Полит.ру

Четыре года назад Москва, Россия, мир постепенно осознавали случившееся. Мюзикл «Норд-Ост», по ходу действия превратившийся 23 ноября 2002 года в трагедию, трагедией и закончился.

Только что рапортовали о «блестяще проведённой операции», о том, что все живы и освобождены. Но вот час за часом стало расти число погибших. Сведения просачивались медленно. Применение газа признали только после того, как об этом заявили австрияки. Освобождённые заложники оказались заперты в больницах – не только от журналистов, но и от родственников.

Требование правды стало одним из главных. Для всех. Для родственников погибших. Для выживших – потому что выданные в больницах «филькины грамоты», где вместо диагноза говорилось, что человек пострадал при террористическом акте, были малопригодны по прямому назначению. Для всех – потому что всех касалось.

Прошло четыре года. Вчера, три часа общаясь со страной, президент Владимир Путин ухитрился ни разу не произнести слово «Норд-Ост». Наверное, вопросов не было. Как, впрочем, и про чеченскую войну, породившую эту московскую трагедию…

Что должно было произойти, чтобы теракт на Дубровке сошёл с повестки дня даже в дни годовщины? Ответ, казалось бы, очевиден: усилия государства оказались достаточны и успешны. Прежде всего – усилия по установлению контроля за политическими партиями и средствами массовой информации, приведшие к коллапсу публичного пространства.

Это также, без преувеличения, успехи следствия и суда. Следствие, сразу оказавшись «на единственно верном пути», уже на этапе накопления материалов исключило все версии, кроме одной: во всём виновны террористы, «органы» во всём правы. Ещё бы: в следственной бригаде, кроме прокурорских, работали сотрудники ФСБ – той службы, что и проводила контртеррористическую операцию, которая, по идее, также должна была стать предметом рассмотрения и оценки. «Конфликт интересов» завершился победой интереса государственного…

Судебные же органы успешно выдержали осаду со стороны заведомого меньшинства пострадавших – тех, кто пытался оспорить материалы и выводы следствия. Эта задача облегчалась тем, что в живых не остался ни один из террористов. Так удалось избегнуть судебных процедур с неизбежной оглаской материалов, которые в нашем случае закрыты до окончания расследования. Точно так же избегли внимания журналистов. В Беслане случайно выжил террорист Нурпаша Кулаев – последствия общеизвестны…

Хоть и прошла годовщина теракта в Беслане, но опубликование седьмой главы альтернативного доклада депутата Савельева обсуждается. А 192-страничная брошюра «Норд-Ост»: неоконченное расследование", выпущенная в этом году общественной организацией «Норд-Ост», – нет.

Хотя доклад Савельева – по крайней мере, в этой новой его части, где речь идёт о вещах, в которых его автор не является специалистом, – вызывает гораздо больше сомнений. Здесь ведь не физика горения, а свидетельства живых людей, к которым следует относиться весьма осторожно. Когда эти рассказы противоречат друг другу, приходится отбирать и отсеивать, причём отнюдь не по собственному произволу. Впрочем, когда эти рассказы один в один повторяют друг друга, тоже есть о чём задуматься. При всей кажущейся простоте, «устная история» (равно как и работа следователя, ведущего допрос) – предмет не менее сложный, чем те, которые Савельев преподавал в питерском «военмехе».

В случае же «Норд-Оста» всё, к сожалению, гораздо более просто. Составители доклада – Любовь Бурбан, Светлана Губарева, Татьяна и Николай Карповы, Владимир Курбатов, Дмитрий Миловидов и Павел Финогенов – предъявляют властям очевидный счёт:

«… – власти допустили возможность захвата заложников;

– власти упустили возможность ведения эффективного переговорного процесса;

– власти предприняли штурм с применением химического вещества без учёта негативных последствий;

– власти не обеспечили освобождённым заложникам своевременной квалифицированной медицинской помощи;

– власти не организовали надлежащего расследования обстоятельств трагедии».

Последнее раскрывается шире:

«... – необоснованные отказы в удовлетворении ходатайств потерпевших;

– неустранимые противоречия в позиции государственных структур, ответственных за проведение спасательной операции;

– непривлечение к ответственности лиц, виновных в трагедии;

– недопуск заявителей в качестве потерпевших на процесс над пособниками;

– неспособность завершить расследование по делу и сделать его результат достоянием гласности»

На тридцати страницах – аргументация, остальное – документы.

Написано про то, что справки о причинах смерти фальсифицировали, переписывали «под копирку». При этом порой значилось, что медпомощь в больнице человеку начинали оказывать раньше, чем он туда поступил…

И про то, что от начала применения газа до оказания медицинской помощи проходили многие часы, хотя каждая минута была важна.

И про сам газ, отнюдь не безвредный.

И про то, что переговоры велись только для прикрытия готовившегося штурма. Всерьёз же попытаться освободить людей таким путём никто не собирался. И тут – ещё одна ложь властей: про то, что требования у Мовсара Бараева отсутствовали или были невыполнимы. У террористов были вполне выполнимые требования: начать вывод войск из одного района Чечни. Переговоры были возможны – пусть для вида, пусть до освобождения большОй или бОльшей части заложников.

Но такая возможность сталкивалась с установкой: не вести переговоры с террористами, не показывать свою «слабость». А дальше – то, что повторялось из раза в раз: массированное и неизбирательное применение сил и средств – с тем чтобы прежде всего уничтожить террористов, а не освободить заложников. Изначальная установка на штурм, на силовое решение.

И даже о «поводе» для начала штурма – о том, что террористы то ли начали расстреливать заложников, то ли заложники попытались прорываться и для их поддержки в здание втянулся спецназ. А ведь те самые двое раненых заложников на момент начала штурма уже три часа как находились в больнице…

Так же было и раньше – в 1995-м Будённовске и в 1996-м в Первомайском. Два штаба, один «для виду» общается с внешним миром, другой – готовит штурм. А потом нам говорят, что террористы-де начали убивать заложников и «спецназ был вынужден втянуться». Именно поэтому так сильны сомнения в том, что штурм школы в Беслане был спонтанным…

Но – скажет читатель – всё или почти всё это давно известно. Более того, сам счёт погибших – пятеро были убиты террористами, а 125 заложников погибли «без пролития крови» в ходе контртеррористической операции, – говорит за себя.

Однако за четыре года эта книга – кажется, лишь вторая попытка общественного расследования трагедии «Норд-Оста».

Предыдущая была инициирована «по горячим следам» Союзом Правых Сил и была, скажем так, частичной. Там были подробно исследованы обстоятельства, приведшие к гибели заложников, выживших в самом театральном центре, – то есть плохая организация первичной медицинской помощи и доставки людей в больницы.

На одном из тогда ещё существовавших ток-шоу Ирина Хакамада заявила Павлу Финогенову, что штурм-де был проведён прекрасно, а вот доставка…

Хотя, замечу, три четверти из общего числа погибших были уже мертвы, когда к ним пришли спасатели, а четверть погибла в результате той самой «плохой организации».

Похоже, здесь в основе расследования изначально уже была концепция… То есть сначала был конфликт с московским мэром Юрием Лужковым, а потом уже – концепция. И был в этом ещё оттенок лояльности власти центральной, которая и действовала в театральном центре…

Или другой пример «расследования» – статья Джона Данлопа, где излагается конспирологическая версия заговора спецслужб, приведшего к захвату заложников на Дубровке (версии, основанной прежде всего на некритическом отборе аргументов, – не буду на ней останавливаться, на этот счёт есть подробная, по пунктам, критика).

Так что «Неоконченное расследование…» – несомненно, важный шаг вперёд.

Но всё-таки – почему? Почему эта тема исчезла из публичного пространства?

Вот, возглавлявший «норд-остовскую» бригаду следователь Кальчук говорит судье: коли не нравится – отмените моё постановление о том, что никого из сильных мира сего привлекать к ответственности не надо. Так ведь никакая судья не отменит его постановление – пусть там в углу хоть чёрт с рожками пририсован!

Правда, ясность, точность никому не нужны.

Я не про власти тут говорю, я про общество. И не про путинскую Россию, а и про ельцинскую – про всю постсоветскую. Полуправда, мрак и туман покрывают все важные, ключевые, переломные сюжеты, начиная с августа 1991-го, через октябрь 1993-го, «Курск» и прочие катастрофы, чеченские войны и теракты. Всё вроде расследовалось, но обсуждения – до кристальной ясности! – не было и нет.

Зависшая ситуация неопределённости, очевидно, устраивает не только власть, но и общество. Это их постоянное со-стояние.

«О время, в котором стоим!» – как говорили чегемцы.

Полуправда выгодна – потому что если назвать вещи своими именами, придётся делать выводы, далеко выходящие за пределы первоначальной темы. Речь идёт даже не о мести массы задетых этой правдой людей и структур.

Весь вопрос в том, есть воля знать – или нету воли знать. Пока такая «воля знать» есть лишь у маргинальных групп, а не у общества в целом – иначе ведь станет явным слишком многое…

Правда страшнее – об этом общество догадывается… но предпочитает лишь догадываться: «и нам не так страшно, и мы не так страшны». Иначе придётся сказать то самое проклятое «Так жить нельзя» – с вытекающими отсюда последствиями.

Be first to comment this article

Write Comment
Please keep the topic of messages relevant to the subject of the article. Personal verbal attacks will be deleted. Please don't use comments to plug your web site. Such material will be removed. Just ensure to *Refresh* your browser for a new security code to be displayed prior to clicking on the 'Send' button. Keep in mind that the above process only applies if you simply entered the wrong security code.
Name:
E-mail
Homepage
Title:
Comment:
Code:*
	I wish to be contacted by email regarding additional comments

Powered by AkoComment Tweaked Special Edition v.1.4.6
AkoComment © Copyright 2004 by Arthur Konze — www.mamboportal.com
All right reserved