А по-хорошему вообще никого возить никуда не надо было, а прямо на месте разбить палатки и оказывать помощь. Прямо при выходе колоть антидот и вести в палатки. И уж если «скорую» привлекать, то собрать реанимационные бригады – чтобы стояли уже готовые, с кислородом, со всем. А то посмотрите, какие у нас кислородные баллоны – их и не откроешь толком. Если сейчас что-то подобное повторится, вообще полный кирдык будет. Тогда хоть рации были, сейчас – одна или две рации на всю подстанцию, да и те практически не работают. Главное, нам так никто и не объяснил, как действовать, если такая ситуация повторится. Опять будет массовка – бери, грузи и вези. И вся работа.

Андрей Легошин, начальник департамента управления в кризисных ситуациях МЧС России:
– Понятно, что мы извлекаем уроки из любых чрезвычайных ситуаций, особенно из таких печальных, иначе мы бы зря существовали… Прежде всего приняты организационные меры. Обычно в чрезвычайной ситуации действуют самые разные службы, от специальных до коммунальных, поэтому проведены совместные учения. Очень важны скоординированность и взаимодействие, поэтому подготовлены нормативные документы, позволяющие улучшить реагирование. По противодействию терроризму введены обязательные в МЧС тренировки, подготовлены документы, в том числе совместно с правительством и правительственными комиссиями. Изменены некоторые подходы в медицинском плане. Скажем, набор необходимых средств. Любой объект может подвергнуться нападению. Особое внимание было уделено местам массового скопления людей: собраны все данные по всем кинотеатрам, зрительным площадкам, школам, больницам – чтобы было ясно, где, как и что, чтобы не искать чертежи, как это было на «Норд–Осте». Вся эта работа ведется, конечно, не в одной Москве, а во всех субъектах Российской Федерации. Есть закрытые документы, да и нельзя все делать в открытую, что показала работа с прессой как раз на «Норд-Осте». Есть внутренние распоряжения, изменяющие порядок прохождения информации. Информация должна проходить быстро, поэтому убраны некоторые звенья в этой цепи, не совсем нужные или те, которые можно оповещать не в первую очередь. Конечно, все проанализировано, но получать второй «Норд-Ост»… очень бы не хотелось.

Игорь Шарипов, доктор медицинских наук, ведущий специалист по проблемам катастроф Института им. Склифосовского:
– Ничего с тех пор не изменилось. Я могу вам уверенно заявить, что ничего. Я понимаю, многие скажут, что в МЧС что-то изменилось. Все изменения на бумаге – последствий никто никогда не видит. Раньше, когда были такие ЧП, например катастрофа под Свердловском в конце 70-х, у нас в медицинской среде выпускались сборники, проводился анализ, собирались сессии, конференции, анализировались все ошибки. Нынче глухо. Никаких циркуляров никуда не поступало, ни с чем никого не знакомили. Вопрос не в оснащении. И с «Норд-Остом» все было так, как было, из-за нехватки не оснащения, а организации: бездарные люди этим занимались. Если вдруг что-то случится, то же самое будет. Просто люди не знают, что делать именно в таких неординарных ситуациях. Никаких организационных подвижек для рядового доктора не произошло. На что рассчитывать, я лично не знаю.

Борис Блохин, профессор, доктор медицинских наук, Российский государственный медицинский университет:
– Из-за кого это было сделано – из-за людей.

А потом их кинули на землю и ничего не сделали… Еще есть в медицине катастроф правило: нельзя концентрировать большое количество больных в одном месте. 340 пострадавших было в 13-й больнице. Даже самая грамотная в плане персонала больница не может справиться с таким потоком. Это абсурдно!