МАРК ФРАНКЕТТИ, ЖУРНАЛИСТ «SUNDAY TIMES», БЕСЕДОВАВШИЙ С ТЕРРОРИСТАМИ: ОПЕРАЦИЯ ПРОВОДИТСЯ ПО ПРИКАЗУ МАСХАДОВА И БАСАЕВА

Известия

Британский журналист Марк Франкетти, в четверг дважды общавшийся с захватившими Театральный центр бандитами, не впервые имеет дело с террористами — в Афганистане он встречался с талибскими командирами. О том, что за люди держат заложников на Дубровке, Марк ФРАНКЕТТИ рассказал корреспонденту «Известий» Андрею ЛЕБЕДЕВУ.

- Какое впечатление на вас произвели террористы?

- Думаю, они умеренно религиозные мусульмане — все эти постоянные «Аллах акбар»… Но «типичными арабскими террористами» я бы их не назвал. Они более… советские, что ли.

Это профессиональные боевики: это проявилось в том, как осторожно меня впускали, заставили снять верхнюю одежду, обыскали, прежде чем вошел их лидер. О нем: очень целеустремленный, спокойный, никаких признаков напряжения или стресса. Напротив, явно довольный тем, как разворачиваются события. По его словам, главная задача его группы была в том, чтобы проникнуть в Театральный центр и захватить заложников, и это им вполне удалось, а что будет потом — «ну посмотрим».

- То есть конкретных требований они так и не предъявили?

- Никакого плана типа «в течение 5 дней вывести войска из Урус-Мартана» у них нет. Они требуют «остановить войну в Чечне немедленно», а после этого они свяжутся по мобильным телефонам со своими партнерами в Чечне. Они считают, что следующий шаг за президентом Путиным. А выработать детали вывода войск должны правительства России и Чечни — под последним имелся в виду Масхадов.

- Эти люди действуют от имени Масхадова — так они утверждают?

- Они назвали происходящее «совместной операцией», которую проводят по приказу Масхадова и Басаева. Боевики очень подчеркнуто об этом говорили. С другой стороны, нельзя исключать, что они пытаются дискредитировать Масхадова, но как все обстоит на самом деле — сказать пока невозможно.

- Легко ли с ними разговаривать?

- Бараев почти не проявляет эмоций, очень спокоен, даже, я бы сказал, робок. Говорит монотонным голосом и практически одно и то же. У него есть заместитель — с ним я разговаривал дважды. Тот производит впечатление более гибкого человека. Во время разговора между ними возникло расхождение — Бараев сам предложил мне сфотографировать зрительный зал, но его заместитель стал возражать, в конце концов они согласились, что фотографировать и даже впускать меня в зал нельзя. Вместо этого они отвели меня в одно из помещений и показали трех женщин, обвязанных брикетами взрывчатки.

- На каком языке вы говорили?

- На русском. По-моему, у них хороший русский. Не знаю, делают ли они грамматические ошибки, для меня самого русский — не родной. По-английски они говорить не пытались. Трудно сказать наверняка, но, по-моему, образование у них не очень хорошее. Им лет по 25–27, значит, период после окончания школы пришелся у них как раз на военные годы.

- В смертники всегда идут молодые…

- Не похоже, чтобы кто-то из них был под влиянием наркотиков или алкоголя. У них высокий уровень дисциплины. Чувствуется, что они полны решимости. И это понятно — люди пришли с готовностью умереть. Если будет штурм — они взорвут здание, в этом не приходится сомневаться. С другой стороны — я бы сказал, что тому, кто готов подорвать здание вместе с собой, нет нужды надевать маску. И создается впечатление, что они сохраняют открытым выбор: если ситуация разрядится — покинут страну.