Я ВЕРНУЛАСЬ ИЗ АДА

Труд, 30.10.2002

Во время штурма дочь Елены Федотовой закрыла маму своим телом, а сама потеряла сознание

У администратора гостиницы «Центральная», что в подмосковном Орехово-Зуеве, Елены Ивановны Федотовой сейчас уже все позади. Она выжила в этом аду, которым стал Театральный центр на столичной улице Мельникова, и теперь уже дома. О тех страшных днях и ночах воспоминания, которые вряд ли сотрешь из памяти.

- Мы заказали билеты на 19 октября в городском театральном агентстве. Расходы оплачивала администрация гостиницы. Но что-то там не получилось, и сроки выезда нам перенесли на 23-е. Кто-то из сотрудников гостиницы отказался. И мы тогда решили: пусть по этим билетам отправляются дети или близкие родственники. Я позвонила в Москву своей Кате: "Дочь, хочешь на мюзикл? Она говорит: «Хочу». Кате 19, она учится на третьем курсе МВТУ имени Баумана. Занятия до семи вечера, но она отпросилась пораньше. Со старшей горничной Ниной Соломоновой поехал ее сын Виталий…

Предчувствий никаких не было. Я как организатор поездки — председатель профкома гостиницы все-таки боялась, что в дороге что-нибудь случится. А дорога получилась веселой. Ехало нас 15 человек. Шутили, пили вино. У Титовой Катерины отчего-то вырвалось: «Давайте выпьем за наш последний путь!»

Моя Катя уже ждала у входа. Ничего подозрительного не заметили. Во время антракта гуляли в фойе, вестибюле, ходили в буфет. Купила Кате пирожное суфле, посыпанное сверху шоколадом. Потом их уже детям боевики раздавали. Раздавали, кстати, только мужчины. У женщин руки были все время заняты. В левой — граната, в правой — пистолет. И палец постоянно на спусковом крючке. Даже когда они спать ложились — а укладывались по очереди на полу,— палец так на курке и оставался.

… Так вот и в антракте мы тоже ничего такого не заметили. Все началось минут через пять после начала второго отделения. К нам на бельэтаж, на сцену, в партер одновременно выскочили вооруженные люди с криками: «Руки за голову… Это захват». И начали стрелять в воздух, в потолок. "Кто не выполнит команду — расстрел на месте… " «У кого найдем мобильный телефон, убьем». Как фашисты. И все время: "Расстрел, расстрел, расстрел… "

Словно в дурном сне. Мы еще поначалу подумали, что это некий режиссерский ход. Не верилось, что все по правде. Многие крутили во все стороны головой, вытягивали шею… Кого-то из зрителей тут же стали бить во всю силу прикладами по голове. Кровища… Но никто из избитых не закричал. Потом приказали выкинуть в проходы сумки. Я даже не пыталась вытащить деньги — какое там. Шок… А в сумочке остались три тысячи рублей и еще документы. Сегодня муж поехал в Москву, может быть, вещи вернут. Да Бог с ней, с сумкой, главное, живы остались.

Первый час. Казалось, что вот-вот все кончится, что это недоразумение… Приказали: «Если есть грузины, мусульмане, иностранцы, пусть выходят, отпустим».

Нас охраняли постоянно десять человек. Четыре женщины и шестеро мужчин. Другие приходили и уходили. Главарь Бараев был все время внизу. Трое из наших охранниц были в маске. Одна — самая молодая — лет 16, с открытым и с каким-то очень детским лицом. В черной одежде и в черном платке, прикрывавшем лоб. Но она была самой жестокой. Нас бандиты сами предупредили: «Она, мол, воспитана в мусульманском духе, ярая исламистка. Дадут приказ взорвать, выполнит сразу. И это будет для нее счастьем». Она и в туалет, когда нас водила, пистолет всегда держала наготове.

Старший в группе был, как его называли, Аслан. Он тоже ходил без маски. Мы его спрашивали: «Откуда ты?» Он отвечал, что из Грозного. Еще я запомнила, что одну женщину звали Айшат, вторую Сальва или Сельва. Среди мужчин был Рашид. Остальных по именам не запомнила. Все террористы молодые — лет по 20 и все, как мы поняли, из Чечни. Один был только постарше — ему за 30. На нем были очки, похожие на те, с которыми в бассейнах плавают. А сверху надета маска. У кого-то было закрыто все лицо, у кого-то только нос и подбородок.

И сейчас просыпаюсь ночью — спать пока совсем не могу — эти страшные лица перед глазами… Когда там сидела, сотни раз себя кляла, что эту поездку чертову организовала. И у дочки просила шепотом прощения, что взяла ее на спектакль. А Катя — мы сидели все время рядом- успокаивала: «Да ладно, мама, не волнуйся, все будет хорошо». А я все равно себя ругаю. Наши же погибли. Двое точно. Буфетчица Галя Литвинова с мужем Борисом. Таисию Петрову найти до сих пор не могут. Она пенсионерка, пожилая, вряд ли у нее были шансы..

- Много общались с террористами?

- Да, мы их расспрашивали. Хотели понять, объясняли: мы тоже не желаем войны, почему вы нас мучаете? Но они быстро прекращали разговоры: «Хватит, молчать!» В принципе общались с нами если не вежливо, то не грубо. Никого из тех, что сидел в бельэтаже, потом не били. Разрешали лекарства из сумочек взять, кому необходимо было.

- А как вы об этом просили?

- Как в школе, поднимали руки. Боялись по-другому, чтобы не разозлить бандитов. Они на человека с поднятой рукой сначала наводили пистолет, а потом спрашивали, что надо. И подводили к вещам под конвоем. Водили в туалет максимум по двое. А когда у них было хорошее настроение, то и по три-четыре заложника.

Потом всех нас поделили. Женщин посадили справа, если смотреть на сцену, мужчин — слева. В партере же все сидели, как и сидели. Но там было страшнее, как мне показалось. Там чаще стреляли. Уже ближе к штурму у какого-то парнишки, видимо, не выдержали нервы. Он вскочил и побежал по спинкам сидений к сцене. Бандиты стали в него стрелять из автоматов очередями, но промахнулись и попали в двух зрителей. Мужчине — в голову и женщине в живот. Народ внизу стал кричать: "Кровь, кровь, кровь… " Мужчину бандиты потащили за руки по полу… А паренька вывели за дверь в фойе. И там раздались выстрелы… Потом бандиты объяснили свою жестокость тем, что паренек якобы бежал к бомбе. У нас такая же точно бомба лежала на первых рядах. И обе были соединены проводками. Одна из смертниц еще нас «успокаивала», чтобы мы не пригибались и не прятались. Потому как заряды убьют всех на расстоянии 200 метров. Так бы, наверное, и случилось….

- Как вели себя бандиты, как менялось их настроение?

- В первую ночь они были очень уверены в себе. Это чувствовалось. Они нисколько не сомневались, что их план удастся. То и дело заявляли: либо умрем, либо победим. Но были уверены именно в победе. И все время переговаривались по сотовым телефонам. У них и зарядные устройства к ним имелись. Говорили, что давно готовились к захвату. Собирались свою акцию приурочить к дню рождения Путина. Но малость, мол, подзадержались. Потом стали нервничать. И чем дальше, тем больше. Не получалось так, как они хотели. Перед штурмом особенно дергались. Бараев стал что-то кричать своим на чеченском. А потом стреляли.

Эта третья ночь последняя, говорили бандиты. Если подвижек не случится, начинаем второй этап операции. Какой именно, не объясняли, но было ясно, что нас ждет что-то жестокое.

Потом бандиты закричали: "Разведчик, разведчик… " Раздались выстрелы. В зал ввели какого-то мужчину. Он стал объяснять, что пришел к сыну, который в заложниках. Бандиты потребовали, чтобы мужчина назвал имя сына. Стали выкрикивать имя, но никто в зале не отозвался. Тогда мужчину начали бить прикладами, а потом вывели. Раздались три выстрела… Зал заволновался. Голоса пошли волнами. На сцену вышел Бараев и сказал: «Успокойтесь, успокойтесь… Сядьте… У меня были переговоры с Примаковым. Мы с ним не договорились. Но сейчас поступили сведения, что завтра к 11 прилетает Казанцев. Будем с ним говорить». Значит, хотя бы до утра проживем, подумала я. «Господи, просила, сохрани и помилуй, чтобы все остались живы. Господи, помоги…» Наверное, каждый тогда по-своему молился и просил. Но просили, конечно, об одном…

- В зале Театрального центра смотрели телевизор?

- Да. Мне картинку не было видно — аппарат стоял на режиссерском пульте, но все слышала. У бандитов были маленькие приемнички. Они их все время слушали и нам иногда давали.

- Не опасались, что передачи разозлят бандитов?

- Конечно, боялись. Передавали много ненужного. Например, вспоминали хронику захвата заложников и каждый раз сообщали, сколько было убито при этом человек. Вы не представляете, как это нас нервировало и как заводило террористов Бараева. Потом прошло сообщение, что якобы Масхадов не имеет никакого отношения к захвату. Бандиты вовсю смеялись этому и перемигивались. Они нам говорили, что ждут звонка из Чечни. Как я поняла, от того же Масхадова с сообщением, что войска выводят… Я говорила своим охранницам, что это быстро не сделать.

- У нас время есть. Подождем неделю и больше, если надо…

Потом Цекало по телевизору зачем-то сказал, как можно незаметно пройти в здание Театрального центра. Бандиты стали немедленно срывать панели облицовки на стенах и потолке в поиске вентиляционных труб. Находили и сразу же их минировали… В прямой передаче показали, как спецназовцы пытаются проникнуть в здание…

- А как вас кормили?

- В первый день принесли по плитке шоколада на ряд, а в нем человек 15. Мы по кусочку и делили. Сок по литру — тоже на ряд. Глоточек за глоточком пили. На второй день принесли только маленькие шоколадки и бутылки с газированной водой. Все. Потом уже ходили с пустыми бутылками в туалет за водой. Сами бандиты не ели. Принимали только какие-то таблетки. Сок и воду они пили.

- Специалисты говорят, что у заложников возникают симпатии к тем, кто их пленил. У вас такое было?

- Если что-то и было, то страх. Особенно когда возникала стрельба. Мы думали, что начинается штурм. А рядом бомбы… И было видно, что захватчики готовы на все… На сцену вынесли канистру с бензином. Так, по крайней мере, бандиты сказали. И мы раз за разом пытались им объяснить, что мы ни при чем. А особенно дети. «Вы же сама мать,— говорила я одной смертнице.— Неужели ребятишек не жалко?» А она в ответ: «Моих родственников убили, почему я ваших должна жалеть? Умирать легко, не бойтесь. Взлетим вместе на небеса. Вы даже этого и не почувствуете».

- Спали в эти дни?

- Нет. Только в забытье впадаешь минут на 15. И сердце все время колотилось. Не надо даже было пульс слушать. Хватало сил только часы заводить.

- Как вели себя дети?

- Мужественно. Никаких истерик. Только кто-то иногда тихо плакал.

- Расскажите про штурм…

- Я его толком не помню, очень быстро потеряла сознание. Видела только, как из-под потолка пошел газ и начал быстро опускаться вниз… Закружилась голова. Очнулась часов в 10 утра с трубкой во рту. Меня подключили к аппарату искусственного дыхания. Сама дышать не могла. Врач, слышу, откуда-то издалека просит: «Дыши полной грудью». А у меня ничего не получается… Я, наверное, рано выписалась. До сих пор болят все мышцы. И в голове страх. А Катя еще оставалась в 68-й больнице. Мы к ней с мужем приходили. И она рассказала подробности газовой атаки. Как водой стала смачивать мою джинсовую рубашку и прикладывать к лицу, как закрыла меня своим телом. И сама потеряла сознание. А это ведь я должна была ее закрывать. Дочь фактически спасла меня. Катюша быстро очнулась — уже в вестибюле, когда ее выносил на плече какой-то спецназовец. Он погладил дочку по голове, успокоил: "Теперь все в порядке… "