Грани.ру

Джон Б. Данлоп, старший научный сотрудник Института Гувера при Стэнфордском университете.

6 ноября 2002 г. в Москве состоялось заседание Общественной комиссии по расследованию обстоятельств взрывов жилых домов в Москве и проведения учений в Рязани (в сентябре 1999 г.). Заседание состоялось в Центре им. Андрея Сахарова; на заседании присутствовали: председатель комиссии, депутат Госдумы Сергей Ковалев; зам.председателя, депутат Госдумы Сергей Юшенков (убитый 17 апреля 2003 г.), юрист Борис Золотухин, писатель Александр Ткаченко, журналист Отто Лацис и правозащитник Валерий Борщев. После завершения заседания члены комиссии приняли официальное решение «расширить ее мандат» и включить события, связанные с захватом заложников в Москве 23–26 октября 2002 г., и в особенности действия российских спецслужб в этот период, в качестве дополнительного предмета расследования, входящего в компетенцию комиссии. (1)

Необычное «совместное предприятие»?

Нижеследующее – это попытка разобраться в небольшой лавине информации, существующей в отношении событий октября 2002 г. на Дубровке. По моему мнению, изначальный план терактов на Дубровке и вокруг нее сильно напоминает кампанию террористических взрывов, развернувшуюся в Москве и других российских городах (Буйнакск, Волгодонск) в сентябре 1999 г. В обоих случаях имеются серьезные свидетельства того, что в ключевых акциях участвовали либо манипулировали ими официальные лица; таким образом, естественно возникает вопрос, санкционировал ли их каким-либо образом Владимир Путин. Хотя существуют дополнительные свидетельства, относящиеся к возможной роли Путина, данная статья займет агностическую позицию по этому поводу, и этот вопрос здесь не будет рассматриваться.

Захвату в октябре 2002 г. около 1000 заложников, находившихся в большом здании Театрального центра, должны были, по крайней мере согласно первоначальному замыслу, предшествовать и сопровождать его террористические взрывы, которые унесли бы жизни, возможно, сотен москвичей, что ужаснуло и разъярило бы население всей страны. Однако учитывая подозрительные связи и мотивы преступников, участвовавших в этом событии, а также противоречивый характер их действий, возможно, более уместно было бы рассматривать эту операцию как своего рода «совместное предприятие» (например, по модели вторжения в Дагестан в августе 1999 г.) с участием элементов российских спецслужб, а также радикальных чеченских лидеров, таких, как Шамиль Басаев и Мовлади Удугов.

Очень немногие лица в спецслужбах и в экстремистском руководстве Чечни могли бы знать о существовании такой подразумеваемой сделки. У обоих «партнеров» были серьезные мотивы для подрыва движения, происходящего в России и находящего поддержку на Западе, в сторону урегулирования конфликта в Чечне путем переговоров. Оба хотели также подорвать репутацию лидера умеренных чеченских сепаратистов Аслама Масхадова. Наконец, чеченские экстремисты, очевидно, представляли свою акцию как что-то вроде амбициозного проекта по привлечению финансовой помощи богатых спонсоров из стран Персидского залива и мусульманского мира (отсюда лозунги на арабском языке, нетрадиционные (для чеченцев) наряды женщин-террористок и так далее). Со своей стороны, российские власти получили благоприятный шанс представить конфликт в Чечне как войну против чеченского терроризма по типу Аль-Кайеды, что, как ожидалось, вызвало бы благосклонную реакцию на Западе, и особенно в США.

Как и в случае с терактами 1999 г., подготовка к этому теракту тщательно планировалась – включая использование «видеоклипов», поддельных документов, и тайную транспортировку оружия и взрывчатки в Москву с Северного Кавказа. На сей раз, однако, преступников требуется представить как чеченцев «ваххабитской» ориентации, чьи методы должны напоминать способ действий пресловутой Аль-Кайеды или талибов.

Однако после того, как операция переходит в активную фазу, начинают происходить странные и до сих пор полностью не объясненные события. Взрыв у ресторана «Макдоналдс» на Юго-Западе Москвы 19 октября сразу привлекает внимание Московского уголовного розыска (МУР) – элитного подразделения обычной милиции, благодаря чьим стремительным контрмерам деятельность террористов останавливается. К счастью, взрыв у ресторана «Макдоналдс» оказался маломощным, и в результате погиб только один человек. Два больших взрывных устройства, которые должны были взорвать перед нападением на Дубровке, не сработали. Точно так же сорвался и запланированный взрыв в большом ресторане на Пушкинской площади, в самом центре столицы.

По моему мнению, самое вероятное объяснений этих «технических» срывов – это намеренный саботаж, совершенный некоторыми террористами. На данный момент, однако, остается неясным, почему отдельные террористы предпочли привести взрывные устройства в негодность. Один ключевой момент, однако, кажется ясным: лидеры чеченских экстремистов не видели насущной небходимости в том, чтобы взорвать или перестрелять сотни российских граждан. Они сознавали, что подобные действия могут настолько возмутить русское население, что оно поддержит любую военную акцию, включая возможное полномасштабное истребление чеченского народа. Похоже, что вместо этого Шамиль Басаев, Асламбек Хасханов и их товарищи по оружию решили как бы переиграть спецслужбы в шахматы. Большинство взрывных устройств, как оказалось, были муляжами, а те «пояса шахидов», в которых на самом деле была взрывчатка, представляли опасность прежде всего для самих женщин-камикадзе. Как разумно предположил российский обозреватель и военный эксперт Павел Фельгенгауэр, цель экстремистских лидеров заключалась, по-видимому, в том, чтобы вынудить сами российские спецслужбы осуществить масштабное убийство русских граждан, что и произошло. (2) Только благодаря мастерской маскировке, предпринятой российскими властями, полный масштаб катастрофы (по-видимому, больше 200 жертв) остался неизвестным.

Главный вопрос, который предстоит разрешить будущим исследователям, касается того, знали ли российские спецслужбы, планировавшие взятие здания Театрального центра на Дубровке, что практически все размещенные там взрывные устройства – включая все мощные и смертоносные бомбы – на самом деле не могли сдетонировать. Если спецназу было об этом известно, тогда, очевидно, не было необходимости применять потенциально смертельный газ, который, как оказалось, привел к смерти большого числа заложников. Спецназ мог относительно легко и быстро справиться с легко вооруженными террористами. Более того, если им на самом деле было известно, что взрывные устройства были «муляжами», спецслужбам, очевидно, не было необходимости убивать всех террористов, особенно тех, которых усыпил газ. Гораздо разумнее было, казалось бы, взять некоторых живыми.

Растущее давление в пользу переговоров об урегулировании с чеченскими сепаратистами

В течение месяцев, предшествовавших теракту в Театральном центре на Дубровке, где шел популярный мюзикл «Норд-Ост», кремлевское руководство ощущало все возрастающее политическое давление как внутри России, так и со стороны Запада, в пользу вступления в переговоры на высшем уровне с умеренным крылом чеченских сепаратистов, возглавляемым Асланом Масхадовым, избранным президентом Чечни в 1997 г. Опросы общественного мнения в России показывали, что продолжение конфликта в Чечне начало подрывать в целом высокий рейтинг одобрения политики Путина. Учитывая, что парламентские выборы должны были состояться лишь немногим больше, чем через год (в декабре 2003 г.), для Кремля это являлось поводом для беспокойства. В ходе опроса, данные о котором были опубликованы проводившим его Всероссийским центром по изучению общественного мнения (ВЦИОМ) 8 октября, респондентам задавали вопрос: «Как изменилась ситуация в Чечне с тех пор, как В. Путин был избран президентом». (3) Тридцать процентов опрошенных посчитали, что ситуация «улучшилась», но 43% решили, что она «не изменилась», а 21% — что она «ухудшилась». Эти результаты были гораздо ниже, чем рейтинг Путина по другим категориям. Аналогичным образом всероссийский опрос, проведенный ВЦИОМ в сентябре 2002 г., показал, что 56% опрошенных выступают за использование мирных переговоров как способа окончания конфликта в Чечне, и только 34% поддерживают продолжение военных действий. (4)

С 16 по 19 августа 2002 г. в герцогстве Лихтенштейн прошли ключевые дискуссии с участием двух бывших спикеров российского парламента – Ивана Рыбкина и Руслана Хасбулатова, а также двух депутатов Государственной Думы России – журналиста и ведущего «демократа» Юрия Щекочихина (умер, возможно, от яда, 3 июля 2003 г.) и Асламбека Аслаханова, генерала МВД в отставке, избранного представителем Чечни в Думе. Вице-премьер Чечни Ахмед Закаев представлял на переговорах сепаратистского лидера Масхадова. Переговоры в Лихтенштейне были организованы Американским комитетом за мир в Чечне [American Committee for Peace in Chechnya] (исполнительный директор – Глен Ховард), где одной из ведущих фигур был бывший советник по вопросам национальной безопасности США Збигнев Бжезинский. Задачей встречи в Лихтенштейне было оживление импульса, созданного предыдущими переговорами, которые состоялись в аэропорту «Шереметьево-2» под Москвой между Закаевым и полномочным представителем президента Путина в Южном федеральном округе, генералом в отставке Виктором Казанцевым, 18 ноября 2001 г. (5) Усилия по возобновлению переговоров закончились неудачей из-за сильного противодействия российской стороны.

После мертворожденной инициативы в ноябре 2001 г. Кремль по-видимому отказался от идеи каких бы то ни было переговоров с умеренными сепаратистами в пользу усиления власти своего тщательно подобранного кандидата в лидеры Чечни, бывшего муфтия Ахмада Кадырова. Говорили, что эту тактику, которую вскоре стали называть «чеченизация», поддерживал тогдашний глава президентской администрации Александр Волошин. Сообщалось, что другие элементы в верхних эшелонах администрации президента, такие, как два заместителя главы президентской администрации – Виктор Иванов (бывший заместитель директора ФСБ) и Игорь Сечин, а также некоторые руководители так называемых силовых министерств, например, директор Федеральной службы безопасности (ФСБ) Николай Патрушев, были категорически против и чеченизации и еще больше против переговоров с умеренными сепаратистами; они хотели аггрессивного продолжения войны до победного конца. (6) Если на это потребуются годы, значит, пусть будут годы.

В первом появившемся в печати репортаже о встрече в Лихтенштейне известная журналистка Санобар Шерматова, которая часто печатается в еженедельнике «Московские новости», сообщает, что участники обсуждали два мирных плана: так называемый «план Хасбулатова» и так называемый «план Бжезинского». (7) В конце концов, продолжает она, участники решили объединить оба плана в «лихтенштейнский план», включающий элементы и того и другого плана. План Хасбулатова базировался на идее дать Чечне «особый статус» при международных гарантиях, предоставленных Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Советом Европы. По плану Хасбулатова Чечня получала свободу проводить собственную внутреннюю и внешнюю политику, за исключением тех функций, которые она добровольно делегировала бы Российской Федерации. Республика должна была остаться в границах России, сохранить российское гражданство и денежные знаки.

По «плану Бжезинского» чеченцы должны были «признать уважение территориальной целостности Российской Федерации», а Россия, со своей стороны, должна была «признать право чеченцев на политическое, хотя и не национальное, самоопределение». Должен был пройти референдум, который «дал бы чеченцам возможность одобрить конституционные основы широкого самоуправления» по модели того, которое в настоящее время имеет Республика Татарстан. Российские войска останутся на южных границах Чечни. «Международная поддержка,— как подчеркивалось в плане,— должна быть направлена на серьезную программу экономической реконструкции, с прямым международным присутствием на месте, с тем, чтобы способствовать восстановлению и стабилизации чеченского общества». Авторы этого плана подчеркивали, что «одобрение Масхадовым этого плана существенно важно в связи с широкой поддержкой, которой он пользуется в чеченском обществе».

17 октября 2002 г., всего за шесть дней до теракта на Дубровке, веб-сайт grani.ru, ссылаясь на информацию, предварительно появившуюся в газете «Коммерсант», сообщил, что через две недели должна состояться новая встреча лихтенштейнской группы. (8) Депутат Думы Аслаханов и вице-премьер сепаратистов Закаев планировали встречу один на один в Швейцарии, чтобы «серьезно обсудить условия, которые могут привести к переговорам». Бывшие спикеры Рыбкин и Хасбулатов, добавляет веб-сайт, тоже примут участие в переговорах. В середине октября Аслаханов в публичном заявлении подчеркнул: «Президент Путин ни разу не высказался против переговоров с Масхадовым. Напротив, в разговоре со мной он выразил сомнение, стоит ли за Масхадовым реальная сила. Пойдет ли за ним народ?» Этот вопрос, который Путин задал Аслаханову, отмечает корреспондент «Коммерсант-Власть» Ольга Алленова, «в рядах сепаратистов был воспринят как завуалированное согласие [Путина] на переговоры.»(9)

10 сентября 2002 г. бывший премьер-министр России Евгений Примаков опубликовал статью под названием «Шесть пунктов по Чечне» на страницах официального правительственного издания «Российская газета», в которой подчеркнул острую необходимость провести «переговоры с [сепаратистскими] полевыми командирами, хотя бы с некоторыми из них». (10) «Эта борьба,— настаивал Примаков,— может быть остановлена лишь в результате переговоров. Таким образом, выборы в Чечне не могут рассматриваться в качестве их альтернативы». Примаков также подчеркнул свою убежденность, «что [российским] военным не дано превалировать в решении». В интервью «Независимой газете» от 4 октября 2002 г. Саламбек Маигов, сопредседатель Чеченского антивоенного конгресса, горячо одобрил «Шесть пунктов» Примакова, отметив, что «Путин и Масхадов могут найти компромиссные решения. Но проблема в том, что в Кремле есть группы, которые препятствуют этому процессу».

В течение сентября 2002 г. grani.ru сообщали, что и Маигов, и бывший спикер Госдумы Иван Рыбкин поддержали недавнее предложение Примакова, что «Чеченской республике может подойти статус Финляндии в составе [царской] Российской империи». (11) Другая возможность, как указал Рыбкин, это дать Чечне «статус спорной территории, как у Аландских островов [Финляндии], на которые раньше претендовали и Швеция, и Финляндия». По словам Рыбкина, интерес к подобным моделям выразил широкий спектр российских политических лидеров – от таких «демократов», как Григорий Явлинский, Борис Немцов и Сергей Ковалев, до лидера Коммунистической партии Российской Федерации Геннадия Зюганова.

В длинном интервью, которое в английском переводе появилось на веб-сайте сепаратистов chechenpress.com 23 октября (в день захвата заложников в Москве), президент Масхадов горячо приветствовал напряженные усилия по урегулированию конфликта в Чечне путем переговоров: «В плане доктора Бжезинского,— сказал Масхадов,— мы видим проявление озабоченности влиятельных сил в Соединенных Штатах… У нас есть положительный опыт сотрудничества с Иваном Петровичем Рыбкиным [в связи с 1997 годом, когда Рыбкин был секретарем Совета безопасности России]. … Если Евгений Примаков говорит о возможности мирного решения, это хороший знак… Чеченская сторона будет охотно сотрудничать с академиком [Примаковым]. И наконец, в отношении плана Руслана Хасбулатова… мы приветствуем действия Хасбулатова. …Этот план может стать предметом переговоров.»

По-видимому, в это же время Масхадов тоже принимал участие в секретных переговорах с высокопоставленным представителем президента Путина. Как сообщала в феврале 2003 г. журналистка Санобар Шерматова, «в контакт с объявленным в розыск президентом [Чеченской республики] Ичкерии вступил столь высокопоставленный [российский] чиновник, что ему никак не грозили неприятности с правоохранительными органами из-за общения с чеченским лидером». (12)

ФСБ подавляет многообещающую мирную инициативу

В это время стало известно, что Путин также позволил своему специальному представителю по правам человека в Чечне Абдул-Хакиму Султыгову, чеченцу по национальности, встретиться с чеченскими депутатами, избранными в парламент сепаратистов в 1997 г. 13 октября, за 10 дней до захвата заложников на Дубровке, Султыгов встретился в Знаменском, районном центре Надтеречного района на севере Чечни, с четырнадцатью депутатами. Сообщалось, что в подготовке этой встречи участвовали наблюдатели из миссии ОБСЕ в Знаменском. В ходе встречи Султыгов и чеченские депутаты обсудили пути политического урегулирования кризиса и необходимость соблюдения в Чечне прав человека.

По сообщению веб-сайта, связанного с ведущей российской правозащитной организацией «Мемориал» (http://www.hro.org/), УФСБ Чечни под руководством генерала Сергея Бабкина (организация, напрямую подчиненная ФСБ России) приняло агрессивные меры по прекращению едва начавшегося миротворческого процесса. (13) Как сообщает hro.org, всего в ста метрах от офиса Султыгова в Знаменском парламентарии сепаратистов были задержаны вооруженными людьми в масках, которые доставили их в Надтеречный отдел УФСБ. Затем каждого из сепаратистских депутатов допросил начальник отдела ФСБ Майрбек Хусиев, в числе прочего подвергнув их «оскорблениям». Султыгов, заключает «Мемориал», «недооценил решительность своих оппонентов [ФСБ], которых не остановило даже присутствие международных наблюдателей [из ОБСЕ]. Срыв переговоров … очевидным образом выгоден всем сторонникам силового варианта».

Как показывает этот инцидент, ключевые элементы среди «силовиков» или силовых ведомств, были категорически против проведения мирных переговоров с сепаратистами, и более того, против окончания войны, которая служила для них источником продвижения по службе и прибыльных «финансовых потоков». Кажется вероятным, что в намерения президента Путина входило сохранение видимости согласия на миротворческие действия Аслаханова, Султыгова и других в качестве вполне символической подачки европейцам. 21 октября, за два дня до теракта на Дубровке, официальный представитель президента Сергей Ястржембский, объявил, что не может быть никаких переговоров на условиях, выставленных боевиками, и что «только официальный представитель России, Виктор Казанцев, уполномочен вести переговоры с сепаратистами, а остальное следует считать личной инициативой [например, Аслаханова и Султыгова]». (14)

Участие ОБСЕ в событиях в Знаменском указывало на то, что некоторые правительства стран Западной Европы (а также США) начали принимать участие в поисках решения казалось бы неустранимого конфликта. Во время теракта на Дубровке Дания принимала двухдневную конференцию по Чечне, на которой присутствовало порядка 100 сепаратистов, правозащитников и парламентариев. Представитель Масхадова Закаев выступал одним из докладчиков на конференции. (15)

В этот же период на Кремль стало оказываться и другое давление в сторону начала мирных переговоров. В качестве одного такого примера можно назвать конференцию под названием: «Чеченский тупик: где искать дорогу к миру?», состоявшуюся в гостинице «Россия» в центре Москвы. (16) Конференцию организовал Комитет солдатских матерей России. Среди выступавших были бывший спикер Думы Рыбкин, Маигов и Ахмед-Хаджи Шамаев, (промосковский) муфтий Чеченской республики.

Следует подчеркнуть, что существовала также значительная группа чеченцев, дополнявших влиятельные и реакционные элементы в ФСБ и других силовых ведомствах российской стороны, категорически противостоявшие мирному урегулированию с Масхадовым. Эти элементы в рядах сепаратистов включали экстремистски настроенных «ваххабитов». Центральной фигурой в этой группе в Чечне являлся, конечно, легендарный полевой командир Шамиль Басаев, а за границей – по некоторым сообщениям, в странах Персидского залива – партнеры Басаева: бывший первый вице-премьер и министр информации Мовлади Удугов и бывший и.о. президента Зелимхан Яндарбиев. 4 октября веб-сайт «Кавказ-Центр» (http://www.kavkaz.org/), связанный с этой группой, обрушился на вовлеченных в мирный процесс Руслана Хасбулатова и Асламбека Аслаханова. Хасбулатов, едко замечает веб-сайт, «хочет стать единственным „человеком“ Кремля в Чечне и получить все полномочия на переговоры с президентом повстанцев Асланом Масхадовым», а Аслаханов, с точки зрения веб-сайта, служит «силовым» помощником Хасбулатова, который стремится получить контроль над всеми российскими силами в Чечне. (17)

Подготовка

При каждом рассмотрении событий на Дубровке одним из главных вопросов остается: каким образом стало возможно, что в Москве и ее окрестностях скопилось такое количество подозрительных лиц, которые в течение целого ряда месяцев тайком осуществляли свои действия. Более того, проблема только обостряется, если учесть происхождение некоторых участников, а также сведения о том, что некоторые из захвативших заложников террористов уже задерживались российскими властями.

Теракт обретает форму

Действия, кульминацией которых оказался захват заложников, продолжались в течение более полугода. В феврале 2002 г., за восемь месяцев до захвата заложников, два чеченских террориста – «Заурбек» (настоящее имя: Асламбек Хасханов) и «Абубакар», известный также как «Ясир» (настоящее имя: Руслан Эльмурзаев), привели в движение будущий теракт на Дубровке, когда вышли на третьего чеченца, Ахъяда Межиева, в Ингушетии, куда Межиев регулярно наведывался в гости к живущей в этой республике двоюродной сестре. (18) Межиев родился в селении Мехкеты Веденского района Чечни, но смог легализоваться в Москве еще до первой чеченской войны. «Они в ультимативной форме потребовали, чтобы Межиев оказывал им содействие, угрожая в противном случае расправой с его родственниками, живущими в Чечне». Межиеву был передан поддельный внутренний паспорт; в заговор также втянули его брата Алихана. Позднее Хасханов передал Алихану 2,5 тысячи долларов и велел купить две машины, в которые собирались заложить взрывные устройства. (Как сообщается, эти машины были куплены в августе-сентябре 2002 г.)

Согласно заявлению тогдашнего главного прокурора Москвы Михаила Авдюкова, сделанному в июне 2003 г., Асламбек Хасханов был близко знаком с лидером террористов Шамилем Басаевым. Авдюков сообщил, что "еще в 2001 году в селе Старые Атаги [Хасханов] получил задание от Басаева через некоего Эдаева провести ряд терактов в Москве. Позднее, когда Эдаев был убит…, поручение подтвердил Хасханову непосредственно сам Шамиль Басаев. Смысл терактов состоял в серии «акций устрашения». (19) Далее в заявлении Авдюкова говорится: «Ему [Хасханову] было поручено возглавить группу и провести в Москве четыре крупных теракта с взрывами в людных местах. В группу помимо него вошли также Аслан Мурдалов, братья Алихан и Ахъяд Межиевы, Хампаша Собралиев и Арман Менкеев, все они нынче арестованы».

В апреле 2002 г. другой член чеченской террористической группы, уже упоминавшийся Хампаш Собралиев, купил значительную недвижимость – дом № 100 в поселке Черное Балашихинского района Московской области на Носовихинском шоссе. Запрошенная за дом цена, как сообщается, была 20 тысяч долларов. Затем в дом переехала семья чеченцев: «Павел [т. е. Хампаш]… и две молодые женщины». Женщины, по-видимому, были женой и сестрой Собралиева. Затем семья построила вокруг участка высокий забор и начала принимать гостей, приезжавших на дорогих иномарках и в большущих джипах. Вскоре дом Собралиева превратился в центр активности с приездом бывшего оперативника военной разведки (ГРУ). Арман Менкеев, вышедший в отставку в декабре 1999 г. майор ГРУ и специалист, помимо прочего, по изготовлению взрывных устройств, поселился как гость на участке в летнем домике. (Хампаш и женщины жили в большом доме.) Соседи знали Менкеева как «Рому», а Собралиева как «Пашу». (20)

Прошлое Менкеева и вопросы о том, кому он был верен, в конечном счете, помогают выявить многие проблемы, связанные с анализом событий на Дубровке. Согласно статье, опубликованной в июне 2003 г. на веб-сайте agentura.ru, Арман Менкеев — «российский офицер, майор, бывший заместитель командира отряда специального назначения [ГРУ]». Менкеев, сын казаха и чеченки, родился в 1963 г., и ранее служил в составе «знаменитой Чучковской бригады спецназа ГРУ». За 18 лет в ГРУ Менкеев послужил за границей и, как сообщается, умел говорить по-персидски. Кроме того, он сражался в составе российской армии во время первой чеченской войны (1994-96), награжден за это время медалью «За отвагу», был ранен и «получил инвалидность». Веб-сайт agentura.ru сообщает также, что именно Менкеев подготовил «пояса шахидов», самодельные гранаты и другие взрывные устройства, которые использовали захватчики заложников на Дубровке в октябре 2002 г. (21) Оружие и взрывчатку, использованные в октябре, «в этот дом [в поселке Черное] привезли прямо из Чечни на грузовиках в ящиках с яблоками». (22) (По утверждениям других источников, их привезли на машине из Ингушетии, а не из Чечни.)

В статье на сайте agentura.ru прямо задавался вопрос о том, был ли Менкеев предателем России, подчинившимся «голосу крови» [его матери-чеченки], или же он на самом деле верно служил России. Автор отмечал, что после ареста Менкеева в поселке Черное российской милицией 22 ноября 2002 г., допрашивавшие его в Лефортовской тюрьме в Москве сотрудники ФСБ пришли к выводу, что в его характеристике следует записать: «[российскому] правительству верен», добавив загадочное: «Военную и государственную тайну хранить умеет».

К лету 2002 г. террористический заговор начал набирать скорость. «Какое-то время боевики проверяли [Ахъяда] Межиева. А летом 2002 года представили его своему связнику Асламбеку [Хасханову] и подрывнику Ясиру, … который специально приехал в Ингушетию из Чечни познакомиться. Ясир представился новичку своим позывным — Абу-Бакар.» (Как нам теперь известно, оба имени использовались как псевдонимы Русланом Эльмурзаевым, который в то время проживал в Москве, а не в Чечне.) В августе 2002 г. Хасханов и Эльмурзаев навестили Межиева в Москве. По объявлениям в газете «Межиев приобрел малоприметные „шестерку“ и „восьмерку“» и отдал ключи от них – и сотовые телефоны, которые ему велели купить – «Асламбеку, который специально для этого прилетел из Назрани [Ингушетия]». (23)

Деятельность этих чеченских террористов в Москве, как оказалось, не осталась незамеченной. В действительности, по словам юриста Михаила Трепашкина, за определенной частью этих действий не только наблюдали, но и проинформировали о них власти. Однако власти предпочли бездействовать. Трепашкин, бывший подполковник ФСБ, ставший адвокатом-диссидентом, сам был довольно спорной фигурой. В 1998 г. он подал в суд на тогдашнего директора ФСБ Николая Ковалева за свое увольнение со службы и участвовал в пресс-конференции в ноябре 1998 г. вместе с другим бывшим офицером ФСБ Александром Литвиненко по поводу криминальной активности внутри ФСБ. В 1999 г. Трепашкин начал помогать комиссии Сергея Ковалева в расследовании терактов 1999 г. в Москве и Волгодонске.

По свидетельству Трепашкина, Эльмурзаев («Абубакар») и его сообщники действовали в теневой сфере, где криминальная активность постоянно пересекалась с официальными российскими элементами. В своем заявлении («Справке»), датированном 23 марта 2003 г., Трепашкин вспоминает: «Начиная с мая 2002 года от лиц из т. н. „криминальной среды“ поступала информация о концентрации в гор. Москве чеченцев… чего ранее не наблюдалось на протяжении более 2-х лет». (24) От бывшего сотрудника спецслужб, работавшего юристом в нескольких чеченских фирмах, Трепашкин узнал, что в Москве появился «Абдул» (бывший полевой командир лидера чеченских террористов Салмана Радуева и покойного сепаратистского президента Джохара Дудаева). «Была у меня,— продолжает Трепашкин,— информация и по „Абубакару“, который длительное время проживал в гор. Москве, имел доход от фирм, работавших в гостинице „Салют“ на Юго-Западе Москвы, и которого никто не трогал. О том, что гостиница „Салют“ направляет часть средств на поддержание чеченских боевиков, информация поступала и раньше. Однако никто никаких проверок не проводил, так как теневые средства распределялись и на некоторых руководителей силовых структур. Так, гостиницей „Салют“ руководили два чеченца…, а заместителем у них был генерал-лейтенант КГБ СССР Богданцев. Поэтому и „Абубакара“ в гостинице никто [из властей] не трогал». После событий на Дубровке Трепашкин добровольно передал собранную им информацию об «Абубакаре» в ФСБ, но в ответ на этот жест «со стороны ФСБ РФ активизировалась работа в целях фабрикации против меня уголовного дела».

В более позднем заявлении от 20 июля 2003 г. Трепашкин добавил: «В конце июля-начале августа 2002 года… я получил информацию о концентрации в городе Москве вооруженных чеченских экстремистов. …Особой их концентрацией отличались Юго-Западный и Центральный округи города Москвы». Трепашкин напомнил, как еще в 1995 г. задерживал «Абдула» в Чечне, на что высокопоставленный сотрудник спецслужб Николай Патрушев [нынешний директор ФСБ] и тогдашний директор ФСК Михаил Барсуков «приказали мне оставить „Абдуллу“ в покое». (25)

В разговоре с полковником ФСБ в отставке В. В. Шебалиным Трепашкин "указал ему, что в Москве [источники Трепашкина] видели полевого командира «Абдуллу» из бригады Радуева… Я ознакомил Шебалина с некоторыми старыми материалами в отношении… «Абубакара», занимавшегося тогда крышеванием ряда объектов в районе метро «Юго-Западная». «Забегая вперед,— добавляет Трепашкин,— скажу, что в настоящее время мне вменяют в вину, что в конце июля-начале августа 2002 года я разгласил Шебалину сведения об агентуре ФСБ РФ.» Вывод Трепашкина: «либо концентрация чеченских террористов происходила под контролем ФСБ РФ, и если это так, то спецслужбы решили огласку мною этих сведений превратить в разглашение гостайны России; либо Шебалин не передал эти сведения в ФСБ РФ». Но как выяснилось, Шебалин действительно передал информацию. По словам Трепашкина в июльском заявлении: «Он [Шебалин] заявил, что ФСБ РФ эти сведения были уже известны, но почему они не предприняли мер, ему неизвестно. Ему, Шебалину, якобы неизвестно, почему в отношении меня ФСБ возбудила уголовное дело, изъяв у меня всю базу данных, которую я собирал годами, в том числе о террористах».

Более того, когда Трепашкин узнал, что среди захватчиков заложников на Дубровке был «Абубакар», «я снова предложил Шебалину поднять материалы из моего компьютера (который, кстати, был изъят…)». Но «эксперты из ФСБ РФ преподнесли данные о лицах, причастных к событиям в „Норд-Осте“… в качестве разглашения гостайны России».

22 октября 2003 МВД задержало Трепашкина на шоссе в Московской области и предъявило ему обвинение в перевозке в машине спрятанного и незарегистрированного пистолета. Трепашкин смог передать информацию, что пистолет (предположительно украденный в Чечне) ему в машину подбросили и что обыкновенные милиционеры признались ему, что действовали по заданию ФСБ. Депутат Думы Сергей Ковалев так прокомментировал этот инцидент: «Я не верю, что Михаил Иванович [Трепашкин] имел при себе пистолет. Он опытный человек, бывший офицер КГБ, он не бандит. Трепашкин не дурак и очень хорошо все это понимает». (26) За день до ареста, надо отметить, Трепашкин дал большое интервью корреспонденту газеты «Московские новости». (27)

Продолжение

Гиперссылки проставлены редакцией сайта Заложники.Ру.

(1) См. grani.ru, 6 ноября 2002. Автор хотел бы поблагодарить Роберта Отто за его необыкновенно щедрую помощь при подготовке библиографии и чрезвычайно полезные замечания при подготовке этой статьи. Питер Реддэуэй тоже сделал целый ряд острых замечаний по рукописи этой статьи. Конструктивную и полезную критику высказал также Лоуренс Юзел. Автор, разумеется, один несет всю полноту ответственности за окончательный вариант этой статьи.

(2) См. sovsekretno.ru, ноябрь 2002.

(3) Опубликовано на polit.ru 8 октября 2002 специалистом ВЦИОМ по опросам общественного мнения Л. А. Седовым.

(4) Юрий Левада, «Рейтинг войны», «Новое время», 5 ноября 2002.

(5) См. Yevgenia Borisova [Евгения Борисова], «Kazantsev's Ball Now in Rebels' Court [После Казанцева очередь за боевиками]», The Moscow Times, 20 ноября 2001. См. подробное изложение разговора, который состоялся у Щекочихина с Закаевым в Лихтенштейне, в книге: Юрий Щекочихин, «Забытая Чечня», (Москва: «Олимп», 2003), стр. 248–259. В числе прочего Закаев описывает подробности мирного соглашения, о котором он в принципе договорился с генералом в отставке Казанцевым.

(6) Об этой группе см. «Чекисты во власти», «Новая газета», 14 июля 2003.

(7) Санобар Шерматова, «Chechen Plan Hammered Out [Выработка плана по Чечне]», Institute for War and Peace Reporting, 30 августа 2002. «План Хасбулатова» опубликован как приложение, озаглавленное «План мира для Чеченской республики», в книге: Руслан Хасбулатов, «Взорванная жизнь» (Москва: «Грааль», 2002). Так называемый «план Бжезинского» опубликован в статье: Zbigniew Brzezinski, Alexander Haig, and Max Kampelman [Збигнев Бжезинский, Александер Хэйг и Макс Кампельман], «The Way to Chechen Peace [Путь к миру в Чечне]», The Washington Post, 21 июня 2002.

(8) См. grani.ru 17 октября 2002.

(9) Ольга Алленова, «Терроризм и захват после антракта», «Коммерсант-Власть», 28 октября 2002.

(10) Евгений Примаков, «Шесть пунктов по Чечне», «Российская газета», 10 сентября 2002.

(11) См. grani.ru 17 сентября 2002.

(12) Санобар Шерматова, «Миротворцы под ковром», «Московские новости», No. 6, 18 февраля 2003. В дальнейшем Шерматова сообщала, что переговоры на высоком уровне проходили «в одной из республик Северного Кавказа». («Шестеро из бараевских», «Московские новости», 29 апреля 2003). В статье «По-американски не получается?» в номере газеты «Московские новости» от 5 августа 2003 Шерматова добавила: «В то время, когда в Москве обвиняли Масхадова в организации теракта на Дубровке, он, по сведениям „МН“, находился в безопасности в одной из республик Северного Кавказа».

(13) См. hro.org, 19 октября 2002.

(14) Ольга Алленова, «Терроризм и захват после антракта», «Коммерсант-Власть», 28 октября 2002.

(15) См. The Moscow Times, 31 октября 2002.

(16) См. grani.ru, 18 октября 2002.

(17) «Кавказ-Центр», перевод: BBC Monitoring, 4 октября 2002.

(18) Александр Хинштейн, «Главный террорист „Норд-Оста“», «Московский комсомолец», 23 мая 2003; и Зинаида Лобанова, «Только он ответит за „Норд-Ост“?», «Комсомольская правда», 22 апреля 2003.

(19) «В Москве готовилось четыре „Норд-Оста“», «Российская газета», 20 июня 2003. Авдюкова сняли с должности в июле 2003: «Прокурор Москвы подал в отставку», grani.ru, 31 июля 2003.

(20) См. Александр Хинштейн, «Главный террорист…»; Андрей Скробот, «Взрывы в Москве готовят в Подмосковье», «Независимая газета», 6 июня 2003; и Зинаида Лобанова, Андрей Редькин, «Не виноваты мы! Бараев сам пришел», «Комсомольская правда», 23 июня 2003.

(21) Александр Жеглов, «Правительству верен», agentura.ru, 30 июня 2003. На сайте agentura.ru говорится, что эта статья сначала появилась в газете «День» 3 декабря 2003.

(22) Зинаида Лобанова и др., «Найден мент, пустивший террористов в „Норд-Ост“», «Комсомольская правда», 9 июня 2003. В более ранней статье Лобановой в номере той же газеты от 22 апреля 2003 говорилось, что оружие и взрывчатку привезли в столицу из Ингушетии в грузовике с арбузами и хранили в двух гаражах, арендованных в Москве на Ленинском проспекте и в Огородном проезде. По-видимому, изначально взрывчатка хранилась на базе в поселке Черное.

(23) Зинаида Лобанова, «Только он ответит за „Норд-Ост“?» «Комсомольская правда», 23 апреля 2003.

(24) Текст «Справки» Трепашкина см. в «Таинственный „Абубакар“», chechenpress.com, 31 июля 2003.

(25) См. «Эхо „Норд-Оста“ и взрывов домов в России», «Кавказский вестник» (editor@kvestnik.org), 22 июля 2003. Этот же текст был опубликован в: «'Норд-Ост': провокация ФСБ», chechenpress.com, 21 июля 2003.

(26) См. Полина Шершнева, «Он пойдет до конца», newizv.ru, 24 октября 2003.

(27) Игорь Корольков, «Фоторобот не первой свежести», «Московские новости», 11 ноября 2003. В номере «Новой газеты» от 4 декабря 2003 журналистка Анна Политковская сообщила, что в Московском военном окружном суде состоялся закрытый процесс по делу Трепашкина, и что Amnesty International рассматривает вопрос о предоставлении ему статуса политзаключенного.

комментировать

добавление комментария
Пожалуйста, оставляйте комментарии только по теме.
имя:
e-mail
ссылка
тема:
комментарий:
Код:*
	я хочу получать сообщения по е-почте, если комментарии будут поступать еще

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved