уголовное дело не дошло до своего логического завершения. Куда, конечно, бедным, несчастным людям с такими суммами. То есть для Москвы это может быть сумма незначительна, для Волгограда это астрономическая сумма, по этому, как бы, бороться с таким монстром, с такой корпорацией просто невозможно. Когда, тем более, на ее страже стоит практически вся генеральная прокуратура. Что касается социальных вопросов, то так же, те же самые проблемы. Когда у нас Волгоградская дума все-таки приняла закон о помощи жертвам этого таракта, то наши депутаты сочли, что 30 тысяч в год на всех детей погибших- это безумная сумма. Хотя как нами было установлено, что на телефонные переговоры одного депутата областной думы тратится сумма двестикратно превышающая эту сумму. Без комментариев это все оставляем. Мы просто пытаемся до Вас донести всю эту информацию, и я действительно согласен. Мы просим, мы требуем, мы хотим, чтобы это стало известно еще кому-то, помимо нас, что бы хоть кто-то обратил на это внимание. А по поводу обращения к президенту – точно такой же ответ: ваше обращение переправлено в генеральную прокуратуру, то есть, мы пишем о тех нарушениях и тех злоупотреблениях, которые допускает генеральная прокуратура, а нам отвечают, что им же наше обращение и направлено. Наверное, все.

Карпова: Может поэтому и Владимир Владимирович позволяет говорить, что «я не знал» о том, что танки применялись, я не знал о том, что газ был убийца, я не знал еще чего-то. Может быть, пора уже команду менять, которая его окружает? Мы тоже хотели об этом ему сказать, и мы пишем ему заявление, еще и ради того, чтобы раскрыть ему глаза, может быть от него это скрывается. И мы просим Вас довести это все до сведения. И что еще интересно, Элла Александровна, вот смотрите, только что Денис сказал-по Волгограду осужден милиционер. По «Норд-Осту» наказуемые: милиционер, который прописал кого-то там из террористов в Москве, липовую прописку сделал, за прописку он осужден, осужден также стрелочник Талхигов, который признан, не признан, так ни кто ничего и не понял, пособником террористов, получил восемь с половиной лет. Но самое интересное, он входил в здание Норд-Оста, входил, и входил туда с неким парламентером, следовательно, штаб-то видел это. Ну и как же, это значит, что они террориста самого в здание допустили проход? За что же они его осуждают? Вообще ничего не понятно. По мародерству у нас был факт очень интересный, мы доказали (это был единственный случай, когда мы доказали случай мародерства), хотя сегодня я тоже откопала, я тоже могу заняться этим делом, по тому, что я наконец-то нашла, что у моего сына были найдены и кольца, и деньги, это все было сложено в целлофановые пакетики. Куда ушли эти пакетики нам ни кому не известно. Но мы нашли и доказали факт мародерства по одному эпизоду. И, знаете, прокуратура вынуждена была признать этот факт, и сказали да у нас есть человек, они называют фамилию человека, который в прошлом году погиб в автомобильной катастрофе. Он признан виновным по делу о совершении факта мародерства. Вот такая с нами происходит катавасия, она совершенно параллельна. Посмотрите, сейчас Беслан что-нибудь расскажет. Да, девочки? То же самое – рассказывайте.

Сидакова: Мы из Беслана, комитет «Матери Беслана». Все повторяется, но на этот раз в Беслане захватили школу, и погибло столько детей! Я не знаю, это что за общество, государство, которое не смогло обезопасить наших детей. Что интересно, здесь матери, мы сидим и в первую очередь, почему-то, мы виним себя. Мы не справились. Матери не справились, не смогли спасти, оберечь своих детей. Но в то же время в нашем государстве есть люди, и есть такие ведомства, структуры, которые вообще-то призваны обезопасить людей, детей, но так получается, судят и осуждают стрелочников: райотдел, милиционер, но кто же ими руководит? Значит — они справляются, а те, кем они руководят,не справляются? Но это даже нелогично! Почему из стольких терактов, из стольких ужасов, не был наказан ни один чиновник? Значит у чиновников все в порядке! Это не логично. Теперь мы смотрим на них всех совсем другими глазами. Кто-то за это должен конкретно ответить. Наверное, закон нужно принимать такой, чтобы ответственность, она шла сверху, но не снизу. Гражданское общество и вообще государство – это прежде всего люди и власть. Она призвана, во-первых, чтобы жизнь людей улучшалась, процветала. А мы видим, что стали захватывать школы и убивать детей. То же самое, что Татьяна Ивановна рассказывала по экспертизам, прочее. У нас же экспертизы не проводились такие, как в случае с «Норд-Остом»… У нас и таких экспертиз не было. Вот вам территория морга и разбирайте: хотите один труп, хотите два, хотите три – это ваши, разбирайте. И неважно то, что сейчас творится с людьми… Все правильно, прокуратура все делает правильно, все решения, всю свою работу она одобряет, все было правильно сделано. Что мы видим на процессе в Беслане — во Владикавказе идет процесс над одним уцелевшим террористом. И по требованиям, по нашим ходатайствам вызывали как свидетелей должностных лиц, генералов. Мы слушали их показания, вы понимаете, в чьих руках находятся жизни людей. Нужно вот над этим, Элла Александровна, или вопрос задавать такой конкретно, что если генерал, в чьем подчинении ведомство, вот произошел такой как он, ну, неужели, он не должен отвечать? Мы были на встрече с Владимиром Владимировичем. Да, были у нас конкретно по терактам, в общем-то, и по другим задавались вопросы, конкретно по Беслану. Почему была ложь, кому она была выгодна? Вот эта ложь. Плевательство госчиновника на наши головы, и мы три дня вот в это верили. А в итоге оказалось, все-таки же мы узнали, это была ложь. И теперь, его неправильно, его не информировали. Неправильно был проинформирован. И что тогда? Если вас не информируют, вас информируют неправильно, не верно, кто-то должен за это ответить! Мы думали, что после нашей поездки, после этой встречи действительно что-то конкретно изменится, но, увы, процесс уже завершен, в середине марта вынесут приговор, как террористу, и все, больше виновных нет. Кто информировал, кто не справился, кто проявил слабость – все сидят на местах. И это нормально. Если так будет продолжаться – будет пострашнее Беслана. Что-то может произойти пострашнее Беслана. По тому, что мы видим… Вот что мы видим: безнаказанность должностных лиц. А за все, вот эти ужасы, платят жизнью наши дети и близкие. Наши, кровные. Наша кровь льется. Вы понимаете? Это такое колесо…Может,мы не смотрели на… вот, знаете, до теракта, мы не смотрели на это вот сквозь призму, вот знаете. Но когда это случилось, мы хотим, чтобы и вы услышали и поняли глубину этой трагедии. Человек, который отвечает за безопасность – он должен отвечать до конца! За жизни! Он не просто сидит и занимает высокий пост – он отвечает за жизни граждан! Он лицо государства и власти! Мы написали обращение, вот, мы передали.

Ирина (пострадавшая из Волгограда): Элла Александровна, вот я все-таки хотела бы сказать, может быль это конечно мелочи на фоне всего, но вот сегодня меня не пустили, например (в прокуратуру), а когда у нас закончилось расследование дела Артамонова, то мы зубами вырывали уголовные дела, чтобы нам привезли в Волгоград. Нам хамили в Генеральной прокуратуре. Только после вмешательства представителя президента по правам человека- нашего, Волгоградского, Ушиковский приехал, Вы бы видели как он себя вел! Было еще настолько все это свежо…чтобы пришлось привезти из Москвы все эти дела, мы не можем поехать, у людей ни денег, ни … нету. Как он себя вел! Я вам просто хочу сказать, мы сидели вдвоем, и … «куда вы лезете?» Он не был готов к тому, что люди могут объединиться и что-то с них потребовать! Нас должны защищать, нас слушать не хотят! То есть я работаю всю жизнь на режимном предприятии – как только на завод, (что это такое по сравнению с аэропортом — это ведомство государства, государственная граница!) но если на нашем заводе кто-то прошел через проходную, и что-то случилось, это было бы, я не знаю, всех бы там подняли на ноги, на руки, всех бы там наказали! Здесь пощечину такую наносит государство, и государство, вот понимаете, нам сейчас говорят, что наказали этого Артамонова, мы все прочитали это дело. Это страшно и смешно, мы не юристы, я выписала все показания свидетелей, они не сходятся, вот мне видно — человеку, который далек от этого. Мы требуем показать запись, нам показывают какое-то «молоко»! Для чего это все существует, вот охрана и,значит-она недействительна? И мы не можем ни с кого спросить, одна мать написала в Домодедово, в Истлайн этот. Они не то, чтобы извиниться, посочувствовать, они сказали, что Генеральной прокуратурой не выявлено, что эта служба несет какую-нибудь ответственность. Просто написано, что аэропорт так не могут охранять. Или хотя бы уж извинились… Это хамство, вообще, я не знаю, сейчас сидели у вас в приемной, я газету взяла, читаю: «Кроме проблемы безопасности существует еще проблема безнаказанности, ответственность за это лежит на властях. Комиссар Совета Европы по правам человека Роблес». Я считаю, что это все, то есть государство, не защитило, ну ты защити, вот говорят, чужих детей не бывает- бывает! Вот я понимаю, говорят — если бы ты был президент, вот если б я бы был президентом и такое случилось бы, я б вот этих детей…Да не только от терактов, от атомных станций люди страдают, у нас всех обиженных- если партию создать – будет самая большая. Я бы, на месте президента, я бы вот так их обняла, и сказала: «Отняли у детей родителей, я им буду отцом, государство им будет отцом и матерью, и мы их не дадим в обиду, и они будут учиться, и они не будут ни в чем нуждаться, и вот это будет обратная пощечина террористам!». Неужели, это копейки для государства, это какой-то ужас. Я еще хочу сказать, что мы очень благодарны нашему губернатору, нам хоть что-то дали, нас поняли, люди вообще ничего не имеют, нас хоть как-то поддерживают, пускай по копейке, все равно хоть поддерживают. Это знаете как? Я «совок», от мозга до костей, я воспитывалась в Советском Союзе, я была таким патриотом, а сейчас я ни во что не верю, понимаете, ни во что. Не защитила, и поддержать потом не могут. Это вообще такой позор, что я не знаю какой позор.

Карпова: Элла Александровна, по поводу безопасности, у нас очень интересный факт, я тоже хочу, что бы вы его знали. Годовщина «Норд-Оста» 23–26 октября, мы проводим огромнейшее мероприятие московского уровня, московского масштаба, у нас площадь вся заполнена людьми. Первый день 23-го мы проводили мероприятие вечернее, 26-го утреннее, не митингового плана, люди приходили скорбеть, на место, потому, что площадь Театрального центра на Дубровке мы считаем нашей общей братской могилой. Мы проводили показ фильма про «Норд-Ост» 23 числа, и проводили также панихиду церковную 26 числа. У нас было огромное количество народа, в том числе представители приезжали и из Волгограда, и из Беслана, у нас огромное количество пострадавших из Беслана приехало нас поддержать. Вплоть до того, что к нам приезжали представители постпредства Северной Осетии, тоже приехали просто люди, поддержать «Норд-Ост» в эту годовщину, возложить цветы к мемориальной доске. Во-первых, я, естественно, доложила о порядке проведения, сценарий, естественно — в мэрию, по тому, что за мероприятие мы проводим — не «междусобойчик», а огромного московского масштаба, с огромным количеством людей. Людмила Ивановна Швецова дает распоряжение ГУВД г. Москвы обеспечить охрану этой площади. На следующий день, представьте себе, мне звонит полковник ГУВД г. Москвы, и говорит: Карпова, вам нужны рамки-металлоискатели? Вас это интересует? Я говорю: а как вы думаете? Конечно! Столько народу приедет, не известно кто. Безусловно нужны! Знаете, что он мне ответил? А у вас деньги есть? Заплатить за эти рамки — не будет денег, не будет и рамок! И разговоров никаких не будет. То есть мы пришли к выводу: если ты хочешь безопасно что-либо проводить, надо на организацию покупать металоискательную рамку, еще чего-нибудь. По тому, что Москва с нами разговаривает так, это Москва. А какая безопасность в таких городишках, в мелких — как в Волгограде, как в Беслане? Это ужасно! И еще, пока я не забыла, Элла, я сейчас одну фразу скажу, и вам дам, хочу, чтобы вы тоже высказались. Запишите, пожалуйста- кощунство, просто кощунство: 99-й год — теракт взрывы домов Каширка, Гурьянова, 96 фрагментов человеческих тел до 2006 года находятся в Лианозовском трупохранилище, 12 трупов люди не могут похоронить до 2006 года. Седьмой год прошел. И им чиновники пишут, что у государства нет денег на проведение анализа ДНК. У нас в этом году ослепла женщина, полностью потеряла зрение, вот Игорь Леонидович может подтвердить. Это же слов нет, просто нет слов! Я бы очень хотела, что бы этим тоже обязательно фактом, ну я не знаю, какое-то решение надо найти логическое.

Памфилова: По этому факту я уже писала…

Карпов: Ну мы уже сколько об этом говорим, а воз и ныне там.

Карпова: Мы уже год об этом говорим, понимаете, год! Как только об этом узнали.

Карпов: У женщины, которая ослепла – она потеряла троих, они неопознаны все. Ей некуда положить цветы, придти на могилку.

Карпова: Хотя они не просят ДНК этот проводить, им хотя бы крест символический, что-то такое. Братскую могилу сделайте. Люди просто в истерике. Когда они к нам приходят на общие собрания, мы не знаем, как смотреть им в глаза, нам перед ними стыдно, мы не знаем, что нам делать! Ведь мы же, в конце концов, христиане все! Могила должна быть! Даже последнего человека лишили – могилы! Ну это просто ужасно! Элла, Вам, наверное тоже есть что сказать. Добавьте Беслан.

Кесаева: Мы хотим сказать по расследованию, которое… 15-го мая начался процесс над террористом Кулаевым. У нас были большие надежды, лично и у меня, и у девочек, мы из «Голоса Беслана», и значит, когда начали, мы сами много что видели, мы видели, что как происходило. Я лично видела, как танки стреляют, я видела,как от огнеметов такие эти поднимались, как они стреляли, восемь огнеметов я насчитала над спорт залом, это я не сразу считала, как начался штурм, через 30 минут только. Действие огнеметов – 50 квадратных метров полностью все сжигает. И сейчас мы на суде, все потерпевшие дают показания, что там было, что первые взрывы были спровоцированы. Что это было огнеметами и гранатометами, и когда приехал Колесников, какая-то надежда была, что наконец-то мы дождемся объективного расследования. Что же получилось на самом деле? На самом деле они провели кулуарно экспертизу по огнеметам, написав и потом отчитавшись перед журналистами, ни одного пострадавшего не пригласил, хотя мы хотели зайти, и, значит, присутствовали потерпевшие. Понимаете? Ложь начинается, она была и во время теракта, и, значит, зам. генпрокурора Колесников продолжает обманывать. Мы же все понимаем, и почему-то нас так в лицо. Нас тогда за людей не считали и сейчас не считают, потому, что эта ложь в лице Шепеля и Колесникова, представителей закона, которые должны охранять законность и правопорядок, и продолжают лгать именно они. На судебном заседании именно они не препятствовали нарушению наших прав, когда мы дошли до основных свидетелей, таких, как генералов, которые командовали боем, столько времени мы потратили, столько сил вложили в то, чтобы наконец-то заставить их прийти и дать показания, генералов ФСБ, которые были в Беслане. Мы уже не говорим про Патрушева и Нургалиева, которые приехали в Беслан и просидели в аэропорту и оттуда командовали, потом уехали. Каким образом министр ФСБ и министр МВД остались абсолютно непричастными к теракту. Как три дня весь мир с ума сходил, весь мир на ногах, а их это не касалось. Абсолютно ни с какой стороны. Каким образом?! Его заместители были в Беслане- Проничев, Анисимов, зам. министра МВД Паньков были в Беслане, Тихонов руководил, формально назначили Андреева, то что он был формально, это наши адвокаты досконально доказали. И, наконец, мы подошли к тому, чтобы их вызвать на суд, и вдруг приходит такая депеша из ФСБ, что Тихонов засекречен. Как это понять? 11 февраля выходит указ президента, где говорят, что — государственная тайна, все действия МВД, ФСБ, МЧС, военных всех, которые связаны не только с другими, но и конкретно то, что касается нас – терактами — это государственная тайна. Мы — граждане России, я тоже, я и за себя скажу, и за пострадавших скажу, что нет и не может быть таких тайн! Мы категорически против таких тайн! Мы требуем, чтобы был суд, объективный суд, независимый, абсолютно я не доверяю, мы не доверяем ни Колесникову, ни Шепелю, ни другим прокуратурам, ни следователям. Мы убедились, что нас обманывают. Мы просим Вас … я у Вас только прошу, мы просим Вас нам посодействовать провести независимое расследование, … с привлечением международных экспертов, с привлечением международных юристов, которым действительно мы бы доверяли, что бы нам освещали, под нашим контролем, контролем правозащитников, контролем журналистов. Не нужны нам эти самые… Если это нужно руководству страны в лице Патрушева, Нургалиева и Владимира Владимировича, то нам эта тайна не нужна, нам нужна прозрачность. Мы пострадали, нас унизили, нас раздавили, наших детей, и теперь продолжается то же самое. Мы хотим донести до всех, до общества, мы 10 дней голодали и говорили, мы хотим, чтобы все знали, что происходит в Беслане. Полтора года прошло, и мы ни чего не добились, кроме как Кулаева. Кулаев был полтора года, Кулаев есть, и три сотрудника МВД, почти что рядовых. Ну и что? А ведь командовали военными действиями — огнеметы, танки, гранатометы, это все подчинялось ФСБ… под руководством Тихонова. Почему же он, давая команду расстреливать, почему он — как гражданин республики, я уже не говорю, как генерал, я не знаю, он почему, привилегированный человек, давал команду, но не может прийти в суд и дать показания?! Это уже я не говорю про законы, это в Конституции написано, что все граждане России равны перед законом! Или это только закон только для нас и для наших детей был? Для наших детей вообще никаких законов не было, не было права на жизнь, ничего не было. А сейчас для нас нет права на объективное расследование. Я не знаю как доказать, как убедить всех. С Вами, мы с огромным уважением, мы приехали, попросить Вас, я не знаю, убедить, что не успокоимся мы, не успокоимся! Если нас не будет, не станет, … живые будут бороться, живые, значит, будут говорить, доказывать. Нету такого — если хотят замолчать. Есть такие люди — мы, пострадавшие, мы будем требовать, год пройдет, два года пройдет, три года пройдет, я абсолютно уверена, что рано или поздно правда будет, и те, которые нам не помогают, те которые сейчас нам могут помочь, но не хотят, я уверена,им будет потом стыдно! Рано или поздно эти люди понесут наказания, иначе вообще не может быть! Не может быть! Если мы есть, если есть такие люди, которые требуют, чтобы эти люди понесли наказание! Я даже, вот как Рошаль приехал на суд и сказал – «Вот вы хотите растерзать!» — никого мы не хотим… Я даже Кулаеву не требую смертной казни. Мы категорически против, чтобы отменили мораторий, не нужна нам смертная казнь! Пусть будет все цивилизационными методами, пусть будет закон, закон превыше всего! Но пусть люди, которые игнорируют, которые могут стрелять в детей, пусть они понесут наказание! Это опасные люди! Не только для нас, но и для всей страны! Это опасные люди! Это люди, которые поставили себя вне закона! Для них закон – ничего абсолютно! И более того, суд, как ни странно, потакает этим людям! Суд прикрыли тогда, когда должны были прийти …. И вот уже поняли, что уже горячо, что уже паленым запахло- и закрыли суд. Как это понять? Это значит, что правосудие, прокуратура, все они занимаются покрывательством. Все они занимаются покрывательством вот этих виновников, вот этих генералов. Я много раз говорила — то, что террористы сделали, это мы все знаем. Они провоцировали, они загнали детей, они пришли убивать, это всем понятно. Но то, что, сделали наши защитники, с нашими детьми и заложниками, с нашими близкими но это … наверное, весь мир уже знает — ну почему мы об этом должны постоянно кричать и говорить, неужели это непонятно, что с этим надо разобраться! Не доверяем мы этим самым правоохранительным органам, не доверяем. Два раза мы отвод Шепелю делали, один раз отвод судьи делали. Наверно, уже пора понять, что мы не успокоимся, и мы будем требовать! С этим мы пришли сюда, что (необходимо) независимое международное расследование, именно с этим. То же самое сказала уважаемая Татьяна, то же самое мы говорим.

Карпова: Элла Александровна, и пока этот несчастный закон, за который проголосовали так быстренько депутаты, может, слава Богу, не подписан еще до конца Владимиром Владимировичем Путиным, мы очень Вас просим прислушаться к словам нашего адвоката Игоря Леонидовича Трунова. Этот человек, который, я не знаю, сколько уже лет, пишет этот закон, закон для человека. Он лучше сам скажет. Вот это нас устраивает. Я выступала перед депутатами Госдумы и говорила после первого чтения, что тот, «Грызловский» проект закона, который сейчас, видимо, принят до конца — там нет самого основного, – там нет человека, там все прописано, опять же, для высокой кремлевской стены. С простыми людьми могут делать все, что угодно. Послушайте, пожалуйста — то, что предлагаем, мы же для людей, для того, чтобы это закон был. Чтобы толпы людей в суды не ходили, нужен закон, такой, который всех устроит.

Памфилова: Ну тогда я постольку, поскольку он три чтения прошел, я не знаю, насколько я успею сейчас к этому закону. У вас есть конкретные поправки к закону?

Карпова: На это ответит Игорь Леонидович. Наверно есть.

Памфилова: Конкретно к этому закону? Или что? Осталось очень мало времени. Он уже в трех чтениях. Я не знаю, насколько я успею.

Карпова: То же сколько человек прошибал.

Трунов: Я молчу, потому, что я юрист, и в данной ситуации я не пострадавший… здесь мы с Вами можем встретиться всегда, Вы можете меня вызвать, и я всегда приду. Вот это тут законопроект, который прошел партизанским методом, который депутаты не видели в глаза. Потому, что у нас, как известно, в ГосДуме 40 миллиардеров, они не приходят туда, и там есть несколько тех, которые бегают и нажимают кнопки, и они не читали тот законопроект, который прошел в трех чтениях.

Памфилова: У Вас есть на него Ваша юридическая экспертиза?

Трунов: Да, конечно. Там огромные ляпы, понимаете. Там есть такой ляп, который не лезет вообще ни в какие ворота. То есть — пропустили одну статью, которая касается потерпевших, касается лечения и реабилитации, понимаете, и она выпала, и она год не будет действовать. Поэтому я не хочу влазить в дебри юриспруденции, потому, что здесь собравшиеся — не юристы.

Памфилова: У меня есть к Вам одна просьба. Потому, что честно, без эмоций, сейчас закон в трех чтениях принят, осталось немножко времени, для того, чтобы быть принятым в Совете Федерации. Очень мало времени.

Трунов: Совет Федерации завтра.

Памфилова: Поправки, которые есть, передайте мне сегодня… я что-то попробую сделать, мы это делаем. Наш совет общественный, мы все не можем, у нас нет ресурсов и возможностей, и аппарата огромного, но если есть конкретные проработанные поправки, по крайней мере я могу передать их в администрацию президента, в те управления, которые готовят закон. Вы можете передать сейчас поправки?

Трунов: Сейчас? Нет, конечно. Я же не знал, что такая возможность есть. Почему, потому что…

Памфилова: Завтра сможете?

Трунов: Давайте. Эмоциональная составляющая – это не моя составляющая. Я юрист, поэтому…

Памфилова: … (неразборчиво)…

Трунов: То, что Вы не дадите мне сказать это понятно, мы вместе с Вами будем говорить, давайте я закончу, а потом…

Памфилова: Прежде, чем Вы скажете то, что считаете нужным, просто я еще раз повторяю просьбу: как можно скорее. Давайте попробуем, я не уверена, но может у нас что-то получится. Если Вы завтра сможете передать Ваши поправки какие-то конкретные к этому закону, я сделаю все от себя зависящее, чтобы, по крайней мере, о них узнали. И они были бы переданы туда, куда необходимо. Теперь говорите все, что угодно.

Трунов: Ну, все, что угодно…

Памфилова: Все, что считаете нужным.

Трунов: Вот этот законопроект, конечно, должен был сделать анализ того, что у нас происходит. Почему? Потому, что во многом ситуация повторяется, и многие те правонарушения, в частности – ответственность, в частности — возмещение вреда, в частности- социальная реабилитация, мы возьмем любой теракт — это все повторяется. И достаточно удивительно, мы не успеваем на этот поезд и насколько это умышленно сделано – это другой вопрос. У меня 4 книги вышло, в том числе и в «Российской Газете». А поезд идет самостоятельно, то есть этого анализа не делается! Мародерство вещь повсеместная! Всегда любой теракт сопровождается мародерством! Мы доказали, что сотрудники правоохранительные грабят трупы, грабят потерпевших, снимают с них золото, часы, упаковывают в конверты, понятыми подписывается, сдается на хранение, а потом это все пропадает, разворовывается и следствие по поводу этого грабежа ведет следователь Кальчук, который отвечает за хранение этих вещей, взятых с трупов. Понимаете? Он ведет расследование, он признает одного из своих подчиненных виновным в том, что он все это разворовал. А какая ситуация? Родители получают труп своего сына голым полностью, даже трусы сняли с него! Мы ставим в суде вопрос о возмещении вреда в части тех вещей, которые сняли с трупа. То есть средняя стоимость пиджака, брюк, потому, что люди не богатые. Нам чиновники из прокуратуры говорят, а Вы докажите, что он туда не голый пришел. Вы понимаете — это в суде! Вот Татьяна Ивановна, все мы присутствовали. Вы докажите, что он туда пришел не голый, вот в том виде труп голый выдали, вот таким он туда и пришел, говорит представитель правительства Москвы. Суть в том, что законодательно назрел вопрос ответственности за мародерство. Почему? Потому, что повсеместно, нет ни одного теракта, даже взрыв метро «Автозаводская», представителю ЦИК, Центральной Избирательной Комиссии, начальнику правового департамента сережки вырвали, уши порвали, кольца сняли. Понимаете? Повсеместная вещь, и у нас в законе ответственности за это нет. То есть это является отягчающим вину обстоятельством. И в данной ситуации американцы не стеснялись после 11 сентября ловить сотрудников ЦРУ, ловить сотрудников ФБР и привлечь к ответственности около 40-ка человек, пожарных, в том числе. Которые грабили.

Памфилова: … (неразборчиво)…

Трунов: Мы стесняемся признавать эти вещи и наказывать. Нужно наказывать хотя бы одного — двух, чтобы не было этого повсеместно. Потому, что это распространяется на все террористические акты, и на взрывы домов, когда лазили по стенам и срывали оставшиеся картины и ковры. Понимаете, это ни в какие ворота не лезет. И здесь, конечно, вопрос о законодательной инициативе, о том, что правоприменение и суды… То есть, суды у нас до сих пор, по этой женщине, у которой погибли трое родственников в результате взрыва домов в Гурьяново назначены на 3 марта. Вы понимаете, судебная система не желает поворачиваться лицом к пострадавшему, к инвалиду, к потерпевшему. Она за это время ослепла уже, а мы не можем добиться ей компенсации. То есть, когда решается вопрос о мере пресечения, суд работает в выходные и праздники. Я считаю, что когда решается вопрос о возмещении и социальной реабилитации жертвам и инвалидам, суд должен работать и в выходные и в праздники, а здесь мы видим прямо противоположную картину. Вы понимаете, сколько лет прошло после взрывов в Гурьяново и Каширке? И до сих пор мы все судимся, это при том, что в деле участвую я и мои помощники. А я- доктор и профессор. И я не могу проломить эту стену! А если бы я ей не помогал? И один из фактов- то что, государство должно на себя брать помощь юридическую. Она должна быть бесплатной для потерпевших, но платной для адвоката. Нельзя, чтобы потерпевшие ждали какого-то Трунова или Петрова и зависели от его пожелания или волеизъявления.

Памфилова: У меня просьба к Вам. Вы можете, чтобы нам что-то трансформировать в сухие строчки закона то, что наиболее реально, с учетом Вашего опыта, что Вы работали. Вы можете помочь нам чтобы мы сформулировали те… конкретно?

Трунов: Мы повторяемся. Я это сделаю.

Памфилова: Мы говорим, совершается там, в этом законе, эти поправки или еще надо какая-то система, набор мер по социальной, по иной защите, по системе реабилитации…

Трунов: В каком плане – не надо изобретать велосипед, он давно изобретен и этот велосипед имеет определенную модификацию, то есть это французская модификация, это испанская модификация, это американская. То есть мы можем выбирать из того спектра, когда все это анализируется и приводится к тому или иному виду. То есть Франция – это фонд с участием государственных структур, там участвуют три министерства и контроль осуществляют потерпевшие, почему – потому, что мародерство имеет две разновидности.

Памфилова: …Вы все-таки скажите самое главное…

Трунов: Вы мне не даете мысль довести. Мародерство как разновидность… благотворительных фондов, мародерство как разновидность… тех денег, которые выделяются всеми странами мира, а они все растворяются неизвестно где. Это не то мародерство, как я говорил, когда сережки срывают с трупов, понимаете, это то мародерство, которое может служить…

Памфилова: Давайте о мародерстве говорить отдельно. Я думаю, нас сейчас волнуют более другие проблемы. Мародерство волнует, но оно в меньшей степени. Извините, что я… Простите меня.

Трунов: Вы понимаете, что эта разновидность мародерства, когда выделенные средства… Гудков ездил в парламент Англии, и там у него спросили: « Парламент Англии выделил серьезную сумму – несколько миллионов долларов на помощь Беслану, Вы не скажете, эти средства дошли?» Это питательная среда для того, чтобы терроризм процветал, потому что все парламенты Европы выделили деньги.

Памфилова: Это воровство, это коррупция. Это не мародерство. Мародерство это другое.

Седакова: Можно я. На счет гуманитарки. В Беслан очень много средств поступало…

 Памфилова: Я знаю, я сама организовывала не одно…

 Седакова: Дальше, когда женщины встретились с Путиным, то он сказал, что на каждого пострадавшего должно быть по 58 тысяч евро. Так вот эти деньги не дошли.

 Трунов: Вы понимаете, что это питательная среда, которая делает терроризм выгодным! Вот о чем разговор идет! Продолжение терроризма выгодно! По тому, что миллионы долларов можно воровать! И это мародерство! Я могу это обосновать, по тому что у нас есть по Спитаку, вот эти землятресения, совместное решение … с генеральной прокуратурой, когда разворовывались средства, выделяемые на замлятресения в Армении. Тогда это было признано мародерством. По этому это ни какое не воровство. Понимаете? Это питательная среда. Надо, чтобы это не повторялось. Есть люди, которые заинтересованы, что бы у нас случилась еще беда, и что бы миллионы, выданные всеми парламентами Европы растворились, а я не верю, что они растворились, понимаете? Я думаю, что они целенаправленно ушли. Понимаете? В те структуры, которые заинтересованы в повторении этого! Поэтому найти и наказать – это предотвратить повторение. Вот о чем речь!

 Памфилова: …какие заинтересованные…

 Трунов: А как вы думаете перевести из Англии миллион долларов это что? Просто так? Мы сейчас бьемся, что бы выяснить те структуры, куда это все пропало. Ни чего не удается…

 Одна из Матерей Беслан: Вы меня извините. Мне обидно слышать те слова, что кольца сняли, в пакеты положили, украли. Вы знаете… мне не приятно об этом говорить.

 Карпова: Не про это мы говорим, мы говорим про наше государство, которое ни за что не хочет отвечать!

 Андрей Николаевич (помощник Памфиловой): С этим надо бороться!

 Памфилова: Вы говорите, что есть структуры которым это выгодно, я бы так не сказала. В каждой структуре есть порядочные и мерзавцы. Это кощунство. По вашему кто-то сидит и … вы юрист и понимаете о чем говорите. Вы говорите, что есть структуры, которым выгодно что бы были теракты. Что бы на них можно было наживаться.

 Трунов: Ну конечно.

 Карпова: Мы тоже так думаем, Элла Александровна!

 Седакова: Мы тоже так думаем!

 Карпова: Мы вынуждены так думать! Кому то это было выгодно!

 Кто-то из Беслана: 52 часа было дано, что бы самое ценное, что есть в жизни у людей – это дети! Ни богатство, ни деньги, это самое ценное! 52 часа и ни кто ни чего не мог! Значит это кому-то надо!

 Карпова: Элла Александровна, скажите пожалуйста, если ни Путин, ни прокуратура не заинтересованы в расследовании теракта! Что нам остается думать? Значит им это выгодно? Нам не оставили других мыслей! Да мы так думаем! По тому, что они не хотят расследовать, по тому, что ложь идет постоянно! 

 Карпов: Есть хоть один теракт, который расследован до конца? Только стрелочники, только рядовые сошки посажены. Что нам остается думать?

 Кесаева?: Все так думают! Все так думают!

 Кесаева: Элла Александровна, они подошли к этому раньше, к этой формулировке, нас тоже, сознательно, подвели к этому же мнению, что кому-то выгодно нашему государству эти теракты! Мы показательно просидели с мая по февраль на процессе по Кулаеву. Воочию то что мы видели, то что мы слышали…это же ужас. Стоят чиновники и что-то делают. Вот он вышел давать показания с папкой… все сделано правильно, я не крайний. Все я отработал, я выполнял приказы в соответствии с законами нашего государства. И нас подводят к черте, даже доктор Рошаль, что смерть наших детей была неизбежна. Вот это было логическим завершением судебной… К этому они нас и подвели! Наши же генералы и чиновники!

 Памфилова: …степень коррумпированности правоохранительных органов на столько высока… это понятно…

 Карпова: Просто один вопрос – почему они не хотят расследовать? 

 Памфилова: Вы правы, с одной стороны, но можно я тоже откровенно. Я достаточно понимаю, чувствую, что происходит, это понятно. Совершенно не простительно это равнодушие, эта черствость, цинизм, тех людей, чиновников, с которыми вы сталкиваетесь. Это вызывает глубочайшие возмущения! Вам не понравится что я скажу, но я хочу быть с вами откровенна! Вы говорите международное расследование, я даже не знаю, плохо себе представляю, кого можно привлечь. Вот ситуация в штатах – 2001 год, до сих пор не доведено расследование до конца. Я не знаю…обвиняют Буша или … где в какой стране произошли теракты – доведено до конца и все наказаны? Хоть в одной стране? Я не знаю где, к кому из международных, каких экспертов? Называйте. Я не представляю, какое независимое расследование? Кого к этому привлекать? Вот ООН – не будет этим заниматься, нет у них статуса такого. Я не знаю, что за независимое расследование? От кого? Если вы с помощью адвокатов что-то сформируете.

 Трунов: Я не говорил про независимое расследование. Но европейский суд имеет возможность выездных комиссий, и выездная комиссия евро суда, мы сейчас обратились к руководству Европарламента с просьбой сделать выездную комиссию именно с нарушением Европейской конвенции, это 6 конвенция право на справедливый суд, это 2 конвенция – право на жизнь…

 Памфилова: в Швейцарии наши дети погибли, они наказали кого-нибудь? Только сидит земляк из Осетии. Давайте не уповать и не думать, что у них там все гораздо лучше! Да, у нас хватает и коррупции в правоохранительных органах, и лжи много, и покрывают чиновники друг-друга. Но что в иных цивилизованных системах – лучше? Вот посмотрите на те теракты, в которых оказались они, и что мы видим на выходе? Лучше чем у нас? Пока нет.

 Кто-то из Беслана: У них хотя бы отношение к людям лучше!

 Памфилова: Вот это да! Там, в отличии от нас, там не стесняются извиняться, не стесняются просить прощения, и общество и власти для людей, которые попали в беду, делают все возможное, что бы как-то эту беду пережить вместе.

 Ирина, Волгоград: А нас крохоборами обзывали, даже в прессе, что мы на крови хотим обогатиться!

 Кто-то из Беслана: И нас также!

 Ирина, Волгоград: А мы сиротам хотели какое-то будущее, образование им дать. Нас вот так! Мы на это уже не обращаем внимания, хотя это очень больно!

 Трунов: Новый закон существенно ухудшает положение по возмещению и социальной реабилитации. Идет огромная разница между сотрудниками, принимавшими участие в контртеррористической операции и нами, простыми гражданами! В законопроекте, в общей сложности, возмещение вреда в случае гибели сотрудника доходит до 200 тысяч долларов! А если погибает простой человек, ребенку вообще ни чего, по тому что потеря ребенка попадает под моральный вред, а моральный вред вешается на террористов. Материальная составляющая, в одном случае когда разрешается сбивать самолеты и топить корабли, если по вине спецслужб погиб человек то тогда на усмотрение правительства. Но закон не указывает когда правительством должны быть приняты нормы, регламентирующие кому сколько. Это значит, что будет снова 100 тысяч погребальных, которых еле-еле хватает на похороны! По этому новый закон значительно ухудшает…

 Памфилова: Вот, что важно! У меня сейчас коротко сейчас скажу как я вижу что нужно сделать. А вы меня поправите. Я вижу, первое: что я обещаю, максимально ознакомиться и донести до главы государства, до президента информацию, то что вы мне дали. Это первое, но это мало. Мне бы хотелось придти с более системными предложениями, что необходимо делать! На мой взгляд, действительно, законодательно обеспечить социальную, иную защиту, так скажем комплексную защиту, определить статус, простите, ни кто не гарантирован! Все мы под… ходим. Ни кто не гарантирован от этой беды! Это каждого может коснуться! Статус – обязательно! Это самая важная вещь! Статус со всеми вытекающими мерами правовой защиты. Я не буду вам обещать ни чего, больше того, что я могу сделать. Я не могу водить в вас в заблуждение. Я сейчас рассказываю, что я вижу реально. Я обещала когда была там с Луизой Арбур обращение передать. Я не стала просто так передавать. Мне нужно было встретиться со всеми. Хотелось обобщить, по тому, что проблемы общие, вы сами сказали, что за вами стоит много людей, сегодня, а завтра, к сожалению, будет еще больше. По этому тут нужны системные меры. Наш совет сам не может применять ни законодательную власть, ни исполнительную, но на основе ваших выводов, того, что вы видите, систематизировать по приоритетам, что надо сделать. Вот это я беру на себя, я рассчитываю на вашу помощь. Не будем тянуть. В обозримо короткое время это надо сделать. Правовое обеспечение и статус.

 Трунов: Сейчас из нового закона выпали иностранцы. Там о них вообще не сказано.

 Памфилова: Мне нужна ваша помощь и еще я привлеку дополнительно кого необходимо. Мы сформируем позицию. Пока все это будет делаться, вы сказали, что есть какие-то проблемы частные, кому-то нужна помощь. Есть проблемы и беды, и люди, не могут ждать решение системных вещей. Это не завтра может быть. Я прошу вас, давайте конкретные заявления, жалобы. Пока мы решаем проблемы мы можем помочь конкретному человеку. В конкретной беде.

 Карпова: Армия у нас очень важный вопрос.

 Памфилова: А что там?

 Карпова: Это у всех. И когда я была в Беслане, ко мне подходила женщина с такой же проблемой. Мы просим освободить от военной службы тех молодых людей, которые находились в трехдневном плену!

 Памфилова: У вас есть это в обращении?

 Карпова: Да есть.

 Кесаева: … дело в том, что пенсия в 600 рублей – это не пенсия! Мы просим установить пенсию по потере кормильца, детям, бывшим заложникам обеспечить внеконкурсное поступление.

 Карпова: Волгоград тоже просил обеспечить обучение сирот.

 Кесаева: Мальчикам, бывшим заложникам, сделать службу в армии добровольной.

 Памфилова: Вы все отдавайте, мы обобщим.

 Кесаева: Семьям на счет налогов, коммунальных, на счет лечения.

 Карпова: Это соц пакет льгот, ты так и просили его, что бы он был. Почему мы просим освободить ребят от армии? По тому. Что стресс психологический остался жуткий. И возможно новое кровопролитие, так как чувство мщения не пропало. У них у всех повреждена психика. Так же просим, если в теракте погиб один сын, второго не призывать в армию. Два года отсрочки по призыву нам помогала делать Людмила Ивановна Швецова, когда вместо нее стал Шанцев – он отказал в отсрочках.

 Трунов: Если мы в частности пошли, то есть женщина, которую прострелили террористы. Ей вырезали легкое, вырезали селезенку, вырезали часть желудка, ей дали инвалидность. После того, как обратились в суд, и из суда пришел запрос о проценте потери трудоспособности, ей инвалидность сняли. Хотя у нее не вырастит ни легкое, ни селезенка, ни желудок. У нее муж погиб, ребенок погиб, сама она выжила с чудовищными ранениями. И сейчас ее лишили инвалидности!

 Памфилова: Скажите чем я могла бы еще помочь. Какие-то конкретные дела.

 Карпова: Путевки. Нужны путевки для отдыха летом. «Норд-Осту» не дают путевок.

 Одна из «Матерей Беслана»: Я в школу отправила двух детей, забрала их из морга. Спасибо большое государству! До сих пор ни я, ни моя мать не можем придти в себя! И так каждая мать! Та медицина, которая у нас там – не медицина! Я не могу работать, я стала другим человеком. Я не знаю за чем мне жить! Но если я осталась жить, то где я могу поправить свое здоровье?

 Другая из Матерей: Я сама была в школе, я была ранена, у меня погибла старшая дочь, сын до сих пор долечивается в Москве. Когда в Беслане определялась степень тяжести, мне поставили среднюю тяжесть, и предлагали купить более тяжелую степень. Свои же предлагали купить! Мне позвонили и сказали, что это судмедэксперт и предлагал купить тяжелую степень. Всем за 50 тысяч, а мне сказал, что за 40. Что касается Колесникова, то я сама разговаривала с ним. Я говорила, что танки стреляли по школе когда там было очень много заложников, и террористов было не 32 человека, а больше. Я говорю около 60, на мой взгляд. И он мне говорит, вы, наверное, заблуждаетесь и вы не в своем уме. Это равнодушие чрезмерно!

 Седакова: Между тем, что говорим мы и тем, что говорит прокуратура – огромная разница! И по этому мы подводим черту, что все это кому-то выгодно!

 Другая из Матерей: Это выгодно даже нашему Дзугаеву, который сказал, что нас 354. Боевик, когда это услышал сказал, что мы вас доведем до этой цифры. Кому это выгодно?

 Памфилова: Я полностью с вами согласна! Если совести не хватило в отставку уйти, надо, конечно, снимать! Ни кого нельзя прикрывать! Нужно, что бы выводы делали!

 Карпова: Именно по этому мы пришли! По этому мы и боремся! И требуем честного расследования!

 Памфилова: Я так понимаю, что вы не жаждите крови. Просто, что бы все было названо своими именами. Пусть уйдет, пусть не позорит собой спецслужбы. Ведь спецназовцы тоже там погибли. Отдали свои жизни за других. Они тоже погибли из-за чего-то непрофессионализма. Вы сказали, что не верите ни кому – это ваше право. Я не решаю многие вопросы, но что я могу вам обещать – довести информацию вашу, подготовить ваши предложения системные. Постараться помочь вам в решении ваших проблем. Что еще я могу? Скажите.

 Седакова: Есть жертвы терактов. Мы поговорили и пришли к чему, в Северной Осетии, вы знаете, можно построить специальный санаторий для жертв терактов. Реабилитационный центр.

 Карпова: Нам необходимо это всем. Покупать путевки у нас ни кто не в состоянии.

 Памфилова: Из моего опыта, я об этом мало говорю, те вещи, которые я сама делаю. Мы 50 детишек с родителями помогли организовывать реабилитацию постоянно. Не просто вывезли и забыли, а постоянно. Реабилитологи и психологи пришли к выводу, что детей необходимо вместе с родителями вывозить. Надо вместе, так они помогают друг-другу. Я подумаю как это сделать. Вы считаете надо именно в Осетии?

 Карпова: Просто уже предлагали заброшенные санатории возле гор. Нам не нужны 5-ти звездочные отели, нам нужны самые элементарные условия. Мы не видим ни чего. Слава Богу, что Беслану хоть немного помогли, в том числе и с лечением. «Норд-Ост» не видит ни чего, кроме гробов из фанеры, скрепленные степлером.

 Памфилова: На Беслан столько шло всего, я и сама перечислила сразу. Я знаю многих людей, которые, как ручейками…Но почему они…

 Седакова: Мы очень благодарны всем! Но то, что говорил нам президент 55 тысяч долларов, до нас не дошли. Куда делись деньги? Нам говорят, вот дом новый строится для пострадавших. Мне самой ни чего не нужно. Я осталась одна. Но многим необходима помощь!

 Памфилова: Вы молодая женщина, а осталось много детей, сирот. Может приют сделать.

 Кто-то из матерей: Мы хотим даже взять.

 Трунов: Мы находимся в государственном органе, но у нас нет ответа на вопрос а сколько осталось детей сирот?

 Памфилова: Я вам поясню, я не получаю зарплату в администрации президента. Я возглавляю совет при президенте на общественных началах. У нас 33, простите 32 человека, умер Георгий Женов, все на общественных началах. Сюда вы пришли в совет при президенте, наша задача заключается в том, что бы мы доносили до президента информацию от общественных организаций, которая часто отличается от того, что доносят ему чиновники. Я не могу за правительство решать. Но можем донести все до президента, и проконтролировать как будут исполняться его поручения. Вот наша компетенция, наша задачи и наша функция.

 Трунов: На сегодняшний день ни кто не может дать статистику. Ни кто внятно не может сказать сколько сирот, сколько инвалидов. Интересно было бы, в качестве предложения, что бы какое-то ведомство, скажем уполномоченный по правам человека, который получает зарплату, имеет штат, имеет машины, что бы он или еще кто-то вел статистику.

 Памфилова: Я прошу вас… мы поставим вопрос, мы имеем право обращаться с запросами в разные ведомства и попробуем узнать статистику.

 Карпова: Я вас уверяю, они обратятся к нам, как уже ни раз было.

 Памфилова: Вот я и хочу сделать такой запрос. И получит ответ, что у них ни чего нет! Если вам позвонят – не давайте!

Трунов: В справке по инвалидности пишется – общее заболевание. Ни где нет причинно следственной связи с терактом. И когда в суде говорят вы докажите причинно следственную связь потери трудоспособности с терактом.

 Карпова: У нас у многих стоит вопрос: что купить хлеб или лекарств? 20-ти летние парнишки оглохли от газа. Девушки рожают неполноценных детей с дцп. Знаете. Что говорил Сельцовский? Мы говорим, что от газа дцп у ребенка, он говорит, что просто таким родился. В России нет таких специалистов. Он говорит, что вы хотите вынести срам о том, что у нас нет таких врачей?

Памфилова: Сколько вы даете мне времени? Давайте сделаем так. На связи. Если что-то удалось – не удалось вы будете знать. Давайте через Татьяну Ивановну. Потом договоримся о следующей встрече, когда мне будет что сказать. Вы будете знать обо всем, что будет происходить.

комментировать

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved