Полит.ру

Четыре года назад Москва, Россия, мир постепенно осознавали случившееся. Мюзикл «Норд-Ост», по ходу действия превратившийся 23 ноября 2002 года в трагедию, трагедией и закончился.

Только что рапортовали о «блестяще проведённой операции», о том, что все живы и освобождены. Но вот час за часом стало расти число погибших. Сведения просачивались медленно. Применение газа признали только после того, как об этом заявили австрияки. Освобождённые заложники оказались заперты в больницах – не только от журналистов, но и от родственников.

Требование правды стало одним из главных. Для всех. Для родственников погибших. Для выживших – потому что выданные в больницах «филькины грамоты», где вместо диагноза говорилось, что человек пострадал при террористическом акте, были малопригодны по прямому назначению. Для всех – потому что всех касалось.

Прошло четыре года. Вчера, три часа общаясь со страной, президент Владимир Путин ухитрился ни разу не произнести слово «Норд-Ост». Наверное, вопросов не было. Как, впрочем, и про чеченскую войну, породившую эту московскую трагедию…

Что должно было произойти, чтобы теракт на Дубровке сошёл с повестки дня даже в дни годовщины? Ответ, казалось бы, очевиден: усилия государства оказались достаточны и успешны. Прежде всего – усилия по установлению контроля за политическими партиями и средствами массовой информации, приведшие к коллапсу публичного пространства.

Это также, без преувеличения, успехи следствия и суда. Следствие, сразу оказавшись «на единственно верном пути», уже на этапе накопления материалов исключило все версии, кроме одной: во всём виновны террористы, «органы» во всём правы. Ещё бы: в следственной бригаде, кроме прокурорских, работали сотрудники ФСБ – той службы, что и проводила контртеррористическую операцию, которая, по идее, также должна была стать предметом рассмотрения и оценки. «Конфликт интересов» завершился победой интереса государственного…

Судебные же органы успешно выдержали осаду со стороны заведомого меньшинства пострадавших – тех, кто пытался оспорить материалы и выводы следствия. Эта задача облегчалась тем, что в живых не остался ни один из террористов. Так удалось избегнуть судебных процедур с неизбежной оглаской материалов, которые в нашем случае закрыты до окончания расследования. Точно так же избегли внимания журналистов. В Беслане случайно выжил террорист Нурпаша Кулаев – последствия общеизвестны…

Хоть и прошла годовщина теракта в Беслане, но опубликование седьмой главы альтернативного доклада депутата Савельева обсуждается. А 192-страничная брошюра «Норд-Ост»: неоконченное расследование", выпущенная в этом году общественной организацией «Норд-Ост», – нет.

Хотя доклад Савельева – по крайней мере, в этой новой его части, где речь идёт о вещах, в которых его автор не является специалистом, – вызывает гораздо больше сомнений. Здесь ведь не физика горения, а свидетельства живых людей, к которым следует относиться весьма осторожно. Когда эти рассказы противоречат друг другу, приходится отбирать и отсеивать, причём отнюдь не по собственному произволу. Впрочем, когда эти рассказы один в один повторяют друг друга, тоже есть о чём задуматься. При всей кажущейся простоте, «устная история» (равно как и работа следователя, ведущего допрос) – предмет не менее сложный, чем те, которые Савельев преподавал в питерском «военмехе».

В случае же «Норд-Оста» всё, к сожалению, гораздо более просто. Составители доклада – Любовь Бурбан, Светлана Губарева, Татьяна и Николай Карповы, Владимир Курбатов, Дмитрий Миловидов и Павел Финогенов – предъявляют властям очевидный счёт:

«… – власти допустили возможность захвата заложников;

– власти упустили возможность ведения эффективного переговорного процесса;

– власти предприняли штурм с применением химического вещества без учёта негативных последствий;

– власти не обеспечили освобождённым заложникам своевременной квалифицированной медицинской помощи;

– власти не организовали надлежащего расследования обстоятельств трагедии».

Последнее раскрывается шире:

«... – необоснованные отказы в удовлетворении ходатайств потерпевших;

– неустранимые противоречия в позиции государственных структур, ответственных за проведение спасательной операции;

– непривлечение к ответственности лиц, виновных в трагедии;

– недопуск заявителей в качестве потерпевших на процесс над пособниками;

– неспособность завершить расследование по делу и сделать его результат достоянием гласности»

На тридцати страницах – аргументация, остальное – документы.

Написано про то, что справки о причинах смерти фальсифицировали, переписывали «под копирку». При этом порой значилось, что медпомощь в больнице человеку начинали оказывать раньше, чем он туда поступил…

И про то, что от начала применения газа до оказания медицинской помощи проходили многие часы, хотя каждая минута была важна.

И про сам газ, отнюдь не безвредный.

И про то, что переговоры велись только для прикрытия готовившегося штурма. Всерьёз же попытаться освободить людей таким путём никто не собирался. И тут – ещё одна ложь властей: про то, что требования у Мовсара Бараева отсутствовали или были невыполнимы. У террористов были вполне выполнимые требования: начать вывод войск из одного района Чечни. Переговоры были возможны – пусть для вида, пусть до освобождения большОй или бОльшей части заложников.

Но такая возможность сталкивалась с установкой: не вести переговоры с террористами, не показывать свою «слабость». А дальше – то, что повторялось из раза в раз: массированное и неизбирательное применение сил и средств – с тем чтобы прежде всего уничтожить террористов, а не освободить заложников. Изначальная установка на штурм, на силовое решение.

И даже о «поводе» для начала штурма – о том, что террористы то ли начали расстреливать заложников, то ли заложники попытались прорываться и для их поддержки в здание втянулся спецназ. А ведь те самые двое раненых заложников на момент начала штурма уже три часа как находились в больнице…

Так же было и раньше – в 1995-м Будённовске и в 1996-м в Первомайском. Два штаба, один «для виду» общается с внешним миром, другой – готовит штурм. А потом нам говорят, что террористы-де начали убивать заложников и «спецназ был вынужден втянуться». Именно поэтому так сильны сомнения в том, что штурм школы в Беслане был спонтанным…

Но – скажет читатель – всё или почти всё это давно известно. Более того, сам счёт погибших – пятеро были убиты террористами, а 125 заложников погибли «без пролития крови» в ходе контртеррористической операции, – говорит за себя.

Однако за четыре года эта книга – кажется, лишь вторая попытка общественного расследования трагедии «Норд-Оста».

Предыдущая была инициирована «по горячим следам» Союзом Правых Сил и была, скажем так, частичной. Там были подробно исследованы обстоятельства, приведшие к гибели заложников, выживших в самом театральном центре, – то есть плохая организация первичной медицинской помощи и доставки людей в больницы.

На одном из тогда ещё существовавших ток-шоу Ирина Хакамада заявила Павлу Финогенову, что штурм-де был проведён прекрасно, а вот доставка…

Хотя, замечу, три четверти из общего числа погибших были уже мертвы, когда к ним пришли спасатели, а четверть погибла в результате той самой «плохой организации».

Похоже, здесь в основе расследования изначально уже была концепция… То есть сначала был конфликт с московским мэром Юрием Лужковым, а потом уже – концепция. И был в этом ещё оттенок лояльности власти центральной, которая и действовала в театральном центре…

Или другой пример «расследования» – статья Джона Данлопа, где излагается конспирологическая версия заговора спецслужб, приведшего к захвату заложников на Дубровке (версии, основанной прежде всего на некритическом отборе аргументов, – не буду на ней останавливаться, на этот счёт есть подробная, по пунктам, критика).

Так что «Неоконченное расследование…» – несомненно, важный шаг вперёд.

Но всё-таки – почему? Почему эта тема исчезла из публичного пространства?

Вот, возглавлявший «норд-остовскую» бригаду следователь Кальчук говорит судье: коли не нравится – отмените моё постановление о том, что никого из сильных мира сего привлекать к ответственности не надо. Так ведь никакая судья не отменит его постановление – пусть там в углу хоть чёрт с рожками пририсован!

Правда, ясность, точность никому не нужны.

Я не про власти тут говорю, я про общество. И не про путинскую Россию, а и про ельцинскую – про всю постсоветскую. Полуправда, мрак и туман покрывают все важные, ключевые, переломные сюжеты, начиная с августа 1991-го, через октябрь 1993-го, «Курск» и прочие катастрофы, чеченские войны и теракты. Всё вроде расследовалось, но обсуждения – до кристальной ясности! – не было и нет.

Зависшая ситуация неопределённости, очевидно, устраивает не только власть, но и общество. Это их постоянное со-стояние.

«О время, в котором стоим!» – как говорили чегемцы.

Полуправда выгодна – потому что если назвать вещи своими именами, придётся делать выводы, далеко выходящие за пределы первоначальной темы. Речь идёт даже не о мести массы задетых этой правдой людей и структур.

Весь вопрос в том, есть воля знать – или нету воли знать. Пока такая «воля знать» есть лишь у маргинальных групп, а не у общества в целом – иначе ведь станет явным слишком многое…

Правда страшнее – об этом общество догадывается… но предпочитает лишь догадываться: «и нам не так страшно, и мы не так страшны». Иначе придётся сказать то самое проклятое «Так жить нельзя» – с вытекающими отсюда последствиями.

комментировать

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved