Потерпевшая Михайлова Е. В.: «Я уснула и очнулась уже в 13 больнице, где-то в 8 утра на полу. У меня было тяжелое состояние. Были проблемы с почками. Я пролежала в больнице 2 дня, мне было плохо. Потом мне сказали, что больше никакое лечение мне там предложить не могут, и я могу идти домой. До трагедии головные боли меня не беспокоили. В 13 больнице нам не было оказано медицинской помощи. У меня ухудшилось зрение. Все это последствия стресса и воздействие газа на организм. Мне поставили диагноз– «Отравление нейротропным веществом и токсическая гепатопатия».
Потерпевшая Бейлина Е. В.: « Я была беременной. Ребенка удалось сохранить. У мамы же сильно ухудшилось здоровье. Я была в больнице около двух дней. Мама была в больнице немного больше меня. При выписке указано, что у меня обезвоживание и психологический стресс… У моего ребенка было нарушено кровоизлияние, однако врачи не определили, в связи с чем возникла такая проблема».
Потерпевший Богачев Д.А: « Моя мама погибла от газа. Как только произошел штурм, я пошел к Театральному центру, чтобы помочь перенести пострадавших в машины. Я пытался среди пострадавших найти маму, однако ее не было. Я вместе с префектом Восточного административного округа Зотовым помогал перетаскивать людей в рейсовые автобусы. Зотов колол пострадавшим антидот. На второй или на третий день я обнаружил труп своей мамы в морге на Госпитальном. В причине смерти мамы было указано, что она скончалась от удушья. В рейсовых автобусах в которые перетаскивали пострадавших заложников медицинских работников не было».
Таким образом, Заявители считают, что именно неоказание неотложной адекватной медицинской помощи в ходе проведения спасательной операции по освобождению заложников театрального центра явилось одной из причин смерти заложников и причинения тяжких последствий здоровью выжившим заложникам, но суд не дал оценки данному обстоятельству.
Не были выяснены и достоверно установлены обстоятельства гибели каждого из скончавшихся заложников.
Потерпевший Курбатов В. В.: «Уважаемый суд! В ходе захвата заложников погибла моя дочь, юная актриса мюзикла «Норд-Ост». Я пришел в этот суд не с той мыслью, чтобы заявить здесь гражданский иск, а чтобы получить в полном объеме доступ к правосудию, которого я не смог добиться с момента гибели дочери. В 2011 году после вынесения Европейским Судом решения у нас появилась мысль о том, что российское правосудие, выполняя это решение,  проведет дополнительное расследование и все эти вопросы, связанные с местом, временем и причиной смерти моей дочери разрешатся. К сожалению, этого не произошло. Подсудимый позволил мне обратиться с этими вопросами вновь. Я выступил в настоящем судебном заседании с ходатайствами, удовлетворение которых бы позволило разрешить мучающие меня вопросы. Однако доступа к правосудию в данном судебном заседании, как и в других судебных процессах, я не получил, поскольку суд отклонил мои ходатайства».
Потерпевшая Закарян А. М.: «26 октября 2002 года, после штурма, мы сначала искали отца по больницам, а потом, в итоге, брату сообщили, что он в морге и там мы его нашли». В настоящий момент, Вы знаете причину смерти Вашего отца?- «Я бы хотела узнать причину смерти, но нигде ничего не написано, от чего он умер».
Потерпевший Закарян А. М.: « Находясь утром 26 октября 2002 года дома, мы узнали по телевизору, что идет штурм. Потом, после штурма, мы начали искать отца по больницам и нашли в морге. Я  в опознании не участвовал, опознавал его дядя Жирай, который мне рассказал, что на теле отца не обнаружено огнестрельных ранений, а в бумаге, которую нам выдали, написано «Жертва терроризма» и другого заключения у нас нет». Где находился штаб, в который Вы поехали с дядей? – «Недалеко от Театрального центра на Дубровке». Кто находился в штабе? – « Родственники и по-моему, какие-то официальные лица. Конкретной информации мы в штабе не получили». Вам кто-нибудь сообщал, куда увезли отца и что с ним случилось? – «Мы долго искали, никто нам никакую информацию о его месте нахождении не предоставлял. И мы сами нашли его в морге».
Потерпевший Шалбанов А. А.: «Вместе с сыном мы ездили на Дубровку по очереди, чтобы получить какую-либо информацию. После штурма я находился в штабе для родственников. О моей маме не было никаких сведений. После появились списки, согласно которым подруга мамы Тагузаева находилась в морге 57-ой больницы. Маму я искал три дня во всех больницах, в которые отвозили заложников. Нашел маму в Боткинской больнице. Я ее опознал. У нее не было огнестрельных ранений, каких-либо повреждений. После этого я получил документ, в котором было указано, что моя мама является жертвой терроризма». Пояснили ли Вам в больнице о том, была ли Ваша мама жива на момент поступления в больницу? – «Нет, ничего не пояснили. Мы ее самостоятельно нашли».
Потерпевший Радченко М. М.: «Когда произошел штурм, поиском сведений о брате занимался мой двоюродный брат Маковенко Е. Двоюродный брат на третий день нашел тело моего брата Радченко В. М., принял участие в его опознании. После чего он позвонил мне и рассказал обо всем. 29 октября я вылетел на похороны брата. В свидетельстве о смерти Радченко В. М., которое я потом получил, не была указана причина смерти». Страдал ли Ваш брат Радченко В. М. серьезными заболеваниями? Ответ: «Нет, не страдал».