«Норд-Ост»: снова в плену?

«Молодой дальневосточник»

Вообще-то Ирину ждали немного раньше — после освобождения она прекрасно себя чувствовала и была готова сразу же вылететь на Дальний Восток. Но…

В этом году Ирина планировала не просто погостить на родине, но и переделать кое-какие дела. Во-первых, пришла пора обменять паспорта, во-вторых, решить квартирный вопрос. Поэтому Хиаррелл сложила в дорожную сумку все необходимые бумаги. При этом для самой себя неожиданно предложила дочери снять копии и оставить их в Портленде. Словно предчувствовала.

23 октября, собираясь в театральный центр на Дубровке, по российской привычке прихватила все ценное с собой — документы, деньги, обратный билет в Америку.

А 28-го, оставшись одна в номере посольской гостиницы, впервые почувствовала себя никем.

Нет, сотрудники посольства отнеслись очень внимательно. И российское правительство быстро оказало материальную помощь. На выданные 50 тысяч можно купить теплую одежду, билет в Хабаровск. Проблема в том, что билеты без документов не продают. А на руках — только и есть, что справка из больницы: перенесла, мол, детоксикацию. И числа указаны. Но отравиться-то разным способом можно.

То ли уставшие от суматохи, то ли просто «некомпетентные» компетентные органы как-то равнодушно пожали плечами: хорошо, дадим справку, что вы были в заложницах.

— А печать?
— А печать в прокуратуре…

Однако и такая справка не решала проблемы с билетом. Правда, все же удалось узнать — должно быть временное удостоверение личности (форма 9). Наконец, его удалось получить. И сразу на хабаровский самолет.

А в России праздники. Обратный же вылет к месту проживания, в Портленд (билет удалось восстановить), через десять дней. Едва соотечественники закончили примиряться и соглашаться, Ирина поспешила в паспортно-визовую службу — в Америке у нее только вид на жительство, сама же она наша, хабаровская. И снова неудача — в милиции укороченный рабочий день, профессиональный праздник… С такими невеселыми новостями и появилась Ирина в редакции.

Хотя, несмотря ни на что, она оптимистка — «все будет хорошо», верит, что на родине живут отзывчивые и добросердечные люди, войдут в положение и поймут ситуацию. Ведь невозможно же попасть из одного плена в другой — на этот раз бюрократический!

ПОСЛЕ АНТРАКТА

Действие во втором акте «Норд-Оста» начиналось с чествования Сани Григорьева: сам Чкалов его заметил и сейчас будет здесь. Поэтому, когда на сцене появился невысокий человек в черной шапочке, с автоматом и крикнул другим актерам: «Пошли отсюда!» — никто еще не удивился. Мало ли как современные постановщики прочитывают «Двух капитанов», может, это охрана у героя такая, вот сейчас придет Чкалов, и все встанет на свои места. Только когда человек пальнул из автомата очередью в потолок, стало понятно — эта ситуация придумана совсем другим режиссером. В зале появились и другие люди в черном. Внесли, как показалось, огромную железную «чушку», фугас, и разместили в следующем за Ирининым рядом.

Никого убивать террористы не торопились. Объявили свои требования, «потренировали» — пару раз заставили лечь на пол, под кресла. Изъяли фотоаппараты. Занялись «процедурой» выявления иностранцев. Зачем — чтобы освободить или расстрелять? Ирина вышла к сцене, с тревогой подала свою «грин кард»: «Соединенные Штаты». «Поймут ли, что это только вид на жительство, а я — русская, или, может, напротив — посчитают за американку и от этого будет еще хуже… Вон одна женщина так и не призналась… Другая, израильтянка, каким-то образом разрезала ковролан и спрятала документы туда… Пожилой британец от страха не может ни произнести, ни написать свое имя…» Нет, посадили на первые ряды, заставили сообщить знакомым, в посольства.

Ирина не успела подключить мобильник, на что он и был годен, так только в качестве телефонной книжки. Нашла сотовый номер знакомого дочери по Интернету. Было четыре часа утра:

«Дима, ты телевизор смотришь?» — «Конечно…» — «Я в театре…»


НОВАЯ ОПАСНОСТЬ

Запах нагретой пластмассы они почувствовали одними из первых — слишком близко располагались готовые взорваться софиты. Забеспокоились не только заложники, но и террористы — лопни театральная лампа, на воздух взлетит весь начиненный взрывчаткой зал. Отключить электричество вообще — результат будет тот же. Несколько напряженных часов прошло в ожидании, когда же найдут специалиста, сумеют разобраться в сложной компьютерной системе. Одна опасность вытеснила мысли о другой. Наконец, софиты погасли.

Но пришла… невыносимая скука. Ирина из коллектива иностранцев вернулась в свой прежний ряд, к спутнику, который и пригласил гостью на популярный мюзикл, да еще поставленный по любимой с детства книге.

— Давай, я тебе почитаю вслух, — предложил Вик и вытащил из объемной сумки Стейнбека.

Слушать монотонный бубнеж было еще хуже. Да и как отреагируют окружающие? Может, для кого-то это станет последней каплей.

— Лучше я почитаю сама.

Хватило на десяток страниц. Вик тем временем извлек из своей сумки чистый лист бумаги, перочинный нож и ручку. Лист был поделен на 36 кусочков, на каждом появились тщательно прорисованные карточные масти. Играли в подкидного дурака. Спали. Странно, но при всем напряжении засыпалось очень легко, организм, видимо, вошел в режим автопилота.

Оставалось ждать и наблюдать. Время рассвета и заката легко определялось: террористы уходили в угол сцены, молились. Ирина навсегда запомнила, где в «Норд-Осте» восточная сторона — в том же направлении и ее родной дом…


РАССТРЕЛ

Неожиданно в зал втолкнули девушку. Деланно веселым голосом она кричала: «У, сколько народа! Ну че, кино посмотрим?». «Сейчас мы при вас спросим, как она сюда попала,» — объяснили террористы. «Как всегда ходила в детстве, так и сейчас», — сказала девушка. «Зачем?» — «Ну, здесь здорово!» — «Тебя подослали! Мы тебя расстреляем». — «Я что, сейчас умру?» Девушку вывели, оставив дверь приоткрытой. Раздались выстрел и вскрик, тихий, как мяуканье маленького котенка. Потом еще несколько выстрелов.

— Что там? Неужели убили? — наклонилась Ирина к соседке, сидящей прямо напротив двери.
— Ничего, ничего, все хорошо, — успокоила ее женщина.

Однако после этого заложников перестали выводить в туалет. Видимо, труп девушки все же был.

ДЕТИ

Потом среди захватчиков началась какая-то суета. Из реплик стало понятно — где-то в зале генерал-майор милиции. Его нашли на балконе: «Теперь будешь у нас пленным». — «Я не на работе, просто пришел с семьей на спектакль, так что обычный заложник, как и все». Генерала оставили в покое, и он остался со своими женой и дочерью. Двенадцатилетняя девочка погибла во время штурма.

Как и другой ребенок, запомнившийся Ирине. Недалеко от них сидела новая семья того самого американца, уже попадавшего в эпицентр теракта, в Оклахоме. Держался он молодцом, но на спутницу смотреть было тяжело. Будто предчувствовала что-то — чернела на глазах, когда в очередной раз не удавалось отправить худенькую бледную дочку с группой освобождаемых и девочка возвращалась.

В БОЛЬНИЦЕ

Вдруг что-то такое повисло в воздухе и захотелось натянуть на нос свитер и обмотать лицо шарфом. Вик плеснул минералкой на воротник… Дальнейшие события остались в памяти лишь несколькими яркими вспышками. Раз — Ирина очнулась на полу, как ей показалось, троллейбуса, железные ножки кресел, тела людей, рядом лежит мертвенно-бледный мужчина, он не шевелится и, кажется, не дышит. Провал. Два — в проеме, почему-то больше напоминающем вход в пещеру, появляется кто-то в серой кепке:

— Есть кто-нибудь живой?
Нужно дать о себе знать, Ирина мычит что-то невнятное.
— Все, вижу, — кричит мужчина.

Провал. Снова тот, в кепке. Ирина пытается протянуть руку…

Окончательно очнулась она уже в 13-й городской больнице. Из одежды — белье и брюки, в вене — капельница, раствор глюкозы. Еще несколько следов от уколов, значит, вводили противоядие. Удивительно, но взятые анализы не показали никаких изменений в организме, в отличие от соседок по палате, да и чувствовала себя прекрасно. Передали записку от московской подруги: «Посольство извещено. Тая (дочь) сегодня будет в Москве». Хотелось летать и жить. И очень хотелось принять душ. К счастью, в больничной душевой была горячая вода. Не было только мыла и полотенца. В качестве последнего пришлось использовать пододеяльник. Кусочек мыла медсестры принесли из другого отделения.

Конечно, персонал и те, кто уже ожил, не могли говорить ни о чем другом. Девочки из медперсонала рассказывали, когда привезли первых заложников, принимать их бросились все. Даже дородные буфетчицы, оставив дорогие сердцу прилавки, на собственных руках носили людей. Несмотря на собственный возраст, на тяжесть, на одышку. В больнице Ирина познакомилась еще с одним мужчиной из «Норд-Оста». Высокий здоровяк, он пришел в себя еще в зрительном зале. Рядом лежала жена. Мужчина попытался поднять ее на руки и нести, но кто-то из освобождавших вытолкнул его на улицу: «Мы принесем ее следом». Но выносили и выносили других. Снова прорваться в зал не получилось. Тогда просто начал помогать выходившим. Жену он обнаружил несколько часов спустя в той же 13-й больнице. Она не дышала. «Что делать?» — мужчина хватал за руки снующий по коридорам медперсонал. «Искусственное дыхание умеешь? Делай!». Женщина задышала, но в сознание не пришла. Еще несколько дней она пробыла в коме. Теперь вопрос «Что делать?» новый знакомый задавал уже Ирине. «Говорите с ней, говорите, зовите ее домой».

Через сутки врачи объявили, что Хиаррелл готова к выписке. Представив, себя в огромном городе без денег, документов, одежды, наконец (в больнице ей смогли выдать только хирургические бахилы и рабочую куртку), Ирина отказалась. К вечеру настроение начало падать — Таисья не появилась. Хотя Ирина точно знала: дочь где-то здесь, в толпе у ворот. Значит, не смогла прорваться сквозь кордон. В столовой подбежал радостный знакомый: «Моя жена пришла в себя и просится домой!». Хорошо, что хоть у него все в порядке. Ирина медленно побрела по коридору.

А в конце маячило яркое, оранжевое, прыгающее пятно (увы, во время штурма потерялись и очки): «Мама!». Сумела! Уговорила. Прошла. Единственная из многолюдной толпы. И привела за собой сотрудников посольства. Ирина снова бросилась к врачам: «Отпустите!». Поругались, конечно, но не сильно, пошли навстречу, второй раз за день переписали бумаги, даже отыскали спрятанную до утра печать.

ТАЯ И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ

Они приехали к матери еще находящегося в реанимации Вика. Поговорить толком времени не было — сказались стресс и усталость. Таисья уснула, Ирине не спалось. Тихонечко встала, поискала сигареты. «Мамочка, не уходи! Я тебя так люблю!» — зашарила во сне по постели совсем взрослая дочь.

Получив Димино сообщение о матери-заложнице, Тая села на телефон: друзья в Америке, друзья в России, бабушка и дедушка на Дальнем Востоке. Сенат штата Орегон. Сайт с маминой фотографией в Интернете: «Помогите!». Тая даже создала страничку и разместила ее на чеченской «волне» — «Освободите маму!». Когда ей показалось, что власти штата медлят, дозвонилась до Вашингтона. Есть! Получилось. Деньги на поездку собирали все из семейного окружения в Портленде. Сенаторы связались с посольством. Накануне маминого отлета Тая только-только устроилась в хорошую фирму, но была готова потерять работу — только бы скорее в Москву. Американское начальство, однако, отнеслось с пониманием: девушку не только безоговорочно отпустили с работы, но даже пообещали оплатить дни отсутствия.

В приморском поселке Рощино, не отрываясь от телевизора, ждали развязки родители. «Все будет хорошо», — твердила про себя мама. Отец пытался отвлечь внимание от экрана: «Смотри, смотри, как котенок разыгрался». Он заплакал первым, когда по телевизору показали списки погибших. Мама не может расплакаться до сих пор.

Лучшая хабаровская подруга Людмила не скрывает слез — хорошо, что все закончилось. А в те дни она практически не отходила от телефона: звонки в Москву, из Америки. Ася, дочь Людмилы, живет с мужем в Сиэтле: «Мама, тут все молятся за. Все смотрят CNN. Вот сейчас показывают интервью с Васильевым. Только они русскую речь глушат. Мам, что он говорит?». Интервью шло синхронно. Людмила повторяла слова: «Заложники освобождены».

— Если б тот парень, что на небе, — сейчас немного кощунствует Людмила, — не помог бы, от него бы полмира отвернулось.

Поддержка шла и из Испании, и из Африки. Ирину и Таисью многие давно в Интернете знают — Тая серьезно фотографией увлекается. Атеисты с семидесятилетним стажем — и те к Богу обращались.

И ОН услышал.